— А-а-а-а-а, — вдруг протянул Барбул и хекнул. — Вы не знаете?
— Чего не знаю?
— Вы не сможете выйти, пока не станете Метеором.
Глава 14
Ха! Не смогу выйти, пока не стану Метеором? Да внутри меня сила самого Древнего! Полный потенциал я, конечно, ещё не раскрыл, но на Метеора уж как-нибудь наскребу, надо только сосредоточиться и… Однако Барбул, судя по всему, заметил ликующее выражение моего лица и с усмешкой сказал:
— Метеором необходимо стать во всех видах магии, — он почтительно поклонился и добавил: — Не сочтите за оскорбление, но, хоть вы и сильны в целительском и атакующем аспектах, во всех остальных вы довольно слабы. Максимум — стоите на верхней ступени низшего уровня, Прото.
Я на секунду задумался. Почему-то меня зацепило, что развитие Барбул классифицирует так же, как и человечество. Прото, Метеоры… Но заминка Андреа и её слова о засекреченной информации ясно дали понять, что Шкатулка Бесконечности — внеземная технология, да и сами они, видимо, с другой планеты или даже галактики… Получается, в какой-то момент человечество взяло терминологию у другой расы? Я задумался, как бы подступить с этим вопросом к Барбулу. И вот тут мне одновременно не повезло и очень-очень повезло.
— Есть ли здесь какие-нибудь артефакты, с помощью которых я узнаю историю магии? — зашёл я издалека.
— Один найдётся, — хитро усмехнулся Барбул. — Но сперва вы должны пройти тест на магический уровень. Уже отталкиваясь от него, Шкатулка Бесконечности будет настраивать тренажёры и артефакты.
— Хорошо. И как он будет проходить? Устно, письменно? — протянул я с лёгкой иронией.
Барбул ничего не ответил, молча провёл меня в дальний угол помещения — за озеро и лесок — и остановился у невысокого каменного постамента, на котором лежала россыпь разноцветных камней.
— Погрузите в них ладони, — велел он, и я без лишних разговоров подчинился.
И вот здесь мне не повезло.
Потому что камни неожиданно вспыхнули радугой, засияли так, что я на секунду ослеп, и передо мной, прямо на постаменте, материализовался возмущённый Борис. Он был одет в расписной кафтанчик, на его шее болтались золотые побрякушки, на голове, между ушей, торчала тюбетейка с кисточкой. Борис гневно зашипел, завертелся на постаменте и поднял лапу, явно примериваясь, как бы меня запнуть, но вдруг его зеленющие глаза расширились и он уставился на Барбула. Поёжился и как-то странно запыхтел. Только через пару мгновений я понял, что он пытался открыть портал. Не удалось.
— Так у вас есть фамилиар! — воскликнул довольный Барбул.
Я удивлённо посмотрел на Бориса и тупо повторил:
— Фамилиар?
— Фамилиары не обязаны говорить, что они фамилиары, — окрысился Борис и распушил хвост.
— Это ты только что придумал? — уточнил я, пока мои губы сами собой растягивались в коварной улыбке. Мы с этой пушистой задницей вроде как помирились и даже несколько раз друг друга спасли, но разве можно упустить шанс вдоволь потроллить Бориса? Внутри медленно разливалось предвкушение. А потом я осознал, что мы с Борисом будем торчать в Шкатулке Бесконечности год или даже два. А может, все три. Бок о бок будем здесь торчать и видеться будем каждый день. Катастрофа!
Борис явно думал о том же и поспешил перевести тему:
— И какая же сила у этой мыши с цепями? — поинтересовался он.
Барбул смерил его долгим взглядом и произнёс:
— Странный ты фамилиар, — а потом повернулся ко мне. — Я никогда не видел магов сильнее вас, и ваш магический дар мне сильно напоминает… Впрочем, неважно. У вас невероятный потенциал. Возможно, через несколько десятилетий вы сможете разрушать планеты и создавать новые миры.
Да мне бы только Леонида победить и того старика, что поставил мне клеймо на плечо, а планеты — ладно уж, пусть живут. Разумеется, я это не озвучил, а с затаённым нетерпением напомнил:
— История магия. Теперь, когда я знаю, что очень силён, мне бы не помешало немного углубиться в предмет изучения.
И вот здесь мне очень и очень повезло. Потому что создатель Шкатулки Бесконечности запретил её душам-работникам что-либо рассказывать об их происхождении, но совершенно забыл об одном-единственном артефакте. Или, возможно, думал, что никто и никогда не будет обладать достаточной силой, чтобы им воспользоваться. Барбул без пререканий и возражений повёл меня к глубокой каменной чаше, в которой вилась золотая дымка. Он указал на неё и пояснил:
— Наклонитесь и погрузите лицо туман. В этом артефакте заключён осколок личности нашего господина. Если он сочтёт вас достойным, вы увидите его историю.
— Не утони, — настороженно бросил Борис и прижал уши к голове, внимательно наблюдая за Барбулом.
— Постараюсь, — кивнул я и нырнул в золотое сияние. Ощущение было, словно я кувыркнулся в пространстве, а потом погрузился с головой в ледяную воду и стремительно пошёл ко дну. Но очень скоро меня выбросило наружу, и я понял, что нахожусь в чужом теле. А ещё через пару секунд мою голову заполнили чьи-то мысли и я полностью слился с личностью этого человека, хотя краем сознания и понимал, что просто смотрю чужие воспоминания, как фильм с каким-нибудь 99D-эффектом.
Где-то в другом мире, на другой планете, несколько тысячелетий назад
На самом высоком пике горы Арета, что в переводе с древнефранкского означает «рыбья кость», сгущались чёрные тучи — предвестники невероятной битвы добра и зла, что повторялась каждые десять лет. Два императора снова сойдутся в битве за великую Вавилонию. Один — три тысячи лет назад захватил власть обманом, но и просидел на троне всего три дня. Мерзкий, жестокий и ненавистный. Второй — свергнул его и изгнал, освободив империю от беспощадного зла.
Но зло не умерло — оно воскресло и постоянно пыталось взять реванш. Строило заговоры, собирало армию, плело интриги. И зло это знал каждый житель Вавилонии — Тёмный император Артур, по прозвищу Ревущий. Да, его до сих пор называли императором. Проблема в том, что мы с ним — близнецы. Не простые, конечно, а волшебные. Близнецы, обладающие великой магической мощью.
Рождение таких одновременно и великое счастье, и огромное горе. Счастье для государства — никто не сможет его захватить, пока жив кто-то из близнецов, силёнок не хватит. Горе для семьи — в восемнадцать лет один из близнецов должен сожрать другого. В магическом смысле.
Но у нас что-то пошло не так. Пошло-поехало. Я готовился к роковой схватке, потому что всегда был человеком чести — с самого детства, не преувеличиваю. Выбор стоял небольшой — сразиться с собственным братом насмерть или пожертвовать миллионами невинных.
И я решил, что моя жизнь не настолько ценна. Да и жизнь брата тоже.
А вот Артур не согласился. Он ни разу со мной не поговорил ни до того, как сбежал из дома, ни после — когда прямо во время избрания нового императора, убил этого самого императора, буквально распылил его в пыль, и провозгласил себя правителем Вавилонии. Об этом трубили по каждому телевизору — у Артура не получилось сразу подмять под себя индустрию развлечений, поэтому ведущие всех передач вещали о злодейском злодее Артуре Ревущем. Долетели вести и до нашего маленького города, и я поспешил в столицу.
И мы всё-таки сразились.
Ну, почти.
Артур струсил и смылся.
Свихнувшимся близнецом стал именно он. К сожалению, мне не удалось его уничтожить, когда мы только-только набирали силу и развивались — у меня всегда получалось только его сдержать. Кровь не вода, правильно говорят. Потому что в его и моей крови текла одинаковая магия — та же мощь, то же величие, тот же потенциал.
Мы сходились на поле боя. И расходились.
Покалеченные, истощённые, на грани смерти. За нашими спинами оставалась выжженная земля, а о наших битвах слагали легенды. Так продолжалось год за годом, с раздражающим до нервного тика постоянством. Наши соратники выхаживали нас, помогали восстановиться, и мы с Артуром возвращались к насущным делам — я делал всё, чтобы Вавилония стала самой могущественной страной на континенте, Артур же плодил мертвечину и вербовал всякое отребье.
Я всегда знал, что подступает дата битвы, — брат смелел, выходил из подполья, нападал на сёла и города. Он набирал силу и наглел. Я много раз пытался отыскать его раньше, когда он ещё слаб, но Артур прекрасно прятался — нашёл себе девицу-Хамелеона, которая скрывала его от моих глаз, пока он снова не становился равен мне. И тогда Артур выходил из тени. Творил бесчинства и терял рассудок.
А потом мы сражались, и на несколько лет он словно бы впадал в спячку. Ну, то есть сидел в своём убежище, строил злодейские планы и не высовывал носа наружу, потому что знал — в таком состоянии я уж точно смогу его убить.
В какой-то момент наши сражения превратились в рутину.
Мы оба знали, что через семь-восемь-девять-десять лет снова вымотаем друг друга до изнеможения, и снова никто не победит. Я вернусь во дворец, Артур спрячется в своей грязной норе, где-то на границе с Султанатом Мертвецов, и мы будем жить дальше. Своей трусостью Артур обрёк нас на такую судьбу. Себя — на сумасшествие. Меня — на то, чтобы я не позволил собственному брату уничтожить планету.
Нам больше трёх тысяч лет, и мы самые сильные существа на планете.
Но это всё лирика.
Я отвлёкся от размышлений и оглянулся. Эту гору недаром обозвали рыбной костью — длинные горные хребты соединяли её вершины, то сужаясь, то расширяясь. Сверху гора напоминала рыбий скелет с маленькой головой и тощим хвостом. Заснеженный лес, свежий воздух, оглушающая тишина. Здесь бы отпуск провести, а не драться до кровавых слюней. Моя охрана — а по совместительству советники и лучшие маги Вавилонии — стояла чуть поодаль. Они никогда не участвовали в сражениях с моим братцем — чаще всего просто относили меня обратно, во дворец.
Приспешники Артура ошивались у расщелины между скал, то и дело бросали на нас косые взгляды и злобно кривились. Самые разыскиваемые преступники всего континента. Артуровы шестёрки. Четыре из восьми. Странно, обычно его группа поддержки всегда приходит в полном составе.