Ком медленно подступал к горлу, и я чуть не подавилась им.
– Вот почему духи находили мою мать? Она была… одной из этих привратниц?
– Духи, когда они готовы уйти, могут почувствовать присутствие врат.
На последнем слове у меня перехватило дыхание, и я мысленно вернулась в ту ночь, когда умерла моя мать, когда мне впервые приснился кошмар и одинокий голос прошептал: «Врата открыты».
– Что такое? – спросила Карен.
Должно быть, лицо выдало мое потрясение.
– Ничего. Сон, который я видела в ту ночь, когда умерла мама. Это… голос упомянул о вратах. Пожалуйста, продолжай. И как работают врата?
– Каждые врата, или «геатгрима» на древнем языке, управляются парой женщин, связанных одной родословной. Соединением рук и произнесением определенных заклинаний дурупинены могут ненадолго открыть свои врата и позволить пойманным в ловушку душам пройти через них, а собственные тела используют для облегчения этого прохождения.
– Собственные тела? Что это значит?
– Одно тело служит Ключом, иначе говоря, точкой входа, а второе – своего рода тропинкой, так называемым Проводником. Душа входит в первое тело, проходит через второе и целой и невредимой попадает в потусторонний мир.
Тут Карен бросила острый взгляд на Люсиду – та склонила голову набок и не отводила глаз. Я боролась с нарастающей паникой и остановила ее другим вопросом:
– Кем была ты? Первым телом или вторым?
– Я была вторым, Проводником. Твоя мать, как первая, была Ключом. Вот почему у нее так рано проявилась восприимчивость к духам. Зачастую они чувствуют присутствие Ключа, даже если он еще не активирован. И так наша мать узнала, что мы унаследовали этот дар.
Я видела явный пробел в этом объяснении и в том, как оно могло относиться ко мне, но не стала выражать свои сомнения вслух. Мне еще так много всего хотелось узнать.
Карен продолжила:
– Мама познакомила нас с обычаями и практиками дурупиненов. Она отправилась с нами на встречу с Советом, о котором я упоминала ранее. У дурупиненов своя иерархия, как у любого клана или группы. Мы прошли обучение и вскоре смогли приступить к исполнению обязанностей, данных нам по праву рождения. Цель состоит в том, чтобы врата каждого поколения оставались открытыми до тех пор, пока следующее поколение не придет на смену. Конечно, бывают исключения – скажем, когда дурупинен умирает, не оставляя после себя подходящей наследницы. Но родословные сильны, и, хотя на это могут уйти годы, обычно дар сохраняется. Врата нашей матери закрылись в тот день, когда нам исполнилось восемнадцать, как и врата ее матери до этого. К сожалению, путь нашей семьи оказался не слишком чистым. Мы с твоей мамой прошли посвящение в дурупинены и соответствующую подготовку. Затем, когда мы вместе учились в Гарварде…
– Постой. Моя мама училась в Гарварде? С тобой?
– Она никогда не говорила тебе?
– Нет. Она сказала, что никогда не училась в колледже.
– Она так и не окончила его. Но пока училась, мы, конечно, жили в одной комнате, неразлучные, как всегда. Оно и понятно, ведь наши новые обязательства перед дурупиненами требовали, чтобы мы находились в непосредственной близости друг от друга.
– Но потом она ушла.
– Да, я как раз подхожу к этому. Мы не могли знать точно, когда состоится визит духа или потребуется проход через врата. Но однажды ночью возникла острая необходимость – мы тогда учились на последнем курсе и приехали домой на зимние каникулы.
Большая часть ответственности, которую мы несем, заключается в сохранении тайны, Джесс. Никто, кроме дурупиненов, не должен знать, кто мы такие и чем занимаемся.
– Почему?
– Слишком опасно, – вмешалась Катриона.
Я вздрогнула, почти забыв о ее присутствии.
– Если бы люди узнали о нашей способности общаться с мертвыми, нас не оставили бы в покое.
– Я не понимаю. Почему это было бы так ужасно, если бы люди узнали?
На этот раз ответила Люсида:
– Можешь себе представить, что бы произошло? Каждый муж, потерявший жену, захотел бы поговорить с ней. Каждая мать, потерявшая ребенка, захотела бы увидеть или услышать своего малыша. А церкви? Ученые? Нас бы изучали и эксплуатировали, как чертовых инопланетян, не так ли?
Конечно, она была права. Что, если бы я узнала о существовании таких людей, как и о том, что могу быть одной из них? Разве я, только что потерявшая свою мать, не воспользовалась бы любыми средствами, чтобы поговорить с ней в последний раз?
– Как я уже сказала, возникла срочная необходимость в переходе. Этот особый дух был… довольно настойчив, – продолжила Карен, глядя куда-то вдаль.
Мне не нужно было спрашивать, что она имеет в виду. Я мысленно вернулась в туалетную комнату библиотеки, к фигуре в капюшоне; мне ли не знать, что такое настойчивый дух.
