– Не надо меня опекать. Я знаю, что тебя заводит, извращенец.
Средних лет пара, сидящая перед нами в первом классе, может не выдержать полета.
– Я в команде Марсии, – склоняется Такер, чтобы шепнуть мне это. – Он замышляет какие-то темные делишки с ногами.
– Вовсе нет. Это ее причуды, а не его. Ей нравится затевать с ним публичные споры, чтобы сохранять искру.
Они занимаются этим с тех пор, как сели. Спорят о пакетиках с сахаром и о том, чем развлекаться в полете. Марсия ругает Гарольда за то, что он попросил джин с тоником. Гарольд издает оживленные рвотные звуки от удушающего запаха ее духов, которые, как он клянется, она купила лишь для того, чтобы усугубить его аллергию и убить его. Я так рада, что мы с Таком не ссоримся так. Черт возьми, мы вообще не ссоримся, хотя у моих друзей на этот счет разные мнения. Карин считает, что отсутствие ссор – это хорошо, это значит, что наши отношения на голову выше, чем у всех других. Хоуп, тем временем, настаивает, что для пар не нормально не ссориться.
Но, действительно, что я могу с этим поделать? Такер – самый хладнокровный человек на планете. Я по пальцам одной руки могу пересчитать случаи, когда он выходил из себя.
– Большая круглая попа, – гордо говорит Гарольд.
Стюардесса отвлекается от приготовления кофе и встревоженно смотрит на него.
– Это то, что мне нравится, и ты это знаешь. Если я смотрю на другую женщину, то это не ее туфли, Марсия.
– Хочешь сказать, что моя задница недостаточно велика для тебя? Ты считаешь меня тощей?
– А ты бы предпочла, чтобы я называл тебя жирной?
Она рычит, как дикая кошка.
– Ты считаешь, я толстая?
Так снова наклоняется ближе.
– Женщины, верно?
Я прижимаюсь лицом к его плечу, чтобы подавить смех. Я не уверена, что смогу пережить еще четыре часа шоу Гарольда и Марсии. Возможно, мне понадобится еще шампанского.
Когда я бросаю взгляд в сторону бортовой кухни, надеясь поймать взгляд дежурного, улавливаю запах дыма. Он подкрадывается ко мне вслед за мужчиной с места «3-е», неуклюже ковыляющим по проходу. Я видела, как у стойки регистрации он курил одну за другой сигареты, когда мы сдавали наш багаж, и либо у парня гимнастика, либо каждые пять минут в туалете он сосет вайп.
– Если нас развернут из-за этого парня, – бормочу я Такеру, – я разозлюсь.
– Не волнуйся, думаю, экипаж следит за ним. – Он кивает в сторону двух проводников в проходе, которые шепчутся друг с другом, глядя на «3-е».
Когда бортпроводник замечает, что мы наблюдаем, он скользит к нам и одаривает меня искусственной улыбкой представителя сферы услуг.
– Еще шампанского для молодоженов?
– Пожалуйста, – с благодарностью говорю я.
– Одну минуту.
Как только он отходит от нас, мускулистая рука Гарольда протягивается остановить его.
– Еще джин-тоника, пожалуйста.
– Не смей, – предупреждает Марсия. – Питер и Трикси-Белл заберут нас, когда мы приземлимся на Сен-Мартене.
– И?
– Ты не можешь быть пьян, когда познакомишься с невестой своего сына!
– Она чертова стриптизерша, Марсия. Ее зовут Трикси-Белл! Через дефис! Думаешь, я хочу произвести впечатление на исполнительницу экзотических танцев, которую наш сын-идиот встретил в карибском танцевальном клубе две недели назад и вбил себе в голову дурацкую идею жениться на ней?
Теперь очередь Такера уткнуться лицом мне в плечо, дрожа от беззвучного смеха.
Бедный стюард стоит в проходе, словно олень, застывший в прицеле охотника, не зная, что делать с джин-тоником.
– Сэр? – переспрашивает он.
– Джин с тоником, – упрямо говорит Гарольд.
Вот только его страстная речь об их сыне-идиоте, должно быть, дошла до Марсии, потому что она поднимает руку, обремененную золотыми побрякушками, и бормочет:
– Два, пожалуйста.
Вытирая с глаз слезы веселья, мой муж оглядывается.
– Хочешь, посмотрим фильм? – Он указывает на наши экраны, где сейчас открыто меню полета.
– Конечно. Но дай мне секунду. Хочу войти в сеть и посмотреть, не оставила ли твоя мама сообщение.
Я достаю из сумочки у ног телефон и следую инструкциям по подключению к сети. Как только сеть появляется, мой экран завален сообщениями.
– Твой почтовый ящик грозит взорваться, – дразнит меня Такер.
Я прокручиваю уведомления, но от Гейл ничего нет.
– Да, отдел кадров в Биллингсе, Бауэре и Холте продолжают присылать предложения. – Я прокручиваю дальше. – Черт. Фишер и партнеры тоже написали на электронную почту.
– Когда ты должна ответить?
– Когда мы вернемся.
– К чему ты больше склоняешься?
– Я не знаю, – вздыхаю я.
– Перестань возиться с экраном! – снова отчитывает своего мужа Марсия.
– Но фильм не грузится, – ворчит Гарольд. – Я хочу посмотреть «Мстителей», черт подери.
– Он и не загрузится, если ты будешь нажимать все кнопки подряд. – Она фыркает. – Смотри, что ты наделал. Все зависло.
– Почему бы тебе не совать нос в чужие дела и не сосредоточиться на собственном экране, женщина.
К счастью, приносят наше шампанское. Я делаю столь необходимый глоток, в тысячный раз обдумывая варианты. После окончания учебы я получила предложение о работе во второй по значимости юридической фирме Бостона. Работа мечты, попасть на которую очень сложно. Мне было легко согласиться на это предложение, пока мне не позвонили из небольшой фирмы гражданской обороны, и теперь это заставляет меня задуматься о том, как изменились мои приоритеты за последние несколько лет.
– В чем разница, если говорить практически? – спрашивает Такер.
– Я уже работаю в крупной фирме. Защита по уголовным делам. Крупные корпоративные клиенты. Вот где большие деньги, – отвечаю я. – Дела, которыми я буду заниматься, будут сложными. Стимулирующими.
Он медленно кивает.
– Ладно. А Фишер?
– В первую очередь – защита гражданских. Не очень сексуально, но это уважаемая фирма. Они работают в городе уже лет сто или около того. Оплата конкурентоспособна, что, вероятно, означает клиентов из старой элиты.
– Достойный вариант.
– Если я выберу первый вариант, буду разговаривать по телефону восемьдесят часов в неделю. Минимум. Буду висеть на телефоне день и ночь. Буду сражаться за ступеньку на карьерной лестнице с сотней других младших сотрудников.
– Да, но тебе нравится толкаться локтями, – с кривой усмешкой напоминает мне Такер.
– Если я выберу второй вариант, я смогу больше бывать дома с тобой и Джейми. – Всю свою учебу в юридической школе я была убеждена, что не реализую свой потенциал, если не получу работу мечты. Я когтями и зубами вырывала сложные дела, сражалась за них в окопах. Однако после окончания учебы, проведя целый день дома с Джейми, я изменила свое отношение. Это заставило меня обеспокоиться отсутствием баланса между работой и семьей в долгосрочной перспективе.
Такер, как обычно, предлагает опереться на него. Моя система поддержки, состоящая из одного человека.
– Не беспокойся о нас, – говорит он мне, его голос становится грубее. – Ты работала всю жизнь, чтобы дойти до этого момента, дорогая. Не отказывайся от своей мечты.
Я изучаю выражение его лица.
– Ты уверен, что все будет в порядке, если я соглашусь на работу с большим количеством часов? Только честно.
– Все будет в порядке, что бы ты ни решила.
Я не вижу в его лице ничего, кроме искренности, но с Такером никогда нельзя быть по-настоящему уверенной. По нему сложно понять, что его что-то беспокоит, когда он действительно беспокоится. Он тянется к моей руке, его мозолистые пальцы проводят по костяшкам моих пальцев.
– Я могу делать больше по дому. С Джейми все будет в порядке. Что бы ты ни решила, мы сделаем так, чтобы все сработало.
Родившись в неблагополучной семье Южного Бостона и забеременев в колледже, я могла бы кончить гораздо хуже, но у меня есть Такер. Будь он даже вполовину хуже, он все равно оставался бы отличным парнем, но этот большой, красивый мужчина решил быть рядом и стать исключительным.
Жду не дождусь, когда мы с ним проведем десять дней на острове только вдвоем. Иногда мне очень не хватает первых дней наших отношений. До того, как появился наш маленький монстр, и до того, как я начала проводить каждую свободную минуту либо в аудитории, либо дома, склонившись над учебником. Когда-то мы занимались любовью в его грузовичке, или он приходил после того, как я оканчивала работу, и, прижимая меня к стене, просто задирал мне юбку. В эти моменты ничто не имело значения, кроме нашего желания прикоснуться друг к другу. И эта потребность все еще есть. Все остальное просто мешает. Я даже не уверена, что помню, как быть спонтанной.
Такер кладет руку мне на колено, начиная проводить пальцами взад-вперед, и я начинаю разглядывать светящуюся табличку с надписью «туалет».
Должно быть, я задремала в какой-то момент, потому что примерно на полпути полета меня будит турбулентность и громкие голоса Марсии и Гарольда.
– Она залетела. Помяни мое слово.
– Гарольд! Питер сказал, что это не так.
– Этот мальчик – патологический лжец, Марсия.
– Наш сын не стал бы лгать о подобных вещах.
– Хорошо, давай поспорим на это. Если у Трикси-Белл не будет булочек в духовке, я не притронусь к алкоголю на этой шутовской свадьбе.
– Ха! Это невозможно.
– Но если она беременна… – Он обдумывает это. – Я выброшу флакон твоих ужасных духов в океан.
– Но они стоили триста долларов!
Мне нравится это пари. Я уже пытаюсь придумать, как бы нам узнать, чем все кончится. Есть ли на Сен-Мартене какой-нибудь реестр свадеб? Может, мы сможем взять частную лодку в Сен-Барте и посетить церемонию Питера и Трикси-Белл? Я бросаю взгляд на Такера, чтобы спросить, есть ли у него какие-нибудь идеи, но он занят осмотром самолета.
– Все в порядке? – с тревогой спрашиваю я.
– Ты это чувствуешь?
– О, да. Это курильщик с «3-е».
– Мне кажется, это не сигаретный дым, – говорит он приглушенным голосом, выглядывая в окно. Он хмурит брови. Теперь у него тот взгляд, какой бывает в четыре утра после пятичасового просмотра документалок об авиакатастрофах по телику, когда я встаю кормить Джейми.