— Ли Коттер, — поморщилась она. В голосе ее явственно слышалось презрение. Но не успело это имя сорваться с ее губ, как Аманда спохватилась, слишком поздно сообразив, что Гретхен, возможно, испытывает к этому человеку совсем другие, куда более теплые чувства… Она исподтишка покосилась на Гретхен, но лицо у той было, как всегда, невозмутимым.
— С чего было Ли звонить Дэвиду? — нахмурилась Гретхен.
— Хотел рассказать о том, что случилось. Рассчитывал выяснить, не замешан ли в этом кто-то из сыновей вашего покойного супруга. Но Дэвид, по его словам, ужасно расстроился.
Впрочем, сама Гретхен испытывала сейчас совсем другие чувства — если, конечно, Аманду не подвела ее интуиция. Впрочем, вздувшиеся у нее на скулах желваки говорили сами за себя.
— И что? Это их рук дело? — насупившись, бросила она.
— Нет, — покачал головой Оливер. — Они ни за что не сделали бы ничего такого, что причинило бы вам боль.
— Да ну? — недоверчиво хмыкнула Гретхен. — А вот представителям страховой конторы Дэвид, представьте, заявил, что картины запросто могла изуродовать я сама!
— Неужели правда? — поразилась Аманда. — Он ведь вообще не разговаривал с вами… он даже не видел вашего лица в тот день, когда это произошло! А жаль… — Фыркнув, она отвернулась и принялась рассматривать то, что осталось от «Соседки». От этого зрелища ее, признаться, до сих пор мутило. И все-таки что-то притягивало ее взгляд… что-то, что почему-то вызывало в ее памяти имя Роршаха[11] с его теорией. Если заставить себя отрешиться от безумия, которым явственно веяло от изуродованного полотна, то казалось, удары ножом наносились не случайно, а располагались в каком-то определенном порядке, хотя что это был за порядок, видит бог, она не догадывалась.
А за ее спиной Гретхен продолжала безжалостно терзать адвоката.
— Однако эта парочка взялась расследовать это дело именно под таким углом! — бушевала она. — Именно поэтому они фотографировали не только картины, но и остальные вещи в моей гостиной! Догадываетесь, для чего? Они собирали доказательства против меня!
— Больше этого не будет, — твердо пообещал Оливер. — Я лично позабочусь об этом. Кстати, Ли еще рассказал Дэвиду о том, что вы беременны. Жаль, что вы не предупредили об этом меня.
— Для чего? — Грэхем надменно вскинула брови. — Насколько я понимаю, это не имеет никакого отношения к наследству, которое оставил мне муж.
— Но ведь я ваш душеприказчик. Предполагается, что я должен быть в курсе ваших дел. Поэтому я был, мягко говоря, удивлен, когда Дэвид сообщил мне об этом. Предупреди вы меня заранее, мне бы было что ему сказать.
— Но что тут такого? — недоумевала Гретхен. — В любом случае это не его дело.
Аманда оглянулась на них как раз вовремя, чтобы заметить, как Оливер отвел глаза в сторону. Он опустил голову, растерянно провел рукой по волосам и тяжело вздохнул. Потом помялся и со страдальческим видом поднял взгляд на Аманду, после чего снова посмотрел на Гретхен.
— Не могли бы мы поговорить наедине? — тихо спросил он.
— У меня нет тайн от Аманды, — решительным тоном отрезала Гретхен.
В комнате повисло неловкое молчание. Потом, пожав плечами, как будто давая понять, что делает это не по своей воле, Оливер неохотно принялся объяснять:
— Ладно, воля ваша. Но ваша беременность пришлась не по вкусу Дэвиду с Аланом. Они считают…
— Они считают, — уловив его мысль, докончила за него Гретхен, — что я изменяла Бену еще когда он был жив, верно? Что ж, это меня нисколько не удивляет. Так вот, скажите им — пусть выкинут это из головы. Потому что если они не откажутся от этой мысли, то я просто-напросто подам на них в суд за клевету.
— Но на каком основании?
— Пока еще не знаю. Вы же юрист, не я. Утверждение, порочащее чью-то репутацию, к примеру. Устное оскорбление… моральный ущерб. Да что угодно! Теперь у меня есть деньги, чтобы судиться. Если они попытаются облить меня грязью, что ж… мне нечего терять.
Аманде вдруг почему-то захотелось снова посмотреть на картину. Что-то не давало ей покоя. В том, каким образом были расположены прорехи от ножа, было нечто странное, что приковывало ее взгляд, — это чем-то напоминало гротескные фигуры каких-то фантастических животных, которые порой чудятся нам в скоплении облаков. Но сцена, разыгрывавшаяся сейчас у нее на глазах, завораживала ее. Гретхен, та Гретхен, которую она, оказывается, совсем не знала, такая беззащитная на первый взгляд и тем не менее настроенная настолько решительно и так превосходно владеющая собой, невольно вызывала ее уважение. Да и сам предмет их нынешнего спора не мог не интересовать ее.
— Вы встречаетесь с отцом вашего будущего ребенка? — напрямик спросил Оливер.
— Вас это, кстати, тоже не касается, — отрезала Гретхен.
— Возможно, мне удастся заставить их замолчать, если я назову им имя этого человека.
Гретхен слегка покачала головой.
Оливер догадался, что разговор окончен.
