– Конечно нет, – согласилась я. – Но сначала сбегаю в дамскую комнату.
– Ладно, ребята. Выходим через пять минут, – объявил Пирс.
Мой фонарик освещал путь к ближайшему туалету, который находился в холле сразу за абонементным столом. Войдя внутрь, я инстинктивно щелкнула выключателем, но потом вспомнила, что Дэн отключил освещение во всем здании. Я примостила фонарик в центре пола, выложенного плиткой, и тусклый круг света на потолке вполне позволял разглядеть все, что нужно.
Каждый звук гулко отдавался от кафеля и необычно высокого потолка, и я быстро справила нужду, стремясь поскорее убраться оттуда. Я как раз пристегивала рацию к поясу, когда почувствовала это: мурашки, словно насекомые, поползли по коже, начиная с пальцев ног и поднимаясь выше по ногам и затем по позвоночнику.
Проглотив страх, я отодвинула задвижку на двери кабинки и высунула голову наружу. Ничего. Ни очертаний, ни теней, которые нельзя было бы приписать неодушевленным предметам интерьера туалетной комнаты. Отдышавшись, я подошла к раковине и открыла кран, чтобы вымыть руки.
Ледяное дыхание коснулось затылка. Я резко вскинула голову и метнула взгляд на зеркало… откуда на меня смотрели два лица. Мое собственное испуганное отражение. И то, что нависало над моим правым плечом, скрытое капюшоном рясы.
Я закричала что есть мочи.
Крик отдавался в моих барабанных перепонках и множился, разбиваясь на эха. Фигура позади меня никак не отреагировала на него, только поднесла светящийся палец к своим скрывавшимся в тени губам. От этого жеста эхо постепенно стихало, замирая в стенах, его породивших. Я зажала рот рукой и повернулась кругом. Какая-то частица меня ожидала, что существо исчезнет, но нет, оно так и стояло всего в нескольких шагах от меня, прижатой к прохладному фарфору раковины. От него исходило легкое сияние, которое освещало лишь саму фигуру, и казалось, что темнота вокруг нее сгущается. Я разглядела лицо, изможденное и заросшее бородой, выдающийся вперед подбородок, темные волосы в глубине капюшона. Все это отложилось в моем сознании за мгновение до того как меня привлекли его глаза, бездонные черные омуты.
Откуда-то снаружи доносились приближающиеся крики и топот множества ног, но не такие громкие, как можно было ожидать. Присутствие призрака, казалось, заглушало все звуки, кроме шума крови в моих ушах.
– К-кто ты? – прошептала я.
– Я ждал тебя. Это было мучительно.
Губы призрака шевелились, но я не слышала его голоса в комнате. Он звучал в моем сознании, эхом отдаваясь внутри черепа. Я потрясла головой, пытаясь избавиться от него. Это казалось неестественным, чем-то вроде вторжения.
Я сделала глубокий вдох.
– Это не то, о чем я тебя спрашивала.
– Приношу свои извинения, ведьма. Меня зовут Уильям. Я учился здесь, как и ты.
– Почему ты назвал меня ведьмой?
Уильям лишь уставился на меня.
Я попробовала задать другой вопрос:
– Ты состоял в той группе, верно? В «Братстве мечей»? Поэтому носишь рясу?
– Я имел несчастье вступить в их ряды, да. – Говор у него был медленный, тягучий.
– Почему несчастье? Что с тобой случилось?
– Я был убит во время одной из наших церемоний. Меня должны были принести в жертву – символически, конечно. Но брат, игравший роль палача, имел другие намерения. Он убил меня по-настоящему. – При этих словах Уильям распахнул рясу, обнажая темное пятно, отвратительно расплывшееся на его белой рубашке. – Они все скрыли, замели следы. Администрация заплатила миллионы… подкупила прессу… судей… адвокатов… даже полицию. Того брата немедленно исключили, показания остальных сфальсифицировали. Единственная запись по этому делу до сих пор хранится в закрытых судебных архивах. Но меня они не заставят молчать. Я остался, чтобы другие узнали, что со мной случилось. Я преследовал их всех, пока их драгоценное маленькое общество не распалось окончательно. Но к тому времени я уже застрял в этих стенах.
– Баллард? ДЖЕССИКА? Ты здесь?
Голос Пирса был едва слышен в странно мертвенной атмосфере комнаты. Как и глухой стук – по-видимому, колотили в дверь.
Я повернулась к Уильяму.
– Ты запер дверь?
– Да. Я хотел поговорить с тобой и чтобы нам не помешали, как это грубо сделали ранее.
Я побежала к двери, ожидая, что он попробует остановить меня, но призрак не шелохнулся. Я потянула за ручку и попыталась сдвинуть засов. Не тут-то было – замок не поддавался.
– Джессика! С тобой все в порядке? – Голос Пирса звучал истошно, но как будто где-то очень далеко.
– Я здесь! Я здесь, с тем призраком, и он меня не выпускает! – крикнула я в ответ.
Не знаю, что Уильям делал с комнатой, но удары в дверь снова превратились в жалкое постукивание. Взбешенная, я повернулась к нему. Он просто смотрел на меня с легкой ухмылкой на лице.
– Я еще не договорил, – тихо произнес он у меня в голове. – Когда мы закончим наши дела здесь, я с радостью позволю им войти.
