- Ну, конечно, отличный выбор.
- Тогда попробую его отыскать. Сомневаюсь, что он уже спустился в лагерь. Ты, должно быть, хочешь, чтобы он выехал сегодня же вечером?
- Разумеется. И когда будешь уходить, пришли мне Фулька. Я хочу продиктовать еще один короткий документ… Тем самым постараюсь позаботиться и о тебе, на случай крайней необходимости. И эту бумагу ты передашь Грэхему поутру, прямо перед отъездом.
Катан пристально уставился на короля.
- Райсем, ты уверен, что ничего от меня не скрываешь? Ты же не умрешь, верно?
- Ну, по крайней мере, не собираюсь. - Райс-Майкл заставил себя улыбнуться, вновь пытаясь поудобнее пристроить ноющую руку. - Просто я хочу предусмотреть все возможности. А теперь вернемся к нашему кодициллу. У нас есть своя копия, или они по-прежнему у отца Дерфеля?
- У отца Дерфеля, - отозвался Катан. - Но я прихвачу один экземпляр, прежде чем приведу юного Эйнсли. Вернусь, как только смогу.
Через несколько минут Фульк зашел к королю, подвинул поближе к постели столик, взял также низкий табурет и подсвечник. Потянувшись к нему мысленно, Райс-Майкл убедился, что сознание оруженосца уже взято под контроль.
- Ты сейчас запишешь то, что я продиктую, - велел ему Райс-Майкл негромко. - Но потом забудешь все до единого слова. Начни с сегодняшней даты и места.
«Грэхему, герцогу Клейборнскому и Сигеру, графу Марлийскому. В случае, если по моей смерти вы сделаетесь регентами моего сына, как указано в моем завещании, я позволяю и повелеваю вам назначить сэра Катана Синхила Драммонда третьим регентом, в качестве первого законодательного акта вашего правления в качестве регентов…»
Фульк закончил писать под диктовку, Райс-Майкл еще раз перечитал этот документ, нацарапал под ним достаточно разборчивую подпись и велел Фульку запечатать письмо. Фульк как раз отодвигал столик от кровати, когда Катан вернулся в одиночку.
- Ты его не нашел? - спросил король.
Катан, покачав головой, тронул Фулька за плечо.
- Ступай в постель, Фульк. Я подежурю первым.
Когда за Фульком закрылась дверь, Катан присел на корточки рядом с королевской постелью.
- Он все еще пьет внизу с остальными, и я взял нашу копию кодицилла, однако мне не удастся провести его сюда незамеченным. Слишком много народу в замке. Если хочешь, чтобы он уехал сегодня же, то разреши мне отправить его самому.
Райс-Майкл прикрыл глаза, силясь подавить дрожь.
- Я очень хотел поговорить с ним лично.
- Знаю. Но что если нам подождать до завтра и перехватить его в течение дня, чтобы он потом незаметно ускользнул из лагеря?
Райс-Майкл покачал головой.
- Слишком рискованно. Когда мы уедем из Лохаллина, меня, вообще, перестанут оставлять в одиночестве. Кроме того, мы не знаем, в каком я буду состоянии. Возможно, мне сделается еще хуже, хотя это лекарство, вроде бы снимает жар.
Он широко зевнул, так что даже челюсти заныли.
- Ладно. Я знаю, что ты не сможешь управлять его сознанием так, как это сделал бы я. Но постарайся изо всех сил. Я отдам тебе мой перстень. Передашь его гонцу. Таким образом, Мика будет точно знать, что послание от меня.
Остальные распоряжения он передал Катану мысленно, вручил ему кольцо для Роберта и еще одно письмо для Грэхема Мак-Эвана, затем пожелал удачи и отослал прочь. Когда Катан ушел, он выпил еще немного макового отвара, что оставил Стеванус, ополоснул чашу водой и выпил также и воду. Рука болела еще хуже, чем за все эти дни, хотя жар, похоже, и впрямь начал спадать. К тому моменту, как вернулся Катан, он уже крепко спал, и даже не шелохнулся, пока его не пробудили колокола, зовущие к утренней службе, и первое, что он ощутил, была уже ставшая привычной боль в руке.
Глава двадцать вторая
Толпою устремляются они на душу праведника, и осуждают кровь неповинную.[23]
По крайней мере, жар, как будто, начал спадать. Голова болела почти так же сильно, как и рука. Сказывалось действие маковой настойки, и Райс-Майкл знал, что ему придется принимать еще это снадобье, чтобы вытерпеть все тяготы поездки. Однако ни лоб, ни рука уже не горели огнем, как накануне. Стэйси оставила им тациль, и Катан дал королю еще одну порцию лекарства, прежде чем помог ему подняться с постели.
Райс-Майкл сморщился от горечи, но выпил все до дна. Затем он со стоном выбрался из кровати, и Катан помог ему умыться и одеться. Все тело его болело, и каждое движение причиняло страдание.
- В общем-то, этого и следовало ожидать, учитывая, что вам пришлось перенести еще до того, как лошади вздумалось на вас наступить, - бодро воскликнул Фульк, запаковывая их вещи в седельные сумки. - Хотите, чтобы Стеванус вас осмотрел прежде, чем спуститься вниз.
- Ни к чему. У него все равно не осталось болеутоляющих, которых бы я не попробовал. Увижусь с ним в зале после мессы.
