– Если не считать катастрофу, в которой мы могли погибнуть? Нет, я рада, что мы тут. Это невероятное место.
Я думаю, что двойная насадка для душа стала переломным моментом, после которого поездка стала для нее стоящей.
– Спасибо, что был хорошим спортсменом, – говорит она, извиняясь.
– Без проблем. – Я знаю женщину, на которой женился. Она может быть напористой, но, в конце концов, это то, что я в ней люблю.
– Я действительно очень хочу провести время вместе. – Пальцы Сабрины скользят по моей груди к лицу, нежно проводят по линии подбородка.
– Только ты, я и эта задница. – Я хватаю ее всей ладонью и сжимаю, в ответ она впивается ногтями мне в ребра.
– Ты такой жеребец.
– Ха, как будто тебе не хочется этого так же сильно, как мне.
Ее тихий смех щекочет мой сосок.
– Точно.
И хотя мы оба измучены и морально истощены сегодняшним испытанием, это не оправдание для того, чтобы упустить возможность. Поэтому я приподнимаю ее подбородок, чтобы поцеловать, и провожу рукой по ее волосам.
Это действительно те мелочи, по которым я скучаю. Как пахнут ее волосы. Какая нежная у нее кожа на затылке. Я закидываю ее ногу себе на бедро и поворачиваюсь на бок. Как будто я вообще не прикасался к ней месяцами. Изгибы ее тела знакомы, и все же я так соскучился по ней. Она протягивает руку между нами и гладит мою эрекцию, в то время как я уделяю особое внимание ее груди, посасывая бусинки сосков, пока она не начинает неудержимо стонать, а ее кулак не обхватывает крепко всю мою ноющую длину.
– Иди сюда, оседлай мой член, – хрипло говорю я, притягивая ее на себя.
Я сжимаю ее бедра, когда она садится на меня сверху и медленно опускается. Черт, мне нравится смотреть, как она подпрыгивает на моем члене. Это невероятная женщина. Я обхватываю ладонями ее грудь, пока она раскачивается взад-вперед, направляя меня в то место, прикосновения к которому заставляют ее ноги дрожать, а зубы – впиваться в нижнюю губу. Ее длинные темные волосы падают ей на лицо, пока она тяжело и сосредоточенно дышит.
– Склонись ближе, детка, – шепчу я. – Дай мне увидеть, как ты кончишь.
Грязная просьба заставляет ее ногти впиться в мою кожу там, где ее ладони лежат на моей груди. Эта боль посылает заряд тепла к моим яйцам, и те плотно прижимаются к телу. Черт, я и сам уже близок к разрядке. Слишком близок.
Я сжимаю ягодицы и закусываю губу, чтобы сдержать разрядку.
Пока нет. Не раньше, чем кончит Сабрина.
Когда ее темп замедляется, я обнимаю ее за талию и переворачиваю так, чтобы глубже погрузиться в нее. Я приподнимаю ее колено, чтобы открыть ее шире, когда я толкаюсь, наклоняюсь, чтобы слизнуть капельку пота, собравшуюся на ее ключице. Провожу языком по ее груди, чтобы пососать один твердый сосок, тогда как Сабрина впивается мне ногтями в спину.
– Сильнее, – умоляет она. – Сильнее.
Я нависаю над ее телом, постанывая, когда чувствую, как она сжимает меня, и слышу ее сладкие стоны оргазма. Цепляясь руками за подушку, она извивается подо мной, наслаждаясь каждой унцией удовольствия, какую только может получить. Я встаю на колени, приподнимаю ее бедра и смотрю, как ее киска скользит вверх-вниз по моему стволу, пока мышцы не сводит, и я, задыхаясь, не кончаю внутрь нее.
– Ты ведь готов повторить, да? – дразнится Сабрина, когда я падаю на нее.
– Дорогая, я могу заниматься этим всю ночь.
– За это я тебя и люблю. – Она склоняется поцеловать меня. Отбрасывает со лба мои потные волосы. – Возможно, нужно будет снова принять душ, – печально говорит она. Да, мы оба изрядно вспотели. Вероятно, из-за влажности, проникающей через открытую дверь ванной комнаты, которая ведет в расположенный снаружи душ.
А может быть, это жаркий, животный секс.
– О, да ладно, давай еще раз примем душ под звездами, – говорю я, вытягивая ее из постели.
Намного, намного позже, когда мы возвращаемся в постель и засыпаем, Сабрина бормочет:
– Чертовски интересная история для медового месяца, а?
– Неа, – сонно отвечаю я. – Я не думаю, что мы должны рассказывать людям о том, что я делал тебе куни в душе у Дина.
Она легонько бьет меня в живот.
Нет, я знаю, о чем она.
– Завтра будет лучше, – обещаю я ей. – Хуже же быть не может, да?
