Джорджия неохотно повесила трубку — собственно, она сделала это, только услышав на том конце короткие гудки. Будь ее воля, она бы проговорила до утра. Но дети горели желанием поскорее закончить разговор. Впрочем, и Рассу, похоже, тоже не терпелось поскорее отвязаться от нее. Неудивительно, что у нее такое чувство, будто она путается у них под ногами…
Она попыталась припомнить, как это было раньше — вернее, в основном плохое, конечно, — чтобы убедить себя в том, насколько лучше, когда ты одна. Как вечерами валилась с ног от усталости. Как иной раз просто не знала, за что хвататься. Как крутилась, словно белка в колесе. Джорджия попыталась припомнить все: бесконечные стирку, уборку, готовку, штопку… вечную спешку, как с урока музыки она неслась на тренировку по футболу и так далее и тому подобное. Нескончаемую борьбу, которую она вела с собой, когда мало-помалу стала понимать, что в жизни ей нужно что-то еще, помимо возни с детьми, иначе она просто сойдет с ума.
Но все ее попытки были напрасны — как назло, плохое упорно не вспоминалось. Теперь ей почему-то казалось, что все было чудесно.
Нет, это вовсе не значило, что она о чем-то жалеет. Прошло семь лет с тех пор, как она решилась открыть собственную фирму, и до сих пор изумлялась, что дело пошло. Да еще как пошло! Спроси ее кто-нибудь, в чем секрет ее ошеломляющего успеха, Джорджия вряд ли нашлась бы, что ответить. Возможно, она случайно наткнулась на золотую жилу. Кто может знать… Вполне вероятно, что дело тут было в простом везении.
В конце концов, не она ведь изобрела овощной сок? О нем было известно десятки, если не сотни лет. Но разве он когда-нибудь пользовался такой же популярностью, как, к примеру, то же пиво? Разве он продавался в таких ярких пакетах, чуть ли не в пяти разных вариантах, один вкуснее другого? Вначале это было обычное кустарное производство, когда сок изготавливали просто на кухне, а потом эти жалкие несколько банок распихивали по местным лавкам. Зато теперь производством сока занимались несколько заводов на обоих побережьях, овощи для него поступали сразу из нескольких штатов и полудюжины государств. И купить его можно было практически в каждом супермаркете.
Ее называли коммерческим гением, но Джорджия считала, что это не так. Гением она не была — бизнес давно уже жил собственной жизнью, а она просто не мешала ему нестись по накатанным рельсам. Да, ее трудно было сбить с толку, и она хорошо знала, с какого конца взяться за дело — к этому ее подготовило материнство. И потом, разве она когда-нибудь забивала себе голову иллюзиями? Нет. Просто прикинула про себя, чего не хватает людям, которые работают с утра до вечера. И отыскала свою собственную нишу. И до сегодняшнего дня удивлялась: как это матери раньше обходились без ее овощного сока? Чем, интересно, они поили детей? И что пили сами?
Тем не менее она прекрасно отдавала себе отчет, какие перспективы это сулит. Ее бизнес ждало блестящее будущее. Уже сейчас один из основных производителей продуктов питания обхаживал ее, лелея надежды перекупить у нее права на ее соки и даже на само их название, а суммы, которые он ей сулил, были поистине астрономическими. Этих денег с лихвой хватило бы, чтобы оплатить образование детей, и еще осталось бы столько, что им много лет не пришлось бы думать, где взять деньги на отпуск и все такое. Они смогли бы позволить себе купить дом на побережье и жить припеваючи до конца своих дней. Конечно, им обоим было рановато еще думать о старости — в конце концов, самой Джорджии едва перевалило за сорок, и она вовсе не стремилась уйти на покой. К тому же покупатель предложил ей остаться там финансово-страховым консультантом. Точнее, это должно было стать частью сделки.
Джорджия не могла сказать, по душе ли ей эта идея, в особенности когда она пребывала в таком настроении, как сейчас. По вечерам она особенно остро скучала по дому, чувствуя себя бесконечно далекой от мужа и детей. Это было жестоко и несправедливо. Конечно, она старалась проводить с ними все выходные, но, что ни говори, это все-таки не одно и то же, вздохнула Джорджия. И их ежевечерние телефонные разговоры, даже такие длинные, ничего не меняли.
Джорджия прошла долгий путь. Все вокруг твердили ей это наперебой, и Джорджия знала, что они отнюдь не всегда имеют в виду ее успехи в бизнесе и процветающую фирму, которой она владела. Всего каких-то семь лет назад она и выглядела совсем по-другому: обремененная домашним хозяйством и детьми женщина, с вечно растрепанными, плохо постриженными волосами, прячущая обвислый после родов живот под такими же обвислыми, бесформенными свитерами, к вечеру валившаяся с ног от усталости. Джорджия слишком уставала за день, чтобы заниматься на тренажерах, и пыталась поправить дело с помощью морковного сока. Сейчас ее было не узнать. Теперь она весила на двадцать фунтов меньше, чем тогда, а благодаря элегантной стрижке и легкому макияжу выглядела на десять лет моложе. И при виде ее туалетов другие женщины только завистливо вздыхали.
