– Что тебе нужно от Ханны?
Я восприняла это как «да».
– Ты знаешь, где ее комната?
– Зачем тебе знать, где ее комната?
– А тебе какое дело?
– Ханна – это мое дело. Мы друзья.
Я хотела было обругать его, но решила, что это не поможет мне получить нужную информацию, поэтому сбавила тон и сказала:
– Я пришла повидаться с ней. Поверь, она будет рада, что ты сказал мне, где ее найти.
– И откуда мне знать, что я могу тебе доверять? – спросил он.
– Просто знай.
Он помолчал, прежде чем его губы тронула дьявольская ухмылка.
– Один ноль в твою пользу. Обычно девчонок и ребят держат отдельно, но эти правила не распространяются на меня. Она в южном крыле, комната 218, этажом выше и налево, в самом конце.
Я поблагодарила его и, вскочив с кресла, выглянула через маленькое окошко в двери, чтобы убедиться, что на горизонте никого нет.
– Кстати, меня зовут Майло.
– Джесс.
Я взглянула на него, но он по-прежнему раскладывал карты. Шлеп. Шлеп. Шлеп.
– А ты уверена, что тебя не оформили?
– Да, уверена.
Всего в нескольких шагах дальше по коридору врач беседовал с медсестрой, что катила тележку.
– Они тебе просто сказали, что ты придешь осмотреться? На обследование? Потому что это, вероятно, означает, что ты уже оформлена, – продолжил он.
– Нет, думаю, я бы знала, если бы меня оформили. Но вроде как нет.
– Хорошо, если так. Просто это показалось мне вероятным, вот и все.
Шлеп. Шлеп. Шлеп.
Он задел меня за живое, это точно. Я развернулась от двери, готовая схлестнуться с ним, но он по-прежнему не смотрел на меня.
– Вероятным? На основании чего ты так решил? Неужели так очевидно, что я ненормальная? С первого взгляда?
– Нет-нет, ты выглядишь вполне нормальной. Волосы немного растрепанные, но это не страшно.
Я фыркнула.
– Это что, модный совет для психушки? Твоя стрижка тоже вполне в стиле эмо, съел?
– «Эта женщина слишком щедра на уверения, по-моему»[40], – процитировал он.
– Эта женщина тоже читала «Гамлета», умник, – парировала я.
– Извини, я просто называю вещи своими именами.
– Хорошо, тогда на чем ты основываешь свои блестящие выводы? На целых двух минутах разговора? – Я повысила голос, что было не самым разумным решением с моей стороны, но Майло это совершенно не беспокоило.
– Думаю, можно сказать, что я основываюсь на нашем разговоре, да.
Взбешенная, я отвернулась от него и сосредоточилась на плане побега.
– Что ж, спасибо за диагноз. Я постараюсь держать рот на замке в присутствии персонала, чтобы на меня не надели смирительную рубашку.
– Хорошая идея. Тех, кто со мной разговаривает, обычно накачивают лекарствами.
Шлеп. Шлеп. Тишина.
Я резко повернулась к нему. Никакого Майло. Никаких карт. Ничего. Я осмотрела комнату. Ни другой двери, ни угла, где он мог бы спрятаться.
Черт. Неужели отныне мне суждено видеть призраков повсюду? Совершенно сбитая с толку, я отложила эту мысль до лучших времен и выскользнула в теперь уже пустынный коридор.
Впрочем, очень скоро я оценила всю пользу встречи с Майло – как иначе мне было узнать, где искать Ханну? Направляясь к лестнице, я миновала еще по меньшей мере пять коридоров, которые могли бы увести меня бог знает куда. Я как раз поднималась на второй этаж, когда завибрировал мой телефон. Сообщение от Карен.
«Доктор ищет документы. Где ты?»
Я ответила: «Почти у цели. Сколько у меня времени?»
«15 минут. Может, 10. Достаточно?»
«Не знаю. Постараюсь».
Я засунула телефон обратно в лифчик и преодолела оставшиеся ступеньки, перепрыгивая сразу через две. Мне повезло, когда я вышла в южный коридор: в поле зрения маячила только одна фигура, явно пациентка. Стараясь выглядеть так, будто я из своих и знаю, куда иду, я проследовала вдоль левой стороны, миновала, наверное, пятнадцать дверей, пока не оказалась прямо перед комнатой номер 218. Привстав на цыпочки, я заглянула в маленькое окошко в двери. Комната была пуста.
Я подергала ручку и обнаружила, что дверь не заперта – вот так удача! Бросив последний взгляд в коридор, я проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь.
– Кто ты? – требовательно спросил чей-то голос.
Я едва сдержала крик. Я была уверена, что в комнате никого нет, но теперь заметила съежившуюся в углу девушку с вьющимися светлыми волосами.
– Ханна?
– Нет! Я не Ханна! Я Карли! Почему ты здесь? Что тебе от меня нужно?! Я уже сказала им, что не поеду! – взвизгнула она.
Я открыла рот, но тут же закрыла его. Было что-то странное в том, как ложились вокруг нее свет и тени – они будто обходили ее стороной.
Срань господня! Два призрака за пять минут!
Я старалась, чтобы мой голос звучал спокойно:
– Хорошо, Карли. Не волнуйся, я не заберу тебя. Я здесь такая же пациентка, как и ты. Ты можешь сказать мне, где Ханна?
