– Хотэку-сан, как хорошо, что вы здесь! – к нему подбежал совсем юный ученик. Видимо, его сегодня подрядили разносить новости между стражниками, чтобы никто не уходил со своего поста. – У нас тут совсем растерялись. Сёгуна нет, никого из старших тоже. Принцесса не появляется, хотя по распорядку должна была уже принять две дюжины гостей.
– А император?
– Император тоже не выходил. Никто не знает, что делать.
– За ними посылали?
– Только что служанок отправили. Но я увидел вас и решил сказать. Вы тут единственный из самураев сёгуна. Может, что-то знаете? Ничего не отменялось, не переносилось?
– Насколько мне известно, нет.
Хотэку задумался. Он был не вправе отдавать распоряжения.
– Иоши-сана тоже нет?
– Не видел.
– Похоже, боги сегодня не в духе. Младшие военачальники сегодня на службе, отыщи кого-нибудь из них. И найди сикибукё, уж глава ведомства церемоний наверняка сегодня на службе. Ему и стоит заняться этим вопросом.
– Да, Хотэку-сан.
Мальчишка поклонился и убежал к северной части сада, а Хотэку отправился туда, где располагался дворец Лазурных покоев. Хотя за императором и принцессой уже послали слуг, беспокойство не позволяло Хотэку пойти веселиться. А ведь он знал, что нельзя оставлять дворец без присмотра, нельзя на праздники, когда здесь собираются гости со всех уголков страны, отпускать лучших воинов. Он только надеялся, что, случись что-нибудь действительно серьёзное, вокруг, скорее всего, стоял бы шум, а не тишина и полное непонимание происходящего.
Хотэку тысячу раз проклял себя за то, что оставил свои клинки. Кому пришло в голову, что их нужно носить только во время службы? Разве долг самурая не предполагает, что он несет службу всегда?
Он подошёл ко входу, торопливо кивнул стражникам, и те впустили его внутрь. Там, не в пример уличному веселью, царил полный беспорядок. Не такой, как при новости об исчезновении Кусанаги, но исполненный той же растерянности и отчаяния. Хотэку сделал несколько шагов вперёд, вглядываясь в лица пробегающих служанок, и заметил наверху Каю. Она спешила по галерее с миской в руках, её вид был обеспокоенным, но сосредоточенным. Хотэку взлетел по лестнице, забыв про манеры, и возник перед девушкой, да так, что та от неожиданности чуть не опрокинула на него миску.
– Хотэку-сан, – она поклонилась, но не сумела скрыть раздражение в голосе. – Прошу меня простить, я тороплюсь.
– Кая, что здесь происходит?
– Киоко-химэ нехорошо. Прошу меня извинить, я ей нужна, – она ещё раз поклонилась и быстро зашагала прочь, не дав Хотэку задать новые вопросы.
Она стояла на островке посреди Кокоро и вдыхала аромат свободы. Дом. Здесь, где заканчивались стены дворца и открывалась ровная безмятежная гладь озера, она чувствовала настоящую жизнь. Место, где можно выдохнуть и побыть собой, не опасаясь чужих глаз и суждений.
С поверхности воды на неё смотрела черноволосая девушка, чьи глаза сверкали лазурью, отражая цвет священного озера. Она стояла в простом – всего в два слоя тонкой полупрозрачной ткани – платье того же цвета.
«Какое прекрасное, – подумала Киоко. – Какое оно… свободное. Словно из легенд о первых временах».
Отражение пошло рябью, лёгкий ветер заиграл с распущенными волосами, забрался под тонкий шёлк и прохладой коснулся кожи. Но Киоко это не беспокоило. Так странно. Её больше ничего не беспокоило. Впервые за свою недолгую жизнь она ощущала настолько глубокое умиротворение. Ни одна из бесчисленных медитаций и молитв не приносила ей такого покоя.
– Я надеялся, это никогда не повторится, – голос древний, как само мироздание, прошелестел за спиной, сливаясь с шумом священных сосен. – Неужели люди так скоро забыли тяготы войны?
– Войны? – Киоко обернулась. – Но у нас нет войны.
– Дитя Миямото, не так ли?
– Принцесса Киоко, – она склонила голову перед мужчиной, чьё лицо было слишком молодо для столь проникновенного голоса. Таким обладают лишь старцы и провидцы.
– В вашем мире меня звали Миямото Ичиро.
Это имя показалось смутно знакомым, словно из прошлой жизни.
– Простите, я…
– Ты не помнишь. Всё это место, – он неопределенно взмахнул чёрной рукой. Тонкие пальцы прорезали тьмой густой туман, царапая длинными когтями пространство. – Оно не для живых. Счастье, что ты помнишь своё имя.
Он усмехнулся, но в этой усмешке не было и намёка на веселье. Киоко силилась вспомнить имя. Она его знала, точно знала. Но любые догадки ускользали из головы, не успевала она их осознать.
– Тебя позвала кровь дракона. Я был первым и служил проводником для многих, но в наивности своей верил, что это навеки в прошлом. Ох, не смотри так. Когда вернёшься – ты всё поймёшь.
– Вернусь куда?
– Туда, где в тебе нуждаются. Туда, где тебе предстоит вершить судьбу своих людей.
– Прошу прощения…
– Не стоит, время пришло, – голос зашептал в унисон с ветром, что нарушал покой воды. – Подойди.
Киоко сделала шаг и всем телом подалась вперёд. Каждая ее частичка тянулась к Ичиро, как ребёнок тянется к матери в поисках утешения и покоя. Она чувствовала, что может верить ему, хотя и не могла объяснить это себе, да и не пыталась.
Он протянул руку и коснулся её груди. Самой середины.
«Здесь твоё сердце» – мамин голос и тепло её ладони прорвались в сознание из воспоминаний таких далёких, словно они были чужими.
Сердце. Она прислушалась. В ответ – тишина. Киоко подняла удивлённые глаза на Ичиро.
– Разве оно не должно биться?
– Оно спало.
Чёрная ладонь прижалась плотнее, так, что изогнутые когти оцарапали кожу сквозь шёлк. Внутри разлилось тепло. Оно заполнило собой сначала грудь, затем живот, шею и плечи, голову, а в конце концов – всё тело целиком. Постепенно усиливаясь, превращаясь в жар, обжигая изнутри, разъедая сосуды кипящим пламенем, в которое превратилась кровь.
– Милостивый Ватацуми, у неё жар, – обеспокоенный голос Каи прорвался сквозь тягучую багровую слепоту. На лоб Киоко плюхнулась мокрая ткань, и капли побежали за шею.
– Кая, – простонала Киоко, пытаясь разлепить веки. Глаза нестерпимо зудели.
– Ох, госпожа, не поднимайтесь, не говорите, вам нужно сбить жар.
– Кая, – повторила Киоко, на этот раз получилось твёрже.
– Нет-нет, молчите, я обо всём позабочусь.
– Кая, если ты сейчас же не уберёшь эту тряпку, я попрошу Норико ненароком опрокинуть на тебя миску с водой.
Воцарилось молчание. Капли всё так же стекали по шее, мочили волосы и подушку. Киоко удалось наконец раскрыть глаза, и, только встретив ошарашенный взгляд Каи, она поняла, какую грубость позволила себе. Пусть та и была служанкой, но Киоко всегда была с ней вежлива и терпелива.
– Я… Простите, – Кая быстро справилась со своим удивлением и убрала ткань. – Просто у вас жар, – она коснулась лба Киоко и запнулась. – То есть был жар. Как странно…
– Теперь всё в порядке? – Киоко подтянулась выше на постели и села, опираясь на подушки.
– Кажется…
– Я опаздываю на праздник, не так ли?
– Вы уверены?
– Кая, гости со всей страны собрались, чтобы поздравить меня с шестнадцатилетием. Точнее, чтобы отпраздновать нашу с Иоши свадьбу, но как сложилось, так сложилось. Я не могу разочаровать их вдвойне. Мы и так заставили их ждать. Кстати, как долго?
– Солнце как раз добралось до вершины.
– Как, уже? – Киоко отбросила одеяло и осмотрела ночное платье. – И раздеть успели, да что ж такое. Ладно, собираемся, мне нужно предстать перед гостями в подобающем виде. Где Суми?
– Я схожу за ней, заодно унесу миску, – Кая поклонилась и скрылась за дверью.
Норико, до этого сидевшая у окна, подошла к постели и запрыгнула на колени к Киоко.
– Полагаю, теперь ты действительно стала взрослой.
– Ну да. Правда, не так я себе представляла свои шестнадцать. Кстати, Ичиро Миямото – это же… – Киоко напряглась, силясь вспомнить, откуда знает имя из своего сна.
– Понятия не имею.
– Погоди. Это же тот самый император… – она сняла Норико с колен, к неудовольствию кошки, встала с постели и набросила кимоно. – Если я не ошибаюсь, он упоминается в легендах о Сердце дракона. Мне нужны свитки. Или Акихиро-сэнсэй, – она бросилась к двери.
– Не хочу вставать на пути у открытий и откровений, но я бы на твоём месте не выходила в таком виде из комнаты. Сейчас во дворце полно людей. А если ты пробежишься вот так по саду до павильона Памяти – хорошенький же получится праздник, – Норико ехидно мурлыкнула и улеглась на ещё не остывшую постель.
– Да… Да, пожалуй, ты права. Надо послать кого-то за учителем.
– Киоко, успокойся, тебе надо взять себя в руки.
– Слушай. Мне снился император из легенд, тело изнутри сгорало, а Кая кинула мне на лицо мокрую тряпку, думая, что меня лихорадит. А сейчас смотри – всё в порядке? – Киоко всмотрелась в собственное отражение, коснулась лба: он был слегка влажный от воды, но нисколько не горячий. – Я не могу взять себя в руки. Что-то не так.
– Естественно. Тепер-р-рь всё не так, – проурчала Норико.
Киоко обернулась к ней. Кошка лежала и даже хвостом не вела.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь что, – Норико всё-таки села и напустила на себя особенно важный вид. – Девочка с Сердцем дракона, наследница клана Миямото, потомок древнего бога Ватацуми. В тебе течёт его кровь, а Шинджу грозит опасность. Это должно было случиться.
– Ватацуми ради, Норико, убери это выражение со своей морды, иначе я не смогу воспринимать тебя всерьёз.
Норико кинула недовольный взгляд на Киоко – та как раз уселась обратно на кровать и похлопала по коленям, приглашая кошку вернуться.
– Когда ты так разговариваешь, мне приходится напоминать себе, почему я не могу тебя убить и занять твоё место. – Норико не сдвинулась с места, по её спине прошла рябь. – Я не думала, что оно произойдёт сейчас, когда на нас столько всего свалилось. Но, видимо, только так оно и происходит.