- Хорошо. Я пока спущу вещи вниз, во двор, а потом встретимся в часовне.
Как только он ушел, Райс-Майкл взглянул на Катана, который принес ему шлем и накидку. Как и накануне, он надел кожаные штаны, сапоги и тунику с широкими рукавами, поскольку перевязанная рука не влезала в обычную тунику.
- Как все прошло вчера с нашим другом? - спросил он шепотом.
Катан надел шлем королю на голову и принялся подтягивать ремешки в боковых петлях.
- Можешь прямо все прочесть у меня в памяти, будет безопаснее не говорить об этом вслух.
Закрыв глаза, Райс-Майкл здоровую руку положил Катану на предплечье, и принялся рыться в его воспоминаниях, где увидел наконец образ худощавого, крепко сложенного молодого человека с вьющимися каштановыми волосами и пронзительно-синими глазами, затененными длинными ресницами. Сэр Роберт Эйнсли бесстрашно согласился исполнить поручение короля, которое передал ему Катан, и без малейшего сопротивления подчинился мысленным установкам, которые тот вложил ему в сознание, по мере своих сил и способностей.
- Он уехал еще до полуночи, - пояснил Катан шепотом, когда Райс-Майкл разорвал контакт. - Если будет достаточно часто менять лошадей и не останавливаться на отдых, то прибудет в Ремут через четыре дня.
Сам король выехал из Лохаллина ближе к полудню, поприсутствовав на мессе вместе с леди Стэйси, ее семьей и ближайшими помощниками. Затем был завтрак, во время которого ему пришлось съесть куда больше, чем на самом деле хотелось, и лишь тогда Стеванус дал ему, наконец, снадобье от боли. Вскоре они были уже в седле, и Грэхем, и Сигер с Корбаном выехали следом, поскольку намеревались первые несколько миль провожать короля в качестве почетного эскорта.
Отряды из Ремута, разумеется, отправились с ними, но ополченцы из Кайрори, Шиила и Валорета должны были остаться на севере еще на неделю под командованием Джошуа Делакруа и Айвера Мак-Инниса, на тот случай, если отход торентцев окажется военной хитростью.
Вскоре троим келдорским лордам пришло время проститься с королем.
Натянув поводья, они коснулись рукой груди, безмолвно склонив гордые головы. Райс-Майкл, от которого Ран с Манфредом не отходили ни на шаг, не смог подъехать к ним, как бы ему того ни хотелось, но, восхищенный их горячей преданностью, он отвесил им церемонный поклон, сожалея лишь о том, что не может сказать вслух, как высоко ценит их верность, и как сильно он мечтал бы остаться среди них.
Вскоре всадники исчезли в облаке пыли, направившись обратно в Лохаллин, а королевский отряд двинулся дальше.
Маковая настойка приглушила боль, и вскоре Райс-Майкл перестал предаваться пустым размышлениям и бесплодным надеждам, поскольку мог думать лишь о том, чтобы не задремать и случайно не упасть с седла.
Тем временем, из опустевшего военного лагеря Ансель, Джесс и Тиег незаметно наблюдали за отъездом короля, отметив и его перевязанную руку, и бледный вид, и худобу. Тиег покачал головой, когда отряд двинулся прочь через равнину Йомейра.
- Хотелось бы мне взглянуть на его руку, - пробормотал он. - Похоже, рана причиняет ему сильную боль.
- Видимо, нам с тобой следует ненадолго навестить леди Стэйси, - заметил Джесс. - Думаю, это наш лучший шанс, пока мужчины уехали провожать короля.
Четверть часа спустя слуга ввел двоих гостей в гостиную замка Лохаллин, где худощавая энергичная молодая женщина с темно-рыжими волосами разбирала содержимое объемистых сундуков. Еще несколько служанок подметали и скребли полы, вытряхивали меховые покрывала и занимались прочими хозяйственными делами, как заведено в любом поместье. В изящной резной колыбели довольно агукал ребенок, а рядом дремала пара серых волкодавов, - достаточная причина, почему слуги не возражали проводить двоих незнакомцев к своей госпоже.
- Эти люди хотели видеть вас, леди Стэйси.
Рыжеволосая женщина покосилась на двоих пришельцев, продолжая складывать зеленую тунику.
- Да?
Джесс склонил голову и попытался ментально прощупать ее, но у женщины имелись хоть и слабенькие, но защиты, поэтому он тут же отступил.
- Мы друзья короля, сударыня. Могли бы мы поговорить с вами наедине?
Она оценивающе смерила их взглядом.
- Король уехал час назад, - промолвила она.
- Да, верно, - отозвался Джесс.
Взор темных глаз вновь остановился на них, затем она указала на дверь в углу комнаты, что вела к винтовой лестнице.
- Пойдемте сюда.
Они последовали за ней, и один из волкодавов тут же устремился на винтовую лестницу, нетерпеливо виляя хвостом. Отворив низенькую дверцу на верхней площадке, она впустила гостей на огражденную парапетом ровную крышу донжона. Теплое солнышко припекало, и легкий ветерок шевелил волосы. Потрепав волкодава по лобастой голове, она обернулась к мужчинам.
- Несмотря на то, что вы одеты по-нашему, не думаю, что вы из Келдора, - заявила она. - Я готова поговорить с вами ради короля, который является моим сюзереном. Что вы хотели мне сообщить?