– Нет! Я ничего тебе не скажу! Уходи! Они не заставят меня рассказать! – закричала она.
Внезапно лампочка в светильнике рядом с ней вспыхнула и взорвалась в тот же миг. С жалобным воплем Карли повернулась и поползла прочь – прямо сквозь стену.
Я вздохнула с облегчением, когда она исчезла, и огляделась вокруг. Комната, маленькая и безликая, напоминала гостиничный номер. Две односпальные кровати и два небольших письменных стола с одинаковыми стульями наводили на мысль, что она рассчитана на двоих, хотя обжитой выглядела только одна половина. Я выбрала незастеленную кровать, стоявшую дальше от окна, и примостилась на краешке. Теперь мне ничего не оставалось, кроме как ждать.
Я выискивала подсказки, которые помогли бы мне составить хоть какое-то представление о сестре. Ее часть комнаты блистала чистотой, как и у моей соседки Тиа. Кровать была застелена с маниакальной аккуратностью, подушки симметрично уложены поверх стеганого одеяла. На полке за изголовьем кровати выстроились в ряд несколько книг. Беглый взгляд подтвердил, что они расположены в алфавитном порядке, а их переплеты идеально выровнены.
На столе возвышались стопки подобранных по цвету толстых тетрадей вроде тех, в черно-белом переплете, которыми я обычно пользовалась в начальной школе. Я подошла и взяла одну из них. На обложке мелким аккуратным почерком было выведено имя: «Ханна Баллард». Когда я пролистала страницы, мне показалось, что это какой-то дневник.
«18 апреля.
7:30. Светловолосая девушка в веснушках, кабинет рисования. Огнестрельное ранение в голову сбоку. Самострел? Стоит у окна с кистью в руках. Дважды пыталась заговорить со мной. Избегала зрительного контакта – рядом Джеймсон. Первое видение, 12 минут.
8:47. Назначенные лекарства – две таблетки валиума и две таблетки сероквеля. Положила под язык и смыла в унитаз.
00:30. Пожилая женщина на лужайке за домом во время прогулки. Та же, что и 6 апреля, в том же месте. (Смотри запись в дневнике за 6 апреля в 11 утра.) На этот раз не кричала. Видение 45 минут».
Со слезами на глазах я взяла еще одну тетрадь и просмотрела ее. Затем еще одну. И еще. Все они были одинаковыми. Встреча за встречей, призрак за призраком, и так долгие годы. Таково было существование моей сестры.
– Что ты делаешь в моей комнате?
Я резко обернулась, выронив тетрадь, которую держала в руках. В дверях стояла девушка. В ней не было ничего призрачного. Я узнала бы ее где угодно.
Ханна оказалась совсем крошечной. На меня смотрело личико, продолговатое и бледное, словно фарфоровое; круглые темные глаза, слишком большие и не по-детски взрослые, смущенно моргали. В тонких, заостренных чертах угадывалось настолько явное сходство с нашей матерью, что дух захватывало. Каштановые волосы, такие же непослушные, как у меня, выбивались из-под резинки, которая с трудом удерживала их в конском хвосте на затылке. Вся ее фигура казалась хрупкой, и, несмотря на миниатюрность, ей как будто стоило немалых усилий сохранять вертикальное положение.
Невозможно передать словами те эмоции, что охватили меня при виде сестры. Все началось с того, что по мне разлилось тепло, сконцентрировалось в глубине моих глаз, где разгорелось сдерживаемыми слезами. Тепло исчезло почти так же быстро, когда его прогнал ледяной страх. Ханна выглядела такой слабой, такой уязвимой. Страх перерос в яростное чувство, сотканное из любви и гнева, и в тот момент я поняла, что уничтожу любого, кто еще раз попытается причинить ей боль.
Пока я барахталась в бушующем море чувств и переживаний, Ханна пристально смотрела на меня, словно пытаясь что-то решить. Выражение ее лица казалось невозмутимым, но руки дрожали.
– Ты не должна здесь находиться. Я приняла лекарства. Я не пропускала ни одного приема вот уже больше месяца. Почему ты здесь? – Ее голос дрожал, когда она заговорила.
– Я… пришла повидаться с тобой. – Я наконец обрела дар речи.
– Но тебя не должно здесь быть. Я не должна тебя видеть.
Она крепко зажмурилась и сосредоточенно сморщила лицо. Спустя несколько мгновений она снова открыла глаза и перевела взгляд на меня. Удивление на ее лице сменилось разочарованием, а затем страхом.
– Нет! Тебя не должно здесь быть! Они обещали! – Ханна начала пятиться, ее рука потянулась к переговорному устройству на стене.
– Подожди! Остановись! Пожалуйста, не нажимай на эту кнопку! Просто выслушай меня! Ханна, я настоящая, хорошо? Я живая.
Рука зависла над кнопкой вызова, но не нажимала ее.
– Что значит «настоящая»?
– Это значит, что я не призрак. Я не из тех, кого ты видела раньше.
Ханна яростно замотала головой, ее голос зазвучал пронзительно:
– Это не призраки. Галлюцинации. Доктор Фербер обещал, что…
– Все в порядке! Я не галлюцинация.
– Ты моя новая соседка по комнате? Мне не говорили, что у меня будет соседка. – Ее голос странно дрогнул.
– Нет, я не соседка. Я вообще не пациентка.