– Какое у тебя может быть ко мне дело? Я тебя даже не знаю, – ответила я, стараясь сдерживать нарастающую истерику.
– Не прикидывайся дурочкой, ведьма. Я так долго ждал. Мы все ждали.
– Мы?
– Мы провели много лет в ловушке, застрявшие между этим миром и тем, куда нам суждено уйти. Мы ждали тебя.
С этими словами он сделал небольшой, но решительный шаг ко мне. И тотчас комната наполнилась тихой какофонией вздохов, шепота и множества голосов, зазвучавших одновременно.
Я повернулась и забарабанила в дверь.
– Пирс! Вытащите меня отсюда!
Я слышала, как Пирс отдает кому-то команду, как зашумели другие голоса, и дверь задребезжала. Меня пытались вызволить.
– Так не терпится уйти? Но ты ведь только что пришла.
Еще один шаг ко мне. Я отскочила от двери и проскользнула мимо кабинок, что давало мне больше пространства для маневра. Наверное, бессмысленно скрываться от призрака, который мог появляться там, где хотел, но мой инстинкт самосохранения, призывающий бежать от опасности, видимо, не желал этого признавать.
– Знаешь, если ты будешь просто стоять спокойно, все пройдет легче, – предложил Уильям.
Я оцепенела.
– Что пройдет легче?
– Вот что.
Не говоря больше ни слова, Уильям устремился ко мне, как летящий по ветру дым. Его лицо наполнилось маниакальным предвкушением, и меня обдало волной холода, когда он прошел сквозь меня. Это последнее, что я почувствовала, прежде чем нахлынула боль.
Она взорвалась внутри меня, распространяясь по венам и тканям. Надрываясь от крика, я рухнула на колени. Мне казалось, что каждая клеточка моего тела замерзает и превращается в лед.
– ДЖЕССИКА!
Голоса за дверью мгновенно стали громче; что бы Уильям ни проделывал с комнатой, его манипуляции потеряли силу в тот момент, когда он напал на меня. Дверь с оглушительным треском слетела с петель под натиском Игги. Команда ворвалась внутрь.
Пирс опустился на корточки рядом со мной, тряс меня за плечи и кричал, чтобы я посмотрела на него. Но зрение было затуманенным и странно нечетким, как если бы я смотрела сквозь запотевшее ветровое стекло. Я попыталась заговорить, но вырвался только крик, когда дикий озноб сменился новым ощущением – меня как будто распирало изнутри и мне становилось тесно в оболочке собственного тела. Эмоции, не принадлежавшие мне, пронеслись по поверхности моего сознания. Злость. Смятение. Отчаяние. Это были эмоции Уильяма. Он поселился во мне.
– Помогите… мне! Он… здесь! – задыхаясь, вымолвила я.
Пирс с ужасом уставился мне в глаза, и я поняла, что он видит, как кто-то другой смотрит на него.
– Отойди, Дэвид! Ну же! Джессика, посмотри на меня!
Теперь лицо Аннабель нависало надо мной, то появляясь в поле зрения, то исчезая. Над ее плечом маячило лицо Нила, его глаза стали как блюдца. Я попыталась заговорить, объяснить, что происходит, когда боль снова усилилась.
Меня разрывало на части изнутри; все, что удерживало мое тело единым целым, рушилось, и я теряла связь с тем, что от меня осталось. Теперь меня неудержимо трясло, мои крики поднялись на новую высоту, и впервые в жизни я пожалела о том, что еще жива. Гнев и фрустрация Уильяма боролись за господство в моем мозгу.
Крошечной частичке моего сознания каким-то образом удалось сфокусироваться на Аннабель, которая начала что-то напевать надо мной, хотя я не могла расслышать слов из-за собственного неудержимого визга. Я едва различала звук ее голоса. Последняя осознанная, отчаянная мысль, проникшая сквозь волны агонии, принадлежала не мне, а Уильяму.
«Я не могу пробиться! Почему я не могу пробиться?!»
А потом меня поглотила боль, и я больше ничего не помнила.
Глава 15Обман
Я плыла. Меня как будто качало на воде, теплой и безмятежной. Наверное, такие ощущения я могла бы испытывать в утробе матери. Мое тело было удивительно невесомым, но вот в голове творилось что-то странное, как будто из нее вынули серое вещество и заменили его упаковкой арахиса. Мысли шуршали и копошились, пытаясь вырваться на поверхность. Однако, как ни старались, какое-то время ничего путного из этого не выходило.
Впрочем, постепенно тревожные образы начали выплывать из приятной дымки памяти. Я смутно осознавала, что они меня беспокоят, и пыталась загнать их обратно. Поначалу это было так же просто, как бороться с мыльными пузырями, но они набирали силу, приобретали отчетливость, прорывались сквозь мой уютный кокон, и вода становилась холодной и мутной, бушуя у меня в голове, как штормовое море, вызывая приступы тошноты.
Я начала смутно осознавать свое тело, и как только смогла его почувствовать, мне снова захотелось онемения. Во мне не было ни единой клеточки, которая не страдала бы от боли. Агония распространялась по всему телу, растекалась по венам, и кровь едва пульсировала, словно стала вязкой.
До меня доносились звуки, поначалу приглушенные и искаженные, затем все более отчетливые. Прерывистые сигналы. Редкие щелчки. Равномерное капание. Неподалеку разговаривали два голоса, мужской и женский. Я с трудом разле