Позже стоики довели этот принцип до крайности. Они разрабатывали специальные аскетические практики, приучающие человека во всем себя ограничивать. Скажем, встать на рассвете, посвятить несколько часов физическим упражнениям, затем велеть рабам накрыть роскошный стол, созвать челядь и приказать ей съесть все, чем он уставлен, наблюдая за пиршеством со стороны. И лишь после захода солнца утолить голод хлебом и водой. Так человек научается властвовать собой – подчинять свою жизнь всеобщему закону, действовать, руководствуясь долгом, а не стремлением к счастью.
Эпикур, как и Сократ, исходил из противоположного: ограничение потребностей имело в его глазах ценность только в свете счастья отдельного человека и лишь в той мере, в какой оно предотвращает разочарования, опустошенность, беспокойство – словом, страдания.
К естественным, но не необходимым удовольствиям он причислял разнообразящие жизнь избыточные наслаждения. Изысканная еда, элегантная одежда, красивый дом, путешествия – все это приносит радость, и поэтому вполне оправданно, если человек относится к этим благам не слишком серьезно и может обходиться без них. Иначе рано или поздно ему придется расплачиваться за них ценою собственного счастья. Пришлось же Аристиппу превратиться в «царского пса» ради удовольствия питаться куропатками, стоившими пятьдесят драхм (целое состояние!), словно они стоили всего один обол[26]. Подобным образом в наше время многие люди на Западе, а теперь и в России, платят за удовольствие обменивать свою зарплату на разнообразие модных вещей и развлечений, жертвуя тем, что греки ценили превыше всего, – свободным временем и досугом, то есть интересами собственной личности.
Наконец, наслаждения третьего рода – не естественные и не необходимые – вызываются удовлетворением тщеславия, жажды власти, роскоши и т. п. Они не имеют отношения к телесным потребностям и подвергают душу опасному беспокойству. Желания этого рода бесконечны и безграничны: власти, славы, богатства никогда не бывает достаточно. Погоня за ними превращает жизнь человека в эфемерную борьбу, финал которой замечательно выразил Пушкин в сказке о «вздурившейся» старухе, пожелавшей стать владычицей морскою и вынужденной довольствоваться разбитым корытом.
Телесным удовольствиям противостоят телесные страдания. По крайней мере, некоторые из них неизбежны – Эпикур знал это, как никто другой. Разве можно быть счастливым, испытывая физическую боль? Можно, утверждал он. Люди больше страдают от ожидания боли, чем от нее самой. Особенно сильная острая боль быстро проходит, и хотя бы поэтому ее не следует бояться. Когда такая боль случается, нужно спокойно ждать ее окончания, предвкушая будущее удовольствие от ее отсутствия. Менее интенсивная, но длительная боль вполне переносима и не может затмить собой радости души, на которых и следует сосредоточиться. Наконец, если боль острейшая, то смерть не заставит себя ждать, а смерть – это полное бесчувствие, анестезия.
Таким образом, мерой удовольствия, по Эпикуру, является отсутствие страданий, совпадающее с состоянием блаженной безмятежности – атараксии. Наибольшее беспокойство человеку причиняют не физические, а душевные страдания. Телесная боль длится лишь в настоящем, душевная распространяется и на прошлое (чувство вины), и на будущее (страх). Источником душевных страданий является невежество, поэтому лучшее лекарство от них – философия.
В самом деле, больше всего люди боятся двух вещей – смерти и божьей кары. Что касается смерти, опасаются не ее самой, а связанных с ней страданий, боли, неизвестности. Но философия (Эпикур развивал идеи атомистов Демокрита и Левкиппа) учит, что все в мире состоит из атомов и пустоты. Душа представляет собой совокупность наделенных способностью ощущения атомов. Со смертью тела она распадается, а способность чувствовать утрачивается. Поэтому смерть, которой люди боятся как величайшего из зол, не имеет к нам ни малейшего отношения.
«Привыкай думать, – писал Эпикур своему юному ученику Менекею, – что смерть для нас – ничто: ведь все и хорошее, и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если держаться правильного знания, что смерть для нас – ничто, то смертность жизни станет для нас отрадна: не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от нее отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда придет, а потому, что она причинит страдания тем, что придет; что и присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет (курсив мой. – Е. Р.). Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так как для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют»[27].
Вместе с тем Эпикур высмеивает тех, кто в силу собственного малодушия или ради красного словца утверждает, что жизнь не имеет никакой ценности. Дескать, наше существование наполнено столькими заботами, тревогами и страданиями, что смерть является освободительницей, а лучше всего для человека было бы вообще не рождаться. Если говорящие так действительно верят в свои слова, почему они не уходят из жизни? Если же они пытаются острить, то обнаруживают этим лишь собственную глупость: смерть – не тот предмет, в отношении которого уместна светская болтовня. Мудрец не станет уклоняться от жизни и бояться смерти. Он защищен от превратностей первой и боязни последней собственным разумом.
Что же касается страха перед богами, якобы сурово карающими грешников за их проступки, он совершенно беспочвен. Не потому, что Бог не существует, – Эпикур вовсе не был атеистом, как утверждали его противники, – а потому, что мыслимый как предел совершенства он не может быть мстительным, подобно земным тиранам. Люди толпы́ представляют себе Бога по своему образу и подобию. Раз для них предосудительно все, что непривычно, – грешно все, что не просто, скажет позднее устами Заратустры Ницше, – значит, Бог думает так же. Раз они знают один закон справедливости – око за око, зуб за зуб, – то и Бог исходит из него же. Мнения толпы о богах Эпикур называет ложными домыслами. Боги блаженны, они свободны от беспокойства и суеты земной жизни. Смехотворно предположение, что они оставили бы безмятежное существование ради того, чтобы скрупулезно подсчитывать людские грехи, обдумывать планы мести и осуществлять функции палачей. Богам нет дела до того, что невежественные люди считают предосудительным. А это значит, что для добродетельной жизни разумному человеку (мудрецу) достаточно не делать другим того, чего он не желает себе самому. Этим он заслужит и уважение сограждан, и благорасположение друзей.
Итак, мы можем подвести некоторые итоги. Наслаждение, по Эпикуру, совпадает с разумной жизнью, соответствующей античному принципу «всего в меру», при том что мерой выступает счастье отдельного человека – безмятежное, не омрачаемое страданиями существование. Поэтому обвинения эпикурейцев в проповеди распущенности, безделья и эгоизма абсолютно безосновательны. Пропагандируемый ими образ жизни скорее напоминает монашеский. Осуждение средневековыми богословами эпикуреизма обусловлено не безнравственностью этого учения, а неприятием самой мысли о том, что жизнь, наполненная удовольствиями, может быть нравственной.
Вот как эту мысль выражает Эпикур в письме к Менекею: «…нельзя жить сладко, не живя разумно, хорошо и праведно, и нельзя жить разумно, хорошо и праведно, не живя сладко: ведь все добродетели сродни сладкой жизни и сладкая жизнь неотделима от них. Кто, по-твоему, выше человека, который и о богах мыслит благочестиво, и от страха перед смертью совершенно свободен, который размышлением постиг конечную цель природы, понял, что высшее благо исполнимо и достижимо, а высшее зло или недолго, или не тяжко, который смеется над судьбою, кем-то именуемой владычицей всего, и вместо этого утверждает, что иное происходит от неизбежности, иное по случаю, а иное зависит от нас…»[28].
Эпикура с полным основанием можно назвать отцом эутимной терапии.
Психологические функции наслаждения
То, что человек, как любое живое существо, стремится к приятным предметам и занятиям, избегает или боится неприятных, – факт совершенно банальный и очевидный не только для психологов. Более того, стремясь к удовольствию, человек в состоянии переносить довольно длительные периоды неудовольствия и заниматься малоприятными для него вещами. Удовольствие выполняет очень важную для всего человечества и каждого его члена функцию управления деятельностью – оно управляет активностью человека, заставляет жить и меняться, приспосабливаясь к физическому и социальному окружению. Удовольствие не безгранично и имеет неприятное свойство угасать с течением времени. Чтобы наслаждаться жизнью, человек вынужден менять объекты удовольствия, а это удается, если он обладает способностью получать удовольствие от множества вещей (стимулов удовольствия) или отдельных их качеств, от собственных действий и их результатов.
Данный комплекс способностей является целью эутимной терапии и тренинга наслаждения. Само же наслаждение результируется из множества повседневных удовольствий. Далее по тексту два термина – «удовольствие» и «наслаждение» – мы будем использовать как синонимы, подразумевая, что способность к наслаждению является более обобщенной и генерализованной поведенческой характеристикой.
С индивидуальной точки зрения именно удовольствие позволяет человеку различать позитивные и негативные чувства, при участии разума (но на основе прошлого или будущего удовольствия) осуществляет выбор и оценку поведенческих альтернатив.
Оставив философии и этике обсуждение вопросов морали, попробуем проанализировать психологические предпосылки тренинга наслаждения. Обобщая пятнадцатилетний опыт применения «Маленькой школы удовольствия»[29], Райнер Лутц сформулировал ряд доводов в пользу тренинга наслаждения, которые мы позволим себе дополнить, прокомментировать и проиллюстрировать примерами.
Наслаждение лечит
С давних пор известно, что позитивные эмоции, удовольствие и хорошее настроение как минимум способствуют быстрому выздоровлению соматических и психических больных, а иногда сами по себе становятся признаком здоровья.
Весь опыт использования асимптоматической психотерапии свидетельствует о том, что переориентация внимания человека с болезненных событий и явлений на события и явления, доставляющие удовольствие, ведет к улучшению здоровья. Концентрация внимания не на симптоме, а на альтернативных приятных объектах в большинстве случаев значительно улучшает самочувствие клиентов.
Тщательно проверено и обосновано также применение эутимного подхода в лечении психиатрических заболеваний, причем не только депрессивных и фобических расстройств (Kopenhofer, Lutz, 1984), но и такого сложного в отношении терапии заболевания, как шизофрения.
Наслаждение защищает от неприятностей
Кроме позитивного влияния на здоровье, при наличии болезненных симптомов, способность получать удовольствие имеет большое профилактическое значение. Люди, чье внимание сосредоточено на позитивном, меньше реагируют на болезненные стимулы и соответственно в большей степени защищены от их воздействия. Да и сами неприятности с ними происходят реже.
Наше восприятие тесно связано с нашими действиями. Образно, в деталях представив себе неприятность и сосредоточив внимание на ее сигналах, мы повышаем вероятность того, что она случится в реальности. И наоборот: вообразив себе удовольствие, способствуем его осуществлению в реальной жизни.
Купив новые туфли на шпильке, девушка может просто наслаждаться вниманием юношей и получать от этого удовольствие. А может сосредоточиться на мысли о том, как бы не угодить тонким каблуком в водосточную решетку и не сломать его, спускаясь по лестнице. В первом случае она получит внимание, во втором – сломанный каблук.
Люди, которые верят в себя, часто переоценивают вероятность успеха в делах, однако переоценка шансов на успех приводит к тому, что они чаще его добиваются[30].
Люди в хорошем настроении достигают большего в жизни
Ни для кого не секрет, что в хорошем настроении люди лучше работают и достигают бо́льших успехов. Получая удовольствие от успешной и продуктивной работы, они берутся за более сложные задачи и решают их, получая новые поводы для удовольствия.
Люди, ценящие себя, обычно уважают и окружающих, за редкими персонами, которых психологи называют нарциссическими личностями (во всем нужно знать меру). Доброжелательно настроенные, любящие свое дело профессионалы вызывают симпатию у клиентов, отчего их количество растет, как и доход, особенно если извлечение прибыли не становится самоцелью.
Способность наслаждаться улучшает межличностные отношения
Разделенное наслаждение – наслаждение вдвойне, поэтому в приятное занятие часто вовлекаются окружающие, что ведет к росту взаимной симпатии в кругу людей, способных получать удовольствие от жизни.
Если бы в дело не вмешивались суровые реальности жизни и люди, не способные к наслаждению, вероятно, тренинг наслаждения никому не понадобился бы. Но, к сожалению, существует немало помех на пути к счастливой жизни.
Всем известны люди, одно присутствие которых оживляет компанию, вносит динамику и заставляет время течь быстрее. Они умеют наслаждаться компанией и жизнью. Всем также известны мрачные и подозрительные типы, от которых веет холодом, способные убить любую радость. Таким людям имеет смысл поучиться веселью.