– Я сделал предложение, ты сказала нет, – ровно отвечает он.
– Нет, я даже не дала тебе сделать предложение. Я сказала тебе не делать его.
– Это даже хуже, Элли! – рычит он. – Я пошел к твоему отцу и получил его благословение! Ты хоть представляешь, каким болваном я себя чувствую? – Он проводит обеими руками по волосам.
Челюсть у меня отвисает. Я впервые слышу об этом. Он не упомянул о поездке к моему отцу в ночь, когда пытался сделать предложение.
– Ты попросил у отца благословения?
– Конечно! Вот насколько серьезно я рассматриваю наши отношения. Я люблю тебя. Для меня это навсегда. Я просто не хочу иметь дело с…
«Иметь дело с?..»
– Все получилось неправильно. – Я делаю вдох. – Послушай, мы только что вернулись с чужой свадьбы, и все было хаотично и напряженно. Я не хочу всего этого прямо сейчас. Я не хочу планировать свадьбу или…
– Мы не должны немедленно жениться, – зло перебивает он.
– Тогда в чем смысл помолвки? Я не понимаю, почему ты… – Я замолкаю. – Знаешь, я больше не буду с тобой спорить.
– Хорошо. Ты не хочешь замуж. Повеселись сегодня.
С этими словами он идет в прихожую, где снимает с крючка на стене небесно-голубую ветровку.
– Куда ты? – кричу я вслед.
– Наружу.
– О, это по-взрослому. – Я упираюсь кулаками в бока. – Знаешь, ты ведешь себя как придурок.
– Плевать.
Затем он уходит.
В ВИП-зале клуба среди стробоскопов и оглушительной танцевальной музыки я больше времени трачу на переписку с Ханной, чем на то, чтобы уделить внимание членам съемочной группы. И я даже осмелюсь утверждать, что это – полезный разговор. Ни один мой чат с Ханной не был так продуктивен со времен свадьбы.
Каждый раз, как я спрашивала ее, сделала ли она уже тест, она отвечала нет. Каждый раз, когда я спрашивала, сказала ли она уже Гаррету, она отвечала нет.
Каждый раз, когда она спрашивает, помирились ли мы с Дином, я отвечаю «нет».
Это было тревожное количество односложных ответов на фундаментальные вопросы. Однако, этим вечером Ханне, похоже, есть что мне сказать. После того, как я рассказала ей о том, как сбежал Дин, я с удивлением обнаружила, что она – не на моей стороне.
Ханна: Знаешь… можешь ли ты обвинять парня? Он спланировал предложение, а ты просто… ты понимаешь…
Я сердито смотрю на свой телефон.
Я: Нет, не знаю.
Она: Ты обидела его.
Она: И поставила в неловкое положение.
Она: Не убивай меня.
Я: Он мог избавить себя от всего этого, если бы просто слушал меня во время ДЕСЯТКА разговоров, где мы обсуждали этот самый вопрос. Я сказала ему, что не готова.
Она: Да, но это Дин. Ты знаешь Дина. Мистер Импульсивность. Если он чем-то увлечен, он увлечен этим целиком и полностью.
Она права. Когда Дин решил, что он влюблен в меня, он погрузился в это целиком. И после того, как я рассталась с ним в конце выпускного года, он сделал все возможное, чтобы доказать мне, что он взрослеет и меняется. С тех пор он стал невероятным партнером. Я люблю его всеми фибрами души.
«Так почему ты не можешь обручиться с ним?» – давит внутренний голос.
– Элли! Достаточно! Мне выбросить твой телефон в это огромное ведерко с шампанским? – нетерпеливо говорит Тревор.
Он не шутит. У нас на стойке действительно есть ведро с четырьмя дорогими бутылками шампанского. Стоят они неприлично дорого, но Тревор настоял на том, что нужно себя баловать. Он любит тратить деньги.
– Серьезно, что с тобой происходит? – Темные глаза Серафины с беспокойством оглядывают меня. В шоу она играет мою старшую сестру, но, несмотря на три сезона тесной совместной работы, мы так и не стали близки в реальной жизни. Сера очень серьезна, и наше чувство юмора не особенно совпадает.
С учетом сказанного, я понимаю, что она может быть лучшим человеком, к которому можно обратиться за советом. Дело в том, что Серафина замужем с шестнадцати лет. Ага. С шестнадцати. Она должна была получить разрешение своих родителей, чтобы выйти за своего парня, который ухаживал за ней в старших классах, но они вместе уже четырнадцать лет.
– Я поссорилась со своим парнем, – признаюсь я.
– Не-е-ет! Золотой Бог! – задыхается Малкольм. Его персонаж в «Делани» – наш младший брат, мрачный и резкий. Героиновый наркоман, ставший бандитом, который проявляет свою натуру в каждой сцене. В реальной жизни Малкольм – полная его противоположность.
– Что ты сделала? – спрашивает он меня обвиняюще.
– С чего ты решил, что это моя вина?
– Потому что такие люди никогда не ошибаются.
– Это неправда, – возражает Тревор. – Как там говорится? Ошибаться – это по-человечески.
– Он не человек! – парирует Малкольм, прежде чем запрыгнуть на плюшевое полукруглое сиденье у нашей стойки. Он подражает Тому Крузу в шоу у Опры и прыгает вверх-вниз, словно маньяк. – Он прекрасный бог, посланный свыше, чтобы ослепить нас, смертных, своей чистой мужской красотой!