– Была поздняя ночь, и мы как раз открыли врата. Духи только-только начали проникать, когда дверь нашей спальни с грохотом распахнулась. – Карен закрыла глаза и сглотнула. – Это был наш отец. Одного взгляда на нас ему хватило, чтобы прийти к какому-то заключению, хотя мы никогда не узнаем наверняка, что он там себе вообразил. Отец был глубоко религиозным человеком. Свечи, магический круг – возможно, он подумал, что мы занимаемся колдовством или чем-то подобным. В любом случае он запаниковал, подбежал к нам и попытался разорвать наши сцепленные руки.
Карен, казалось, была не в состоянии продолжать. Она резко втянула воздух ноздрями. Люсида сползла на краешек кресла, в ее глазах горело тревожное сочетание ужаса и восхищения. Катриона по-прежнему смотрела в пол, задумчиво покачивая головой.
– Черт возьми, Карен, я этого не знала, – прошептала Катриона.
– Никто, кроме Совета, так и не узнал, что произошло на самом деле. Это была наша просьба, и Финварра отнеслась к ней с уважением.
Все три женщины замолкли в мрачном раздумье, тогда как я сгорала от нетерпения. Наконец я выпалила:
– Так что же с ним случилось? Что произошло, когда он расцепил ваши руки?
– Он вмешался в работу врат. Дух находился в середине пути, когда твой дед сделал собственное тело частью прохода.
– Такого почти никогда не бывает, потому что дурупинены действуют в обстановке строжайшей секретности. Но редкие случаи отмечены, – сказала Катриона.
– Когда тело твоего деда встало на пути, его частично покинул собственный дух. Пожалуй, это самое простое описание, которое я могу дать, – сказала Карен.
Я почувствовала, как последние краски отхлынули от моего лица. Я закрыла глаза от внезапного приступа тошноты.
– Покинул… частично?
– Если бы покинул полностью, отец, конечно, умер бы. Но нам удалось закрыть врата и завершить переход до того как просочилась вся его душа.
– Но с ним что-то произошло. Я имею в виду, он явно не в себе, – заметила я.
– Это да, – согласилась Карен. Она встала и прошлась по комнате, казалось, тщательно взвешивая следующие слова. – Наши души хотят перейти на другую сторону. Даже находясь внутри наших тел, они могут чувствовать притяжение потустороннего мира. Вот почему люди в большинстве своем не остаются здесь как призраки. Души следуют сильному зову и совершают переход сразу после смерти. Когда твой дедушка вошел во врата, притяжение оказалось достаточно мощным, чтобы побудить его душу покинуть свой дом и отправиться на поиски последнего пристанища. Мы полагаем, что небольшая часть его души так и сделала, оставив другую часть поврежденной и тоскующей.
Я пока не могла осмыслить идею последнего пристанища, поэтому задала более насущный вопрос:
– Но тут что-то не сходится, Карен. Если его душу вытянуло из тела, почему такого не происходило с вашими душами? Ведь вы с мамой все время подставляли себя под воздействие силы притяжения, открывая врата.
– Это у нас в крови, – ответила Люсида. В ее голосе звучала гордость. – Тех, кто наследует дар дурупиненов, нельзя перетащить на другую сторону, пока мы совершаем обряд перехода. Нас защищает право, данное нам при рождении.
Я не ответила. Мой разум только что совершил мысленный скачок в прошлое лето. Измученный голос деда эхом отозвался в моей голове: «Я видел это! Отправь меня обратно!»
Карен продолжила:
– Твоя мать была в отчаянии. Конечно, мы обе страдали, но впервые в жизни оказались на непримиримых позициях. Я чувствовала, что наш долг – продолжать исполнять обязанности дурупиненов. Твоя мать хотела бросить все это.
Люсида издала звук, похожий на тихое кошачье шипение. Катриона бросила на нее строгий взгляд, который та полностью проигнорировала.
– Почему ты решила и дальше заниматься этим, после того что случилось с твоим отцом? – Я не хотела грубить, но точка зрения моей матери виделась мне гораздо более осмысленной, чем позиция Карен. – Когда то, что ты делаешь, чуть не убивает твоих родных, разумно остановиться, верно?
– Я понимаю, почему ты сомневаешься в моем мнении по этому поводу, Джесс, но речь шла не о том, чтобы отказаться от какого-то хобби или чего-то подобного. Это было обязательство, для выполнения которого мы были рождены. Именно так объясняла Финварра наше предназначение, и я все еще верила в это. Но твоя мать больше не могла этого выносить. Она ушла.
– Но она все равно видела призраков, не так ли? Что она могла поделать с этим даром? Я не могу припомнить, чтобы мама когда-либо словом или делом заставила меня подумать, будто видит призраков. Я в том смысле, что сама вижу призраков всего несколько месяцев, и половина людей из моего окружения уже готова упечь меня в психушку. Как она могла скрывать это от меня?
– Она провела связывание, – прорычала Люсида и замолкла, не собираясь, видимо, больше ничего добавлять.
Я повернулась к ней, взбешенная.
– О, это полностью все объясняет! Большое спасибо. Полагаю, тебе не приходило в голову, что я понятия не имею, о чем вы тут все говорите? Если ты встреваешь в разговор, может, хотя бы расшифруешь свои долбаные кодовые словечки!
Люсида открыла было рот, чтобы ответить, но Карен оборвала ее: