Слава богу, что она оказалась такой организованной и здравомыслящей. Я огляделась в поисках карандаша, и мне на глаза попалось кое-что в моей открытой сумке. Экземпляр «Гамлета».
– Моя книга! – воскликнула я, бросаясь к сумке.
– Что? Что? – закричала Тиа.
– Он оставил запись в моей книге! Он взял ее и написал там свой номер телефона! Просил позвонить ему как-нибудь! – Я начала листать книгу, пробегая глазами по страницам.
– ДЖЕСС! Почему ты мне не рассказала? Это могло бы все доказать! – воскликнула Тиа, опускаясь на колени рядом со мной, пока я лихорадочно искала запись.
– Забыла, – ответила я, одновременно удивляясь, как, черт возьми, могла забыть такую важную деталь. Мои дрожащие пальцы искали нужную страницу. – Вот, здесь… о нет.
Тиа заглянула мне через плечо и пренебрежительно махнула рукой.
– Нет, это не то. Ты сказала, что должен быть номер телефона.
– Да, но я этого не писала, – прошептала я, и сердце забилось быстрее.
– Ты уверена, что этой записи прежде не было? Это подержанная книга? – спросила Тиа, склонив голову набок, чтобы посмотреть на заднюю обложку.
– Да, она не новая, но моя. Это моя книга, Ти. Я не покупала ее в книжном магазине; она у меня уже много лет. Я знаю каждую страницу в ней. Я перечитывала ее раз двадцать, но этого здесь не было!
Я полностью раскрыла книгу, чтобы Тиа могла разглядеть ее получше. В верхнем углу страницы, на полях, проступали слова. Они явно не были написаны ручкой, как это делал Эван на моих глазах. Вместо этого они выглядели выжженными на бумаге, и края букв, слегка размытые, из черных превратились в коричневые. Это было не то, что мы искали, и хоть я не понимала, что они означают, слова вызвали у меня приступ неясных эмоций. Я перечитывала их снова и снова.
«Помоги мне. Найди Ханну».
Глава 6Неуловимая
Так вот что написал мне Эван. Не приглашение к продолжению знакомства, а крик о помощи. Но зачем ему понадобилась моя помощь? И кто такая Ханна, черт возьми? Я молча перевела взгляд на Тиа. Она снова и снова беззвучно повторяла эти слова, как будто призывая их обрести смысл.
– Ты знаешь, кто…
– Понятия не имею. Я даже не знаю никого по имени Ханна.
– В Нью-Йорке никого не осталось? Или в каком-нибудь другом городе, где ты жила?
– Нет. Определенно никого, кто мог бы быть настолько важен.
– Тогда это наверняка кто-то, связанный с Эваном. Это единственное разумное предположение. Может, мы найдем что-нибудь о ней в библиотеке. – Тиа поднялась на ноги.
– Подожди, ты сказала про библиотеку? Мы возвращаемся в библиотеку?
– Конечно, – ответила она, но, увидев выражение моего лица, снова присела рядом. – Успокойся, мы не собираемся спрашивать спиритическую доску или что-то в этом роде, но библиотека – лучшее место для исследований, и мы должны узнать все, что сможем, об Эване. И теперь нам предстоит поискать еще кое-кого, – добавила она, постукивая по обложке «Гамлета».
– Спасибо, Тиа.
– За что?
– За то, что поверила мне. За то, что помогаешь. Спасибо, – тихо сказала я.
Она нежно улыбнулась мне.
– Конечно, Джесс. – Потом подмигнула и добавила: – Ты намного интереснее, чем кто-либо из моих друзей.
– «Интереснее». Это лучший эвфемизм, который я когда-либо слышала.
Наклонившись, чтобы положить томик «Гамлета» обратно в сумку, я впервые обратила внимание на текст на странице, которую выбрал Эван. Он сказал, что это его любимая страница. У меня по спине пробежали мурашки, когда я осознала, что передо мной сцена V первого акта, в которой Гамлет разговаривает с призраком своего отца. И рядом с загадочными каракулями Эвана – одна из самых запоминающихся строчек пьесы: «Гораций, в мире много кой-чего / Что вашей философии не снилось»[26]. Только теперь мне открылся глубокий смысл этой фразы.
Я все еще чувствовала себя усталой до тошноты, сбитой с толку, испуганной, но по крайней мере у нас появился план. И я хоть что-то делала, а не сидела сложа руки и не мучила себя вопросами, на которые не могла ответить. Я открыла альбом и начала рисовать Эвана, пока Тиа составляла список первоисточников, к которым мы могли получить доступ в библиотеке. Лучше всего у меня получалось рисовать, когда предмет находился прямо передо мной, но лицо Эвана очень четко запечатлелось в моем сознании. Все, что от меня требовалось, – это закрыть глаза, и он уже ждал меня под опущенными веками, оставаясь совершенно неподвижным, пока я работала над его портретом.
– Ого, ты не шутила, он действительно хорош собой, – сказала Тиа, когда я закончила.
С наброском и томиком «Гамлета» мы отправились в библиотеку. Казалось сюрреалистичным снова находиться в читальном зале при совершенно изменившихся обстоятельствах, но я с удивлением обнаружила, что мне не страшно. Тиа, напротив, выглядела странно бледной, несмотря на оливковый цвет кожи. Ее лицо выражало твердую решительность, хотя глаза метались по комнате при малейшем звуке. Что-то мне подсказывало, что Эвана нет поблизости. Я не знала, откуда это берется, но была уверена, что почувствовала бы его присутствие. И я поймала себя на том, что не боюсь увидеть его снова. Ощущение в животе, которое я поначалу приняла за страх, на самом деле было возбужденным предвкушением, и оно быстро иссякло, когда инстинкты предупредили меня, что встречи не будет, во всяком случае сегодня.
Тиа начала поиски в Интернете, пока я вытаскивала студенческий альбом прошлого года из стеклянной витрины возле стойки выдачи книг. Тиа уже кое-что нарыла к тому времени, как я вернулась к нашему столику.
– Я нашла его некролог. – Это прозвучало как извинение.
– Ах да. – Я придвинула стул, чтобы прочитать текст.
Конечно, если Эван умер, должен быть опубликован некролог, и все же я испытывала странное чувство, принимаясь за чтение. Тиа открыла страницу газеты «Бостон глоуб». Некролог выглядел безликим, как рекламное объявление об открытых вакансиях.
КОРБЕТТ Эван, 19 лет, первокурсник колледжа Святого Матфея в Вустере, штат Массачусетс. Игрок в лякросс и отмеченный наградами музыкант, Эван с отличием окончил подготовительную школу Святого Иоанна в Данверсе, штат Массачусетс. У Эвана остались любящие родители, Уильям и Ребекка Корбетты; его бабушки и дедушка, Верна Корбетт, Томас и Глэдис Шоу; и любимая младшая сестра Джессика. Церемония прощания пройдет в семейном похоронном бюро Кендалла во вторник, 15 ноября, с 15:00 до 18:00; отпевание – в церкви Назаретской Богоматери в Лексингтоне, штат Массачусетс в среду, 16 ноября, в 10:00. После этого состоятся закрытые похороны. Вместо цветов семья попросила сделать пожертвования в стипендиальный фонд поддержки спортсменов колледжа Святого Матфея, который выделяет специальную стипендию имени Эвана.
– Ты в порядке, Джесс?
Я подняла на нее взгляд. Она наблюдала за мной с озабоченным выражением лица.
– В этот день ровно год назад его похоронили.
– О боже, это ужасно.
– Здесь не сказано, как он умер.
– Обычно этого не пишут. – Тиа пробежалась глазами по другим некрологам на странице. – Ни в одном из них причина смерти вообще не указана. Иногда просят сделать пожертвования больницам определенного профиля или фондам, занимающимся исследованиями заболеваний. Так, в принципе, можно догадаться о причинах смерти, но в подробности не вдаются.
Что ж, я могла это понять. Мы, конечно же, не стали раскрывать в некрологе все обстоятельства смерти моей мамы, и не только потому, что оставалось слишком много вопросов без ответов; сама мысль о том, что кто-то читает о ее смерти, выискивая лакомые кусочки, чтобы удовлетворить свое извращенное, болезненное любопытство, была невыносима для меня.
– Но ты видела это? – продолжила Тиа, указывая на имя Джессика. – Ты была права насчет имени его сестры.
– И насчет музыканта, – добавила я. – Смотри, тут сказано, что он был музыкантом, удостоенным множества наград. Он говорил мне, что играл на фортепиано и мама заставляла его постоянно практиковаться.
Тиа заглянула в листок с моими пометками.
– И про лякросс тоже. Ты сказала, что он поступил сюда со стипендией по лякроссу. – Она изумленно покачала головой. – Ого, Джесс, здесь много подтверждений. Давай продолжим поиски.
Тиа вернулась в Интернет, а я взялась просматривать фотографии первокурсников. Не прошло и минуты, как я громко ахнула. Несколько человек, сидевшие поблизости, недовольно оглянулись.
На одной из фотографий я увидела Эвана. Он смотрел на меня с легкой, дружелюбной улыбкой, как улыбаются те, кто не робеет перед камерой. Его угловатое лицо было гладко выбрито, волосы все так же элегантно взъерошены. Я уставилась на него со странным чувством, как будто ждала, что его изображение оживет и заговорит со мной. Очевидно, что теперь говорить предстояло мне одной.
– Вот он. – Я нежно провела пальцем по его лицу.
– Джесс, он выглядит в точности как на твоем рисунке. Ты не преувеличивала, он действительно великолепен.
– Был великолепен.
Я представила себе Эвана в тот момент, когда была сделана фотография – когда он даже не подозревал, что его жизнь так опасно близка к концу. Чувствовал ли он, что его время ограничено? Время текло для него так же незаметно, как и мое время, проведенное с мамой, не предупреждая о том, как ценно каждое мгновение? Его довольная улыбка внезапно встревожила меня. Я захлопнула ежегодник.
После еще одного часа поисков Тиа нашла статью в «Бостон глоуб» и распечатала ее для меня.
– Вот как он умер, – прошептала она.
ВУСТЕР, ШТАТ МАССАЧУСЕТС. Службы спасения были вызваны в колледж Святого Матфея в четверг, около 5:00 по телефону 911. Звонивший, садовник колледжа, сообщил, что обнаружил студента без сознания на траве возле Макклири-Холла в южной части кампуса. Прибывшие парамедики и полиция обнаружили тело девятнадцатилетнего первокурсника Эвана Корбетта у основания каменной стены. Судя по всему, жертва сорвалась со стены и потеряла сознание. Очевидной причиной смерти стало переохлаждение, и полагают, что пострадавший, который не смог попасть в свое общежитие, скончался от воздействия низких температур. В настоящее время ведется расследование и полиция ищет любых свидетелей, которые могут подтвердить или опровергнуть очевидные обстоятельства этой смерти, пока квалифицируемой как несчастный случай.