— Молчать! — заорали на неё. — Следователю объяснять будешь!
Её голову ещё сильнее прижали к полу, обыскали карманы и ощупали одежду. Она слышала возмущенные крики мужа и какую-то возню, после чего один за другим послышались несколько глухих ударов, и чей-то голос предупредил Александра, что если тот не перестанет дергаться, к нему применят электрошок… Марина почувствовала, как окружающий её шум вдруг окутывается ватой, и её глаза закатились, теряя ощущение реальности. Очнулась она от резкого запаха нашатырного спирта, жестоко обжигающего носовые пазухи, но мир вокруг неё плыть не перестал. Мутные тени перед глазами что-то бубнили ей резкими неприятными голосами, вроде бы её кто-то то ли тряс за плечо, то ли куда-то тащил… Мир прояснился лишь после того, как что-то больно укололо её в руку в районе локтевого сгиба и Марина увидела себя в карете «Скорой помощи» с зарешеченными окнами. Два человека в белых халатах склонились над ней, поодаль, через раскрытые двери, виднелись несколько полицейских с автоматами наперевес.
— Сколько можно спрашивать одно и то же? — Марина устало посмотрела на следователя, третий час задававшего ей одни и те же вопросы. — Я требую адвоката! Я хочу сделать телефонный звонок!
— Адвоката вам вскоре предоставят, — немедленно отреагировал следователь, — думаю, уже завтра он с вами встретится. Вы знаете о том, что адвокату, услугами которого вы пользовались, временно запрещена юридическая практика?
— Виталию Павловичу? — уточнила Марина. — Да, я знаю об этом! Но мы не пользовались его услугами! Он просто давний друг нашей семьи и иногда заходил в гости.
— Вот как? — поднял брови следователь. — Странно. У нас имеется другая информация. В частности, вышеназванный адвокат собирал для вас информацию в родильном доме, в котором вы не так давно рожали. Но если вы не пользуетесь его услугами, кому вы собираетесь звонить?
— Маме! — вновь разозлилась Марина. — У меня дома остались двое детей-инвалидов, один из них грудной ребенок! Я беспокоюсь за них, разве это непонятно?!
— То есть вы подтверждаете, что это ваши дети? — оживился следователь.
— Нет! — воскликнула она. — Я же сказала, что в родильном доме мне по ошибке отдали чужого ребенка! Сейчас я забочусь о нем, но я требую, чтобы было проведено расследование и мне вернули моего сына!
— Почему же, в таком случае, вы не написали заявление в полицию? — вновь начал следователь.
— Вы издеваетесь надо мной! — взорвалась Марина. — Вам это с рук не сойдет! Я буду жаловаться! Мы написали заявление! Это легко проверить! У нас есть талон уведомления! Чего вы добиваетесь? Хотите выставить нас преступниками?! Имейте в виду, я дойду хоть до Европейского Суда, если придется, но добьюсь правды!
— Им вы тоже дадите взятку? Чтобы они сочли вас пострадавшей стороной? — иронично уточнил следователь. — Кстати, почему-то талон уведомления, о котором вы оба твердите, при обыске в вашей квартире найти не удалось. Возможно, его попросту не существует, а возможно, вы держите его в каком-то другом месте? На тайной квартире террористов МАГБ, например?
— Что за бред! — Марина едва не срывалась на крик. — Какие ещё террористы и тайные квартиры?! Мы написали заявление в ОВД по месту нахождения родильного дома, как положено! Просто позвоните туда и проверьте! И мы не давали никаких взяток! Мы всего лишь хотели провести генетическую экспертизу без очереди!
— Неужели вы думаете, что мы не позвонили? — искренне удивился следователь. — Мы туда даже съездили. Вот только там о вас ни разу не слышали. Скажите, для чего было так переплачивать, если вы не планировали давать взятку и фальсифицировать результаты генетической экспертизы? Почему бы просто не сделать всё по закону?
— Очередь на государственную экспертизу расписана чуть ли не полтора года вперед! — Марина почувствовала, что её снова начинает трясти. — В коммерческих лабораториях — на шесть-семь месяцев! Я не могу ждать так долго! Мой ребенок находится у чужих людей, вы что, не понимаете?!! У вас дети есть?!!
— Что у меня есть, а чего нет — к делу не относится, — заявил следователь и достал из папки несколько распечатанных листов бумаги. — Зато к делу относятся показания потерпевшего, заместителя директора медицинской лаборатории, которого вы своей взяткой пытались толкнуть на должностное преступление. И в них утверждается, что вы предлагали потерпевшему крупную сумму денег за вполне конкретную услугу: проведенная им генетическая экспертиза должна была доказать отсутствие родства между вами, родителями, и рожденным ребенком гарантированно. То есть, в любом случае. Как вы можете это объяснить?
— Он лжет, вот как! — взъярилась Марина. — Или у него со слухом плохо, или с памятью! Это он нас спрашивал, нужна ли нам эта «гарантированная» экспертиза! Я ему ответила, что нам нужна честная экспертиза, а не «гарантированная»! Спросите у моего мужа, или у той женщины-посредника, они могут подтвердить!