— Ладно, забудьте о Дэвиде с Аланом, — уже значительно мягче сказал он. — В общем-то, вы правы, конечно, это не касается никого, кроме вас. И меня — поскольку я был поверенным Бена и он назначил меня своим душеприказчиком. Может, вам что-нибудь нужно?
— Нет, — так же решительно отрезала Гретхен, но чуткое ухо Аманды уловило, как дрогнул ее голос. — У меня все в порядке.
Адвокат какое-то время вглядывался в ее лицо, словно ощупывая его взглядом, потом решил оставить и эту тему.
— Хорошо, тогда дайте мне знать, если вам вдруг что-нибудь понадобится. Деньги, например. Я могу получить в трастовом фонде любую сумму, которая вам будет нужна.
— У меня все в порядке, — вздернув подбородок, упрямо повторила Гретхен.
Обиженно поджав губы, так что рот его стал похож на щель в копилке, юрист молча кивнул и двинулся к двери. Но на полпути как будто вспомнил о картинах. Обернувшись, он пару минут внимательно разглядывал те изуродованные полотна, которые висели в гостиной.
— Может, найти для вас частного детектива? — предложил он. — Он бы выяснил, кто это сделал.
— Нет.
— Хотите, я поговорю с полицией?
— В этом нет никакой нужды. Они — в отличие от Дэвида — меня не подозревают.
— Я тоже, — торопливо сказал Оливер. — Просто подумал, что мужская помощь вам не помешает.
— У нее она уже есть. — Аманда решила, что пришла пора вмешаться. — Мой муж знаком с офицерами, которые приезжали на вызов. Он проследит, чтобы это дело не было положено в долгий ящик.
Лицо у Оливера стало растерянное, как у ребенка, у которого отняли конфетку.
— Что ж, тогда ладно. Но если Гретхен что-то понадобится, пусть без стеснения обращается ко мне. Ее наследство всегда к ее услугам.
Он еще не успел закрыть за собой дверь, как Гретхен, булькая от возмущения, словно перекипевший чайник, повернулась к Аманде:
— Нет, вы слышали?! «Ее наследство всегда к ее услугам»! Чертов лицемер! Как бы не так! Оно к услугам сыновей Бена! А этот… этот… потащит меня в суд, стоит мне только протянуть руку к их проклятому фонду! — Возмущенно фыркнув, она отвернулась к окну, выразительно погрозила кому-то кулаком, потом снова повернулась к Аманде. — Бен говорил, что на Оливера, мол, можно положиться. Ха! Черта с два! Хамелеон проклятый! Волк в овечьей шкуре! Позвонить ему! Как же — я еще не сошла с ума!
Гретхен и до этого была бледной, но тут вдруг лицо ее разом помертвело. Она судорожно дернулась, схватилась рукой за живот и глубоко, со всхлипом, втянула в себя воздух.
Аманда, которая за последние несколько лет практически постоянно думала о беременности, моментально догадалась, что ей нехорошо.
— Что такое? — всполошилась она.
Гретхен, рухнув на диван, откинулась на подушки и блаженно вытянула ноги. Потом стала дышать, как учат беременных: глубокий вдох — и такой же выдох, вдох — выдох.
— В чем дело? — волновалась Аманда.
— Дыхательные упражнения по методике Брэкстона-Хикса, — выдохнула Гретхен. — Врачи твердят, что это помогает. Вот так… уже легче.
— Вы уверены? Может, я могу чем-то помочь? Принести вам воды? Или что-то еще?
— Нет, спасибо. Вы и так уже здорово мне помогли. — Гретхен с кряхтеньем сползла с дивана и заковыляла на кухню.
Аманда растерялась — может, ей просто ненавязчиво дают понять, что в ее услугах больше не нуждаются? Ее охватило то же странное чувство… скрытая враждебность, которую она всегда ощущала в присутствии Гретхен, сгустилась настолько, что ее, казалось, можно было потрогать. Но, поразмыслив, она взяла себя в руки. В конце концов, почему именно враждебность? Может быть, просто неловкость, которую испытываешь в присутствии малознакомого человека. Или привычная сдержанность. Бог свидетель, учитывая настороженность, с которой все встретили появление Гретхен, у бедняжки были все основания вести себя сдержанно.
Желая убедиться, что она не ошиблась, Аманда последовала за хозяйкой на кухню. Она вошла туда в тот момент, когда Гретхен наливала себе стакан минеральной воды из бутылки, которую как раз достала их холодильника. Но внимание Аманды привлек стол — он был доверху завален книгами и стопками бумаги.
— Что это? — вырвалось у нее.
Поставив стакан на барную доску, Гретхен торопливо сгребла тетрадки и книги в одну большую стопку.
— Ничего особенного, — буркнула она.
Аманда удивленно вскинула брови — вид у Гретхен был скорее смущенный, чем таинственный.
Но она успела заметить и еще кое-что, что удивило ее куда больше.
— Похоже на французский, — протянула она.
— Я давно подумывала о том, чтобы выучить его, — поспешно принялась Гретхен, перекладывая книжки и тетрадки со стола на шкаф. — Мне ужасно понравился французский, еще когда мы с Беном были в Париже. Но это не так просто, знаете ли. — Она снова глотнула воды из стакана, о чем-то задумалась и только спустя какое-то время вспомнила об Аманде. — Может, хотите минералки или ананасового сока? У меня все это есть…