— На ощупь, действительно, не скажешь, — произнесла Мила, потрогав мою шевелюру. — Такие шелковистые и мягкие, блестят и вьются немного. Если бы не эти минусы, о которых ты упомянула, я бы гордилась собой.
— Мне теперь все время так ходить? Они длиннющие! С ними в бой не вступишь, постоянно мешают, не могу толком тренироваться. Я всю жизнь носила длину до плеч.
— Это с непривычки. Наловчишься немного и научишься прекрасно с ними управляться, и в бою пригодятся.
— Это как? Придушу ими противника?
Не найдя, что ответить, Мила быстро сменила тему:
— Послушай, ну должны же они хотя бы в прическу укладываться, пусть и не обычными способами. Они же магические, значит с помощью магии стоит попытаться. Я точно что-нибудь придумаю.
Я вздохнула, покоряясь судьбе, другого выбора не было.
Мила потратила кучу времени, ища что-то подходящее в библиотеке, замучила вопросами несчастного ван Клэра, который, не чая избавиться от настырной адептки, к концу недели из кожи вон вылез, заставив девушку наиболее точно повторить первоначальное заклинание, и, в конце концов, все же изобрел магические слова персонально для меня. Теперь волосы можно было помыть, расчесать и уложить в прическу, однако остричь их по-прежнему не удавалось. Я все же вздохнула с облегчением, ужасно надоело ходить с вороньим гнездом на голове, которая постоянно чесалась.
— Как жаль, — сказала как-то подруга, сооружая мне на голове прическу, — что я не запомнила первоначального принципа, а то могла бы изобрести заклинание красоты вечного порядка.
— Может, его не зря еще не изобрели? Кто станет обращаться к визажистам, если красоту возможно будет получить навсегда?
— Ну да, ты права, — согласилась соседка.
В следующий раз Мила предложила мне улучшить состояние кожи. Против этого я ничего не имела, так как кожа моя не отличалась ровным тоном и нежной гладкостью, какой славятся все красивые женщины. Вот только, помня о прошлом опыте, я заставила подругу поклясться, что она точно вызубрила заклинание наизусть, а заодно поставила магическую запись, чтобы в точности воспроизвести первоначальный текст, если потребуется. Девушка со всем согласилась, красиво взмахнула руками, нараспев произнесла магические слова и… выдохнула испуганное 'Ой'.
— Что случилось? — я подскочила к зеркалу и заголосила, — мамочка, спасите!
Моя теперь нежная и бархатистая кожа была ровного салатового оттенка. Вне себя от ярости, что очень хорошо отражал цвет моего лица, я повернулась к Миле и клятвенно заверила ее, что если она не найдет способ исправить положение, я начну испытывать на ней собственные боевые заклинания.
— Леюшка, идем к ван Клэру, — взмолилась подруга, хватая меня за руку и пытаясь выволочь в коридор.
— Не раньше, чем я облачусь в защитный костюм, чтобы меня никто не увидел.
Несчастный преподаватель уже давно горько раскаялся, что Милу отчислили с направления 'Придворной магии'. Он даже тактично намекнул, что с такими способностями при дворе каждый был бы рад воспользоваться чарами Милы дабы насолить неугодному сопернику или сопернице. Что касается меня, то после просьбы ван Клэра дать ему неделю, чтобы проанализировать первоначальные слова и изобрести антизаклинание, я решила уйти в маги-отшельники. Еще семь дней пришлось мне ходить по коридорам университета в защитном костюме и сетчатой маске для фехтования. Всем интересующимся отвечала, что заразилась неизвестной болезнью, которая передается при взгляде на мое лицо. Желающих проверить эту наглую ложь не нашлось.
Через неделю самый любимый на свете мужчина ван Клэр изобрел очередное персональное заклинание, благодаря которому кожа вернула прежний вид. Я готова была лечь у ног преподавателя благодарным песиком и сторожить до конца дней своих. Не подозревая о моих покусительских планах на собственную персону, старичок миролюбиво попрощался с нами, напутствовав Милу больше не экспериментировать на своей подруге. Можно подумать, ее этот наказ остановил! Уже через три дня она примчалась с очередным первоклассным заклинанием для обретения фигуры мечты. Я отказалась наотрез. Мила два дня пытала меня уговорами и пришлось согласиться, но только с условием, что перед испытанием подруга вызубрит заклинание на моих глазах, потом продемонстрирует на фантоме и только затем применит по назначению. Благодаря такому настрою, Мила испортила несколько фантомов в университете, но значительно повысила собственные оценки, улучшила мнение о себе преподавателя, обрела опыт и постепенно научилась снимать собственные чары.
Так пролетел второй курс, в конце которого я пропустила бал для выпускников, не желая бередить старые раны, а затем осталась на каникулы в университете (новый ректор сделал поблажку для студентов, не желающих возвращаться домой по разным причинам). Все каникулы я училась и тренировалась, а перед третьим курсом успешно прошла экзамены. С нашего направления отчислили еще троих, и осталось только двенадцать человек. Третий год мало отличался от второго, та же изматывающая учеба и бесконечные тренировки, я и помыслить не могла о том, чтобы заняться личной жизнью, как настаивала Мила.