О да, она проделала долгий путь! Но и цена, которую она заплатила, также была высока…
Аманда просидела в школе не меньше двух часов. К тому времени, как она вернулась, было уже около восьми, и ей в голову стала потихоньку закрадываться предательская мысль, что, возможно, доля родителей не так легка и приятна, как ей казалось прежде — учитывая сражение, которое ей только что пришлось выдержать. Конечно, из них с Грэхемом получились бы куда лучшие родители, чем из Дэвисов, — более разумные, решила она, лучше понимающие своего собственного ребенка, всегда готовые ему помочь, а Квинн, видит бог, нуждался в их помощи. Сегодня вечером ей удалось отыскать брешь в той броне, которой окружил себя этот мальчишка. Она вдруг вспомнила, как он сидел там, бледный как смерть, с таким видом, словно его вот-вот стошнит, хрустя пальцами, пока родители ругались из-за него. Замечали они сына или же им было просто не до него, а может, обоим было просто удобнее не замечать, в каком он состоянии, — Аманда не знала. Когда же она осмелилась предложить — очень осторожно и ненавязчиво, да и то в самом конце разговора, когда ей показалось, что они уже выдохлись, — поговорить с их сыном, они, придя в бешенство, едва не перегрызли ей горло. С их ребенком все в порядке, ему не нужен психолог, заявили они.
От всего этого на душе у нее стало мерзко.
А от того, что у нее начались месячные, было только хуже. Аманда чувствовала, что она уже на пределе.
Хватит, решила она. Набрав полную грудь воздуха, она медленно выдохнула, и так несколько раз. Ей показалось, что стало немного полегче.
Возможно, и обстановка сыграла тут свою роль. Смеркалось, и сгущавшиеся вечерние тени добавили окрестностям прелести. Вдоль каждой дорожки, что вела к дому, зажглись фонари, возле окон на траве золотистыми лужицами растекался мягкий свет. В окнах первого этажа дома, где жили Лэнги, синеватым светом мерцал экран телевизора, значит, Расс снова смотрит новости, догадалась Аманда. Точно так же этажом выше две совершенно одинаковые лампы, горевшие за задернутыми одинаковыми шторами в окнах двух соседних комнат, неопровержимо свидетельствовали о присутствии дома обоих близнецов Коттеров. Зато соседний дом был полностью погружен в темноту. Странно… Где же вдова? Ни в одной из комнат в передней части дома свет не горел. Только когда Аманда уже ступила на дорожку, ведущую к ее собственному дому, она заметила слабый свет в гостиной, окна которой выходили на задний двор. Впрочем, возможно, это была библиотека, где Гретхен часто коротала вечера после смерти Бена.
Аманда в который уже раз задумалась, что она там делает. Будь это Джун, она бы нисколько не удивлялась — та сметала с прилавков все бестселлеры, которые попадались ей под руку: романы, публицистику, да что угодно. Она была членом трех кружков любителей книг, частенько пропадала на их заседаниях, участвовала в обсуждениях всех новинок, а после всегда пересказывала самые интересные Джорджии, Карен и Аманде. Благодаря матери оба ее взрослых сына, которым сейчас было уже за сорок, с детства твердо усвоили, что книга — лучший подарок. Бен всегда с уважением относился к увлечению жены и нисколько не препятствовал ей скупать книги.
Возможно, Гретхен читает книги, любовно собранные Джун в своей библиотеке? Если честно, Аманда очень в этом сомневалась. Несколько раз до этого, пытаясь завязать разговор, она упоминала какое-нибудь нашумевшее издание или популярного автора. Однако по равнодушному лицу Гретхен было ясно, что это ей абсолютно ни о чем не говорит.
Впрочем, может быть, она взялась читать специальную литературу, предназначенную для будущих матерей? Тогда Аманда с радостью одолжила бы ей одну из своих книг…
Аманда посмотрела на дом, до которого оставалось совсем немного, и все внутри нее сжалось. Она затопталась на крыльце, не в силах заставить себя открыть дверь. Конечно, она отдавала себе отчет, что просто воспользовалась первым подходящим предлогом, лишь бы сбежать. Но теперь она дома, и ей нужен Грэхем. Ей хочется выплакаться ему в жилетку, обсудить с ним проблемы — и те, что мучают шестнадцатилетнего подростка, который не может соответствовать образу, созданному его родителями, и те, что отравляют жизнь женщине далеко за тридцать, у которой нет желания жить в соответствии с образом, созданном ее супругом.
Кроме светящейся гирлянды фонарей вдоль дорожки, участок был погружен в темноту. В доме не светилось ни одно окно — кроме единственного, над гаражом, где Грэхем оборудовал себе крошечный кабинет рядом с ее собственным. Аманда мысленно представила его себе: сидя в своей излюбленной позе, подсунув под себя согнутую ногу, муж вглядывается в расстеленные перед ним на столе чертежи, придерживая их одной рукой, другой подпирая голову, и мягкий свет настольной лампы падает ему на лицо. Слева на столе светится монитор — достаточно только протянуть руку, чтобы придвинуть к себе клавиатуру, но сейчас компьютер наверняка выключен. Грэхем обзавелся им исключительно благодаря бесконечным назойливым просьбам и напоминаниям трех помощников, работавших в его городском офисе, на стороне которых был и менеджер, уверявший его, что без компьютера никак, мол, нельзя. Последняя модель, он был буквально под завязку забит новейшими программами. Грэхем освоил их все — но даже сейчас, когда он ориентировался во всем этом ничуть не хуже любого из своих помощников, он все-таки предпочитал чертить свои планы от руки. В этом был весь Грэхем.