— Женщина-посредник, как вы её называете, подтверждает показания потерпевшего, — следователь равнодушно сунул ей под нос ещё одну распечатку. — Ваш муж, понятное дело, занимает вашу позицию. Я же хочу установить истину, это моя работа.
— Так и делайте её! — Марина не выдержала и вскочила со стула. — Устанавливайте истину! — Она отшвырнула показания посредницы. — Это ложь! Это всё — ложь! Они заодно! Это она предложила мне заплатить «мимо кассы» и обещала проведение экспертизы вне очереди! А он нес какую чушь про «гарантированность» результатов, хотя нам были нужны самые обычные, честные! Вы вообще меня слышите?!!
В камеру для допросов вбежали двое охранников, Марину схватили и усадили на место. Следователь аккуратно собрал бумаги и сложил их в папку.
— Советую вам вести себя более адекватно, если не хотите перебраться из камеры в карцер, — произнес он, направляясь к выходу. — И подумайте хорошенько, не пора ли начать сотрудничать со следствием. Ваше упрямство лишь отягчит последствия содеянного. Уведите её.
Весь следующий день она провела в камере, ни к следователю, ни к адвокату её не вызывали. Обещанный защитник появился только через сутки. Марину отвели в комнату для допросов, но вместо следователя там её ожидала женщина в деловом костюме с дипломатом в руках. Почти сразу вслед за Мариной туда же привели Александра.
— Саша! — Марина бросилась к мужу. — Как ты? — Она попыталась осмотреть его. — Они тебя били?
— Нет, — успокоил её Александр. Он был небрит и устал, но с виду невредим. — Давили сильно, но не били. Пытались беседами мозги промывать. Этот урод из лаборатории заявляет, что мы требовали от него подделать результаты генетической экспертизы, представляешь?! Вот сволочь!
— Я знаю, — поморщилась Марина, — следователь дал прочесть его показания. Это ложь!
— Я полагаю, это стратегия, избранная адвокатом потерпевшего, — произнесла женщина в костюме. Она представилась и продолжила: — Я ваш адвокат, предоставленный государством согласно закону. К сожалению, мы сейчас катастрофически перегружены делами, и потому я буду вести вас обоих одна. Возвращаясь к нашему разговору: если ваши слова соответствуют действительности и потерпевший оговаривает вас в своих показаниях, вероятно, он опасается быть переквалифицированным в обвиняемого. Видимо, испытывать такие опасения у него есть причины. С этим я ещё буду разбираться. Сейчас я хочу поговорить с вами о другом. Вы являетесь родителями двух детей-инвалидов, один из которых нуждается в кормлении грудью. Поэтому мне не составило труда добиться вашего освобождения под подписку о невыезде. — Она протянула им соответствующие бумаги. — Это постановление об освобождении. Вскоре сюда подойдут соответствующие должностные лица, вы подпишете необходимые бумаги и вернетесь домой.
— Нас выпускают? — Александр недоверчивым взглядом изучал документ. — Прямо сейчас?
— Да, — ответила адвокат. — Но прежде, чем вы покинете здание Следственного изолятора, я должна ознакомить вас с ситуацией. Во избежание эксцессов.
Она достала из дипломата несколько свежих газет и планшетный компьютер. Включив планшетник, адвокат несколькими касаниями пальца вывела на экран ленты новостей основных информационных порталов, после чего положила всё это перед Мариной и Александром. Марина взяла планшетник и увидела в новостной ленте их с Александром семейное фото. Муж потянулся за прессой, первые полосы печатных изданий тоже оказались заполнены их фотографиями.
— «Родители лига требуют от роддома обменять младенца-инвалида на чистого ребенка!»… «Стремясь заполучить чужое дитя, родившая лига семья пыталась купить результаты генетической экспертизы!»… «Чудовищное мошенничество: родившие лига хотели за взятку присвоить себе чужого чистого младенца!» — Марина прочла несколько заголовков и недоуменно посмотрела на адвоката: — Что это такое… Это же неправда! Нас оболгали! Это всё ложь! Мы не собирались присваивать ребенка, нам подменили сына!
— Я ваш адвокат и потому на вашей стороне, — напомнила ей женщина. — Однако ваше дело вызвало широкий общественный резонанс. Кроме того, вас поймали с поличным, и многие трактуют ваши мотивы по-разному. Как видите, в СМИ об этом пишут на первых полосах, общественность негодует, возле СИЗО второй день идет акция протеста.
— С каким поличным?! — вспылил Александр. — Мы всего лишь хотели провести генетическую экспертизу без очереди! Что за бред? «Блогосфера негодует — охотников на младенцев собираются освободить под подписку о невыезде!» Какие ещё охотники на младенцев?! Кто всё это пишет?!! Наш ребенок неизвестно где! А если вашего ребенка подменили в роддоме, вы бы стали ждать?!
— Я вам верю, — спокойно произнесла адвокат. — И не исключаю, что следствие ведется предвзято, возможно даже с нарушениями. Моя работа заключается в том, чтобы вам помочь. Но общественное мнение в настоящий момент не на вашей стороне, и вы должны быть готовы к тому, что, оказавшись на свободе, можете подвергнуться травле и попыткам насилия. На вас ополчились как ненавистники лигов, так и «заботливые». Я не рекомендую вам покидать квартиру без крайней необходимости.