У Кирилла возникло ощущение, что он попал в VIP-зал аэропорта. Кто сидел, кто лежал, кто ходил, кто ел, кто разговаривал… Владик, положив руку на плечи Марианне Горстковой, что-то напевал вместе с ней. Затем подскочил и, красиво интонируя, воскликнул:
— Послушайте! Это надо послушать! Марианночка, прошу!
Они вышли на середину зала и пропели какой-то французский шансон начала пятидесятых годов. Регина в полном восхищении от душки Владички захлопала в ладони и бросилась к нему запечатлеть на его душистой гладковыбритой щеке поцелуй.
— Регинка! — воскликнул он. — Как я рад!
— Познакомься! — указала она на Мелентьева. — Мой друг Кирилл!
— Будьте как дома! — пожал ему руку Маев.
«Получается, что у Напольского есть алиби, которого как бы и нет! — подумал детектив, вдыхая терпкий аромат кофе. — Никита мог спокойно выйти, встретиться с Марианной, а затем все также спокойно вернуться. Или даже сама Марианна могла из клуба отправиться прямо в гостеприимный дом Владика, чтобы укрыться в его спальне. «Спальня — место немноголюдное, — любит говаривать Маев. — Один, два, максимум — три человека должны найти там уединение». — Поэтому дверь спальни была снабжена замком. — Никогда бы не подумал, что Андрей Рокин настолько примитивен, — размышлял Кирилл, пока Никита говорил по телефону. — Ну разве можно воспрепятствовать Марианне встречаться, с кем она хочет? Разве можно доверять словам известной, красивой женщины? Ей было нужно осуществить свой грандиозный музыкальный проект, и она воспользовалась Рокиным. Она поклялась ему в верности, но не секунды не сомневалась, что не сдержит своей клятвы. И это, в первую очередь, на руку самому Рокину. Ведь Марианна, заключенная в клетку, не сможет петь, во всяком случае, так, как я это слышал! Н-да, что-то ничего у меня не получается! — подавил невольный вздох детектив. — Убийцу Рахманиной упустил. Расследование трагической гибели или преднамеренного убийства Ветрова не двигается. Теперь и заказ Рокина, кажется, повис в воздухе…»
Напольский отложил телефон, попросил еще кофе и, пристально взглянув на Мелентьева, хотел что-то сказать, но передумал. Сверкающая улыбкой буфетчица принесла им еще две чашечки ароматного напитка. Никита сделал несколько глотков и, слегка усмехнувшись, спросил:
— А почему и вы, и милиция решили искать убийцу именно среди тех, о ком собиралась написать Жаклин?
По лицу Кирилла пробежала тень уязвленного самолюбия. Он предпочел многозначительно промолчать.
— Судите сами, — продолжил после паузы Никита, — что могла такого страшного поведать Жаклин о Гарри, обо мне, об Алексе? Эдик и вообще не в счет. Вынести на всеобщее обсуждение наши мужские достоинства? — пожал он плечами. — По-моему, никого из нас это не должно волновать. А то, что Петр Арсентьевич столь трагически отреагировал на ее грязную писанину, говорит только о его порядочности, которая теряется перед хамством. И вообще, о других пишут гораздо худшие вещи и ничего… пасквилянты живы и здоровы… Никто из пострадавших от духовной неполноценности так называемых авторов не посягал на их жизни!
Кирилл неопределенно покачал головой.
— … Потом Марианна, Илона, Лера, Алла, Светлана… Ну, что о них? Ведь всем понятно, что рукой Жаклин водила душившая ее злобная зависть. Думаю, она сама была бы не прочь избавиться от нее, но, увы… ей не хватило мудрости!
«Я бы вполне мог согласиться с тобой, — думал Кирилл, — если бы мне не удалось заполнить пробелы в черновиках, где шла речь о Валуевой. Если бы ты только мог предположить, что намеривалась предать широкой огласке Жаклин… Но что об этом? Мне предстоит лишь со стороны наблюдать за ходом следствия по делу Валуевой…»
Вдруг Никита поднялся и протянул навстречу кому-то руку. Кирилл оглянулся и увидел Светлану.
— О, детектив! — улыбнулась она.
— Прости, что не встретил, но ты приехала раньше, — заметил Никита.
— Я только что оттуда! — поморщилась Светлана и шепотом пояснила: — Из Бутырского следственного изолятора. Аллу освободили под залог. Теперь дело за Полевским.
Никита принес кофе для Светланы.
— Я пойду узнаю, закончилась ли репетиция. Гарри сейчас занят со вторым составом, — сообщил он и легким, слегка пружинящим, шагом вышел из буфета.
— Что тебя привело в театр? — спросил Мелентьев.
Светлана загадочно повела глазами и таинственным полушепотом произнесла:
— Грандиозный проект!
— Интересно! И какой же? Или это секрет?
— Разве от детектива можно иметь секреты? — игриво усмехнулась она и оперлась на стол локтями, чтобы приблизиться к Мелентьеву. — У Гарри была идея поставить спектакль о Казанове. Никита написал отличную, остроумную пьесу, и Гарри предложил мне выступить в качестве спонсора. Меня увлекло это предложение. Театр! — закинув голову, вздохнула она. — О нем я грезила… — мечтательный вздох резко оборвался. — Но даже не прикоснулась к его таинству… И вот теперь, пусть не как актриса, я все-таки буду участвовать в постановке.
— Только отдаленно могу представить ее размах. Казановой, конечно же, будет Никита!
— У нас с Гарри не было по этому вопросу разногласий.
Она открыла сумочку, вынула пудреницу и, глядя в зеркальце, спросила:
— Как продвигается следствие?
— К сожалению, не с такой космической скоростью, с какой вам, — сделал Кирилл ударение, — удалось освободить Валуеву.
Светлана посмотрела на него недоумевающе.
— Странно! Складывается впечатление, что ты уверен в виновности Аллы.
— Очень может быть!
— Уклончивый ответ.
— Хорошо, скажу более определенно. Я уверен в том, что Рахманину убила Алла Валуева.
— Ах, вот как! — в голосе мадам Ферри зазвучали легкие нотки презрения. — А почему, собственно, тебя так волнует, кто убил Жаклин? Я же обратилась к тебе с просьбой расследовать причину гибели Олега!
— Меня волнует отношение к преступлению твое и твоих друзей: получается, убить Жаклин можно, а Олега — нельзя! Кривой какой-то взгляд на правосудие!
В глазах Светланы сверкнули искорки, губы надменно дрогнули:
— Так у Фемиды же в руках весы. Вот она и ждет: кто больше положит на одну из чаш — тот и прав! И не надо сравнивать несравнимое! — властно стукнула она рукой по столу. — Человек — понятие общее. Одним больше, одним меньше, а вот Рахманина и Ветров… это уже понятия разные.
— Значит, если бы я доказал, что Валуева убила Олега, ты ее не стала бы спасать?
— А ты докажи, тогда и узнаешь! — она с трудом сдерживала негодование. — И поторопитесь, господин детектив! Убийца Олега, если он действительно существует, должен быть наказан! Как вы правильно догадались, мне это не безразлично!
Заметив Напольского, Светлана поднялась.
— Желаю удачи! — бросил ей Мелентьев.
— Вам она тоже не помешает, — с язвительной любезностью ответила мадам Ферри и направилась к выходу.
Никита пожал руку Кириллу и поспешил за ней.
— А что, он и впрямь считается хорошим детективом? — донесся до Мелентьева вопрос, адресованный не только Напольскому.
_____
ГЛАВА 18
Увлекшийся расследованием убийства Рахманиной частный детектив, благодаря оперативным действиям МУРа, теперь мог вплотную заняться расследованием гибели Олега Ветрова, но ему не давала покоя тревожная мысль.
С одной стороны, в его руках были очень веские улики против Аллы Валуевой. Он вновь скрупулезно просмотрел черновики, чтобы исключить малейшую ошибку. Эти наброски, сделанные Рахманиной, дали бы МУРу ключ к убийству. Но, с другой стороны, Кирилл в некоторой степени разделял нежелание мадам Ферри и ее друзей выдавать Валуеву органам правосудия. Уж слишком гнусной оказалась затея Жаклин с мемуарами.
«Но ведь еще недавно я сам хотел предъявить обвинение Валуевой и отправить ее за решетку! Убийца должен быть наказан, — словно убеждал сам себя детектив. — Неужели я, имея неопровержимые доказательства вины Валуевой, выброшу их ради ее благоденствия? Что мешает мне передать имеющиеся факты в МУР? — Мелентьев оттолкнулся от компьютерного стола и кресло на колесиках плавно отъехало в сторону. — А мешает то, что я сам для себя еще не поставил точку в этом деле. Ну, помогу я посадить Валуеву. Правосудие, что называется, свершится. Это мощное, подобное каменной глыбе, понятие подразумевает под собой наказание одного за причиненный ущерб другому. Но это общее положение. А передо мной — частный случай. Наказание понесет молодая женщина, стремившаяся скрыть свой, несомненно, опрометчивый поступок, вследствие чего Рахманиной будет принесено посмертное удовлетворение. Но чей поступок заслуживает большего презрения: Валуевой, поднявшей руку, чтобы защитить себя, или Рахманиной, взявшейся за перо, чтобы причинить людям зло?» — трудный разговор детектива с самим собой был прерван телефонным звонком.
— Добрый день, я хотел бы поговорить с детективом Мелентьевым, — раздался приятный и, несомненно, знакомый Кириллу голос.
— Я вас слушаю.
— Это Алекс Валуев. Не могли вы бы приехать сегодня часам к восьми ко мне домой? Мне необходима ваша помощь!
— Хорошо, приеду! — охотно согласился Кирилл. Ему очень хотелось встретиться с Аллой.
Без десяти восемь Мелентьев вышел из лифта и нажал на кнопку звонка. Дверь открыла няня.
— Здравствуйте, проходите, пожалуйста!
Кирилл вошел в гостиную и увидел Аллу, сидевшую с ребенком на диване. Она поднялась ему навстречу и протянула руку, изобразив на лице улыбку.
— Алекс просил его извинить, он задержится минут на двадцать. Садитесь, пожалуйста, — пригласила она детектива. — Выпьете чего-нибудь? «Мартини», виски, кальвадос? — пыталась показать себя приветливой хозяйкой Алла. Но ей явно было не по себе.
Ей хотелось уединения, однако как только она оставалась в одиночестве, ее охватывал страх. Она выглядела чрезвычайно усталой, опустошенной.
— «Мартини»! — сделал свой выбор Кирилл.
— Белый? Красный?
— Белый!
Она кивнула и налила красного «Мартини». Не заметив своей оплошности, поставила бокал на столик перед Мелентьевым.