Нам добавили еще два предмета — 'столовый этикет' и 'ведение отвлеченной беседы', сокращенно ВОБ. Приходилось тренироваться накрывать стол в собственной комнате, согласно правилам, сервировать, правильно раскладывать приборы, составлять букеты, подбирать ткани для скатерти и салфеток, вставать и садиться по знаку, изящно держать вилки и ножи, знать что за чем следует, сколько блюд и в какой последовательности подается на таких-то и таких-то приемах и многое другое. На ВОБ мы учились искусству красноречиво говорить ни о чем и демонстрировать искреннее внимание к рассказу собеседника. В разговорах нельзя было касаться ни политических ситуаций или настроений, ни жизни короля или придворных, ни военной обстановки, ни…, в общем, ничего значимого. Далее, как объяснила преподаватель, мы научимся говорить об этом тонкими намеками, искусно и талантливо, как истинные придворные. Пожалуй, ВОБ стал для меня одним из самых сложных предметов. Попробуй ка поговори ни о чем часа два с различными собеседниками, не повторяясь, от такого и голове взорваться недолго.
Любовь Милы и Лера цвела и пахла. Мне даже казалось, что парень стал задумываться о возможной женитьбе. Иногда он так серьезно смотрел на Милу, с таким затаенным чувством в глазах, что у меня сжималось сердце. Я боялась за их будущие отношения, мне казалось, что родители Милолины, будучи аристократами, не согласятся на подобную партию для своей дочери. И хотя семья Лера была очень богата, но имя рода ценилось в нашем обществе слишком высоко. Оставалось надеяться, что свою роль сыграет наличие у молодого человека магических способностей, что давало Миле шанс родить ребенка-мага.
Незадолго до окончания третьего курса подруга подбила меня отправиться в город за нарядами для предстоящих летних каникул, наряды предназначались, соответственно, ей. Я подумала, девушка решила поразить воображение и так безнадежно влюбленного Лера, отправившись как и в прошлый год на каникулы к бабушке, но она удивила меня, заявив, что родители приглашают на лето семью возможного жениха и дали наказ Миле выглядеть как можно шикарнее, даже прислали дополнительные средства, хотя особым богатством ее семья не отличалась.
— Мила, а как же Лер? Он знает о намерениях твоей семьи?
— Я ничего не говорила ему. Мы встретимся после каникул и все обсудим.
— Что обсудите? Разве ты не любишь его?
— Люблю, но это мнение моей семьи и я обязана считаться с ним. К тому же прежде чем сделать выбор в пользу единственного мужчины, необходимо убедиться в верности принятого решения. Я ведь собираюсь выйти замуж до конца жизни.
— А разве когда по-настоящему любишь, можешь сравнивать своего любимого с другими?
— Лея, что за романтические выдумки? Конечно можешь! Сравнивать необходимо. Нужно знать, за кого ты выходишь, быть уверенной в своем выборе. А как я буду уверена, если ни с кем кроме него не встречалась?
Да, мне не понять истины этого мира. Вот я, когда полюбила, отдавалась этому чувству всей душой всем сердцем пусть и очень короткий период. О чем тут говорить?! После одной единственной ночи я оказалась не в состоянии выбросить из головы мужчину, оставившего меня. Я не могла ответить, простила ли я его, но зато точно знала, что по-прежнему испытываю к диору сильные чувства. Мне хотелось увидеться с ним вновь, посмотреть в серые глаза, понять, что он не тот идеал, каким видела его маленькая девочка, едва вступившая во взрослую жизнь. Я хотела разочароваться столь сильно, чтобы вырвать эту непонятную любовь из своего сердца, но пока мечты эти оставались неосуществимы.
Вот с такими тяжелыми мыслями я рассталась с Милой, которая уехала еще до начала ежегодного бала, за Лером должны были прислать карету на следующий после праздника день. Он пригласил меня, сказав, что без подруги ему тоскливо и одиноко, а если я составлю компанию, то будет с кем поговорить о любимой в этот вечер. На бал я надела то самое старое платье, оно было единственным нарядом, хотя и навевало грустные воспоминания. В этом году я даже рассталась с двумя серебрушками, потратившись на чулки и перчатки. Мы довольно весело провели с Лером время на празднике, пусть друг и болтал, по большей части, о Миле, но был весьма занимательным, остроумным собеседником и знал много смешных рассказов об известных магах. Мы танцевали, в основном, вдвоем, но раза три меня приглашали молодые маги с младшего и один со старшего курса. Хорошо проведя время, я тепло попрощалась с Лером у дверей своей комнаты, договорившись встретиться перед началом следующего курса.
Глава 7. Конец учебы
Четвертый год ознаменовался сразу несколькими событиями. Первое — я едва не завалила экзамены, только чудом справившись с заковыристым заданием по ВОБ. Несмотря на тренировки и бессчетное количество дней подготовки к теоретической и практической частям, мои усилия едва не пошли прахом, закончившись полным провалом. Спасло то, что преподаватель по ВОБ Селеста ван Мирг, сама являлась магом-полукровкой и оттого благоволила ко мне. Она предпочла закрыть глаза на слабенький ответ, явно не дотягивающий до необходимого для сдачи уровня и, дав совет посещать собственный факультатив для углубленного изучения сего предмета, засчитала попытку. Следующим событием стала потеря обоих друзей. Родители Милы, отчаявшись навязать дочери предполагаемого жениха, пригрозили перевести девушку в меньшую по размерам магическую академию недалеко от дома. Поскольку уговоры оказались бессильны, они осуществили свою угрозу. Мне даже не довелось встретиться с подругой, чтобы попрощаться, а на Лера было жалко смотреть. Наконец, уже после начала занятий он постучал в мою дверь и огорошил заявлением, что с разрешения ректора и своих родителей переводится в магическую академию, куда направили Милу, чтобы быть поближе к ней. Вот так они и покинули меня одну в университете, где кроме нескольких знакомых даже не с кем было поговорить. Я не была изгоем, но и ладить с людьми не получалось. Те, с кем мы учились на одном направлен