Ну, с этим я не могу спорить. Дин просто ослепителен.
– Что случилось? – Серафина поднимается со своего места, отодвигается от подпрыгивающего Малкольма и садится рядом со мной.
– Он пытался сделать мне романтическое предложение, а я не позволила ему даже начать, – признаюсь я.
Затем я сглатываю стон, потому что, произнесенное вслух, это звучит нелепо.
Выражение их лиц подтверждает мои подозрения. Я игнорирую Малкольма, потому что он смотрит так испуганно, будто я отказалась от предложения Дина купить мне сэндвич «Сабвей». Но Тревор и Серафина смотрят на меня так, будто я сошла с ума.
– Разве ты не безумно влюблена в него? – безучастно спрашивает Тревор.
– Да.
– Тогда почему ты не позволила ему сделать предложение? – требовательно спрашивает Сера.
После неудачной попытки объяснить это Дину я пытаюсь получше изложить свои чувства коллегам.
– Я всегда все планировала, – говорю я им. – И я определенно девушка, которая хочет отношений. Но я вижу отношения, как… я не знаю, представьте себе лестницу. Отношения – это лестница, и нужно пройти ступени – все ступени. – Мой тон становится немного ворчливым. – Сначала приходит любовь. Затем идет помолвка. Потом – свадьба и глупый ребенок в дурацкой детской коляске.
Тревор разражается смехом.
– Твое мнение о детях вдохновляет.
– Прошу прощения. Я просто злюсь, потому что Дин со мной не разговаривает. Но вы понимаете, что я имею в виду.
Сера по-доброму улыбается в ответ.
– Ну, конечно. Но есть один момент. Это все естественные шаги в большинстве отношений.
– Не в моих. Я полиаморен, – вклинивается Тревор. – У меня безумные шаги.
Она его игнорирует.
– Но ты должна решить, насколько это большая лестница. Какие будут промежутки между ступенями.
– Это будет плохо сконструированная лестница, если ступени будут расположены не на одинаковом расстоянии, – подчеркиваю я, хмуря брови. – Как тогда можно идти?
– О боже, это просто аналогия, – говорит она, смеясь. – Я пытаюсь лишь сказать, не нужно смотреть так, будто первая ступень приравнивается к помолвке, а вторая – к браку. Может, первая ступень – это помолвка, а потом вы идете еще немного, и брак наступает на пятой. Это все не высечено в камне. И лишь потому, что ты придумала себе этот план… – Ее взгляд смягчается, а тон становится твердым, хоть все еще и сочувственным. – Ты не одна на этой лестнице, Элли. Очевидно, он не рассматривает эти ступени так же, как ты. Вы на одной лестнице, поднимаетесь к одной и той же цели, но ступени Дина расположены иначе, и он чувствует себя на нетвердой почве. Ты чувствуешь себя уверенно на лестнице, а он – нет. Ему нужно, чтобы вы, ребята, стояли на одной ступени.
Малкольм, который снова сидит спокойно, таращится на нее с благоговением.
– Вай. Это глубоко.
– Как океан, – кивает Тревор.
О боже, неужели она права? Неужели это больше, чем импульсивное эго Дина. Я предполагала, он решил сделать предложение, потому что он – спонтанная личность и его захватило свадебной лихорадкой. Но что, если Дину нужны более прочные связи, что, если ему нужно знать, что мы продвигаемся вперед вместе?
– Банда!
Оторвавшись от своих мыслей, я оборачиваюсь на приближающегося Элайджу. Он друг Малкольма, который присоединился к нам сегодня вечером и провел большую часть ночи, хвастаясь тем, что его отец владеет сетью высококлассных отелей по всему Атлантическому побережью. Целых пятнадцать минут после того, как нас представили, он рассказывал мне о группе отелей «Азур», пока Тревор, наконец, не спас меня.
К счастью, Элайджа не способен долго усидеть на месте. Парень то и дело сбегает в уборную, чтобы накачаться кокаином. И это не просто догадка. Каждый раз, выходя из-за стола, он подмигивал и говорил:
– Пойду попудрю носик. Буквально!
– Вы чего та-а-а-акие серьезные? – спрашивает Элайджа, отвратительно копируя Джокера. – Мы в клубе!
Тревор вводит его в курс дела.
– Мы даем Элли советы по поводу отношений.
Элайджа протискивается мимо всех и усаживается по другую сторону от меня. Когда его обтянутое джинсами бедро прижимается к моему обнаженному, я совершенно очевидно придвигаюсь ближе к Сере. Он флиртовал со мной всю ночь и, похоже, не замечает, что от меня не исходит ни одного призывного импульса.
– Вот мой совет, брось неудачника и пойдем сегодня ко мне. – Он сверкает похотливой улыбкой.
– Нет, но спасибо за предложение, – вежливо отвечаю я.
– О, да ладно, не будь такой. – Его рука ползет к моему колену.
Малкольм оказывает мне большую услугу, наклоняясь и отбрасывая ее.
– Элайджа, – строго говорит он. – Веди себя прилично.
– Да разве я когда-нибудь веду себя неприлично? – протягивает он, прежде чем одарить меня еще одной похотливой улыбкой, на этот раз – демонстрируя кончик языка в уголке рта.
И тут я кое-что осознаю.
Что, если я стою на одной лестнице с этим парнем?