— Как ты? — заботливо спросил он.
— Устала как черт, — призналась Аманда, вытираясь большим махровым полотенцем.
— Какие у тебя планы на сегодня?
— Учителя соберутся к девяти. Я должна поговорить с ними — рассказать подробно о том, что случилось и сколько из всего этого они могут сообщить детям. Потом с ними побеседует Энн Корлисс, психолог, специалист по проблемам подросткового суицида. Она объяснит, как чувствуют себя в таких обстоятельствах дети и как лучше привести ситуацию в норму. Школа сегодня будет открыта весь день, преподаватели, скорее всего, останутся до самого вечера. Мы обязательно предупредим их, чего следует опасаться и на что обратить внимание в первую очередь. Пусть приглядывают за детьми. Кризисный комитет тоже — они займутся теми, кому будет тяжелее всего.
— А что ты обычно говоришь детям, когда такое происходит?
— А что я могу сказать? Не много. Ты ведь уже кое-что слышал. — Повесив полотенце, Аманда потянулась за бельем. — Что такова жизнь и что нам нужно с этим смириться. Что все это грустно, но что приходится как-то жить дальше. Если им что-то нужно, они скажут. А мы постараемся делать все, чтобы облегчить им эту ношу.
— Когда похороны?
— В понедельник утром. Уроки в этот день будут как обычно, а на похороны поедет делегация от школы. — Взяв с крючка другое полотенце, Аманда принялась вытирать волосы.
— Я как раз гадал, решитесь ли вы отменить уроки, — пробормотал Грэхем.
— Многие считали, что так будет лучше всего, — донесся из-под полотенца приглушенный голос Аманды. Выпрямившись, она тщательно закрутила его вокруг головы. После душа ей стало намного лучше. Она даже почувствовала себя сильнее. Возможность поговорить с Грэхемом, чувствуя при этом, что он на ее стороне, словно влила в нее новые силы. — Знаешь, мы долго спорили по этому поводу. Потом все-таки решили не отменять. В конце концов, у нас в городе Квинна знали практически все. Точнее, знали, кто он такой, пусть даже не были лично с ним знакомы. Но не все же ведь пойдут на похороны, верно? Если мы отменим занятия, то это разом сделает из него героя. Учитывая то, как он умер, мы не могли этого позволить. — Она начала краситься.
— Известно ли что-нибудь, почему он все-таки решился на это?
— Нет, — вздохнула Аманда.
— А его родители? По-прежнему молчат?
— Да.
На губах Грэхема появилась печальная улыбка.
— Мы не имеем права их винить. В конце концов, они такие, какие они есть. У многих детей родители куда хуже, но они ведь не накладывают на себя руки. — Улыбка его угасла так же внезапно, как появилась. — Возможно, мы были бы не лучше…
— Нет, были бы, — отрезала Аманда, красясь и в то же время краем глаза наблюдая за выражением его лица. — Мы с тобой были бы намного лучше.
— Ты так считаешь?
— А ты нет?
— Надеюсь. Правда, до сих пор мы с тобой не слишком преуспели, верно?
Сердце у нее ухнуло в пятки — Аманде совсем не хотелось, чтобы их разговор принял такой оборот.
— Но ведь мы пытались, — возразила она. — И мы вовсе не намерены сдаваться.
— Может, мы с тобой просто сделали не все, что могли?
— Знаешь, в таких ситуациях — я имею в виду, кризисных — это все, что люди в состоянии сделать.
— А ты считаешь, что нашу ситуацию можно считать кризисной?
Минута, казалось, тянулась целую вечность. Наконец Аманда отложила в сторону ватный кружочек, которым поправляла макияж, и взглянула ему в лицо.
— Да, — кивнула она. — Нам действительно нужно поговорить, но не сейчас. У меня, к сожалению, нет времени. А если сегодня в школе будет такой же бедлам, что вчера — а скорее всего так и случится, — то вряд ли нам и вечером удастся поговорить.
— Потому что ты допоздна просидишь в школе? Ну, а завтра?
— Завтра мне придется поехать туда с самого утра. А во второй половине дня мы идем на день рождения к твоей матери.
— Ты все еще хочешь пойти?
— Конечно.
— А ты в состоянии? Посмотри в зеркало — ты же на себя не похожа.
— Со мной все в порядке.
— Послушай, ты же сама всегда говорила, что нужно абстрагироваться от своей работы. Похоже, у тебя не очень-то это получается.
— Не получается, — со вздохом согласилась она. У нее было ни сил, ни желания спорить с ним, тем более сейчас. — Но это временно.
— Хорошо хоть, что мы решили оставить эту затею с ребенком, — вздохнул он. Уже повернувшись, чтобы уйти, Грэхем бросил через плечо: — Одной заботой меньше.
Аманду словно подбросило. Она бросилась за ним.
— Что ты такое говоришь?! Мы вовсе не оставили эту мысль… просто договорились взять небольшой тайм-аут. Передохнуть какое-то время. Вот и все.
Грэхем остановился. Когда он повернулся, то не смотрел на нее. Медленно тянулись минуты. Наконец он поднял голову. Долгий вздох вырвался из его груди. Взгляды их встретились.
— Сделать тебе кофе? — спросил он.
— Да. Спасибо. Кофе — это было бы здорово.
Грэхем поклялся себе, что весь день просидит в офисе. Поскольку это была суббота, он наверняка окажется там в полном одиночестве, что было даже неплохо, учитывая, что он сможет наконец спокойно поработать. Кстати, и предлог был отличный — он как раз приступил к составлению предварительного проекта дизайна для заказчика в Провиденс и радовался, что сможет с головой погрузиться в работу. Эту часть своей работы он любил больше всего, поскольку именно она давала наибольший простор творчеству.
Сегодня, однако, все вышло не так, как он рассчитывал, — возни с чертежами Грэхему хватило едва до полудня. А потом в голову ему стали понемногу закрадываться мысли, не имеющие ничего общего с его работой, и очень скоро он поймал себя на том, что уже не в силах сосредоточиться. Все его раздражало, он нервничал, то, что возникало перед ним на экране, почему-то ему не нравилось, казалось банальным, а это уже был удар по его профессиональному самолюбию. Потеряв наконец терпение, он выругался, выключил компьютер, когда на часах еще не было двух, и стал собираться. Перед уходом Грэхем торопливо проверил, в какой стадии находятся проекты, разработкой которых занимались его подчиненные, после чего отправился прямиком домой. Его сжигало нетерпение.
Очень скоро, переодевшись в самую грязную футболку, которую он только смог отыскать, и тяжелые рабочие ботинки, он вышел из дома и принялся копаться в земле перед домом. Прошло не меньше часа. Солнце палило нещадно, и Грэхем моментально весь взмок от пота. Когда он в очередной раз поднял голову, чтобы промокнуть рукавом мокрый лоб, в двух шагах от него с двумя банками пива в руке сидел Расс.
Грэхем молча сделал громадный глоток и благодарно кивнул — пиво оказалось ледяным, и ему сразу стало легче.
— А дети где? — спросил он, приложив холодную банку к виску.
— Томми убежал к приятелю. А Элли в школе. — Расс кивнул в сторону грядок и неодобрительно покачал головой. — Зря ты за это взялся. Пусть бы Уилл с своими парнями возился. В конце концов, копать грядки — это их работа.
— А это не работа, это удовольствие. Так сказать, для души. Очень успокаивает, знаешь ли. А потом, — Грэхем через плечо покосился на лес, — что-то от меня сегодня в конторе не слишком много толку…
— Да уж… Тоже небось все мысли только о Квинне? Вот бедняга!
Грэхем молча кивнул и снова глотнул пива.
— А как Аманда? — сочувственно спросил Расс. — Тяжело ей, наверное?
— Да, Аманда совсем вымоталась. Но что же делать? Ведь это, как-никак, ее работа. Тем более до этого она все переживала, считала, она никому не нужна. Так что, может, это даже к лучшему.
— Переживала? Это все из-за этой истории с ребенком?
Грэхем мрачно кивнул:
— Из-за того, что опять не получилось с ребенком. Из-за моей семьи. Даже из-за меня. — Он смущенно покосился на Расса. — Ты уж извини, что я взялся плакаться тебе в жилетку, но куда ж от всего этого денешься? Все мысли только об этом. Чувствую себя как последний идиот. Словно… — он замялся, старательно подбирая слова, чтобы Расс понял, что его так мучает, — словно из кожи лезу вон, чтобы урвать у жизни свой кусочек счастья, а вместо этого раз за разом получаю по зубам.
— Не понял… — растерялся Расс.
Грэхем молча пожал плечами — желание раскрыть душу Рассу вмиг улетучилось. Да, конечно, они были друзьями, вернее, близкими приятелями. Но то, что мучило его сейчас, было слишком личным…
Но в следующую секунду признание само собой, против его воли вырвалось наружу.
— Ну… это все из-за моего первого брака. Ты что-нибудь знаешь об этом?
— Только то, что вы расстались вполне по-дружески.
— А Аманда разве ничего вам не рассказывала? — осторожно спросил Грэхем.
— Да нет, сказала только, что твоя первая жена была близким другом вашей семьи, да и то только после того, как я увидел, что твоя бывшая явилась к вам в гости, да еще прихватив подарок от твоей матери. Естественно, я жутко удивился и принялся ее расспрашивать, — с самодовольной улыбкой признался Расс. — Пристал как банный лист, понимаешь ли. А так бы до сих пор ничего и не знал. Какая жена любит рассказывать о первой супруге своего благоверного?
— Меган была не просто добрым другом семьи, — объяснил Грэхем. — Если хочешь знать, она всю жизнь жила с моей матушкой, можно сказать, дверь в дверь. Она наша соседка.
— Как-то странно для бывшей жены, — нахмурился Расс. — И давно?
От его вопроса Грэхему сразу полегчало. Раз Рассу ничего не известно, значит, не нужно ничего объяснять — можно просто рассказать все с самого начала.
— Можно сказать, всю жизнь, — усмехнулся он. — Сколько себя помню, Меган с родителями жили по соседству. Мы с ней выросли вместе. Если не считать братьев, она — мой самый старый друг. Мы вместе играли, вместе ходили в школу. И влюбились друг в другу, еще когда сами не понимали, что это значит. Бегали на свидания и в старших классах, и уже потом, когда оба учились в колледже. Все привыкли считать, что мы поженимся… ну вот мы и поженились. Через неделю после выпуска.