Глава четыре
Сабрина
День второй
Я просыпаюсь с твердым намерением насладиться этим медовым месяцем. Хотя я думаю, что смертельный ужас – нормальная реакция на то, что ты едва не стал главной темой вечерних новостей, часть меня чувствует вину за то, что Такер приложил столько усилий, планируя эту поездку только для того, чтобы все едва не рухнуло прямо у него под носом. Теперь пришло время выбросить из головы наш предсмертный опыт и воспользоваться временем вдвоем. Дом великолепен, погода прекрасная, и у нас нет никаких обязанностей, разве что – получить хороший загар.
Поэтому, когда Такер просыпается, потягиваясь сквозь утреннюю сонливость, я предлагаю мир. Он стонет, когда я запускаю руку под простыни, чтобы обхватить его яйца и погладить растущую эрекцию.
– Доброе утро, дорогой.
– Утро, – мило отвечает он.
Затем я опускаюсь ниже, чтобы обхватить губами головку его члена и лизнуть кончик.
– А, обожаю твой ротик, – говорит он, зарываясь пальцами мне в волосы.
Я глубоко всасываю его, поглаживая, облизывая и сжимая, пока он не раздвигает бедра и не сжимает мои волосы. Мне не требуется много времени, чтобы заставить его кончить, и как только он приходит в себя, он отдает долг, что приводит нас к купанию нагишом в шикарном частном бассейне, окруженном пышной растительностью, которая окутывает весь дом, обеспечивая нам полное уединение. Тут есть настоящая кокосовая роща, отделяющая нас от ближайших соседей, которые находятся далеко за пределами слышимости огромного поместья.
Вытершись полотенцем и одевшись, мы неторопливо идем на кухню, чтобы приготовить завтрак. Но едва мы входим в огромную комнату, я истошно кричу.
– Что?! Что такое?! – Такер, склонивший голову над телефоном, моментально переключается в боевой режим. Его длинное, мускулистое тело принимает защитную позу, пока он дико оглядывается, готовый защитить меня от любой опасности.
Я безмолвно указываю на кухонный стол.
Он бледнеет.
– Нет. Неприемлемо, – рычит он.
Я чувствую, как на глаза у меня наворачиваются слезы.
– Как он оказался тут?
Мы застыли, уставившись на Александра, прислоненного к корзине со свежими ананасами. Я понимаю, что его, должно быть, принесла экономка. Но почему? Зачем ей так поступать с нами? Мой недоверчивый взгляд скользит по жуткому белому лицу куклы и крошечному красному рту с сжатыми в жуткой ухмылке губами, как будто он скрывает отвратительную тайну.
Я – в половине секунды от того, чтобы не уподобиться собственной дочери и не закатить эпичную истерику, когда внезапно появляется невысокая женщина с темными волосами. Одетая в розовую футболку пастельных тонов и белые брюки, она врывается на кухню с озабоченным выражением лица.
– Что случилось? Все в порядке? – Она говорит с сильным акцентом, но я не могу его определить. Большинство тех, с кем мы общались на острове, говорили по-французски, но у этой женщины совсем другой акцент.
– Да, мы в порядке, – отвечает Такер. – Извините, если мы напугали вас. Вы, должно быть, Иза?
Она осторожно кивает.
– Я – Такер, а это – моя жена, Сабрина. Спасибо, что принесли нам ананасы. Выглядят вкусно. – Его взгляд перемещается к кукле. – Эм. Есть мысли, как сюда попала эта штука?
Она выглядит смущенной.
– Кукла? Я его принесла. Мистер Дин сказал, что это свадебный подарок. Он сказал, что это… Как это сказать, коллекционная игрушка? Хотите, чтобы я забрала ее?
Требуется вся сила воли, чтобы не схватить Александра и не разбить его фарфоровое личико о край стола. Но бедная Иза уже выглядит достаточно потрясенно, и я не хочу, чтоб она считала, будто принесла ананасы сумасшедшим. Это не ее вина. Она не знала, что выполняет дьявольское поручение, и я не могу злиться на нее.
Такер читает мои мысли. И поскольку в его ДНК запрограммировано спасать даму, попавшую в беду, он одаривает ее теплой ободряющей улыбкой.
– Нет, нет, можете оставить его, – говорит он. – Нас застигли врасплох, но не волнуйтесь, все в порядке. Это просто шутка между нами и мистером Дином.
Шутка? Ну да, точно. В духе мертвого мальчика времен «золотой лихорадки», запертом в странной кукле, нет ничего даже отдаленно комичного. Я все еще не могу поверить, что Дин действительно считал, что моей милой невинной дочери может понравиться эта вещь. Тогда ей было всего восемнадцать месяцев. Кто так поступает с младенцами? Кто так поступает со взрослыми?
Я делаю глубокий вдох. Нет. Я не позволю Дину Хейворду Ди Лаурентису испортить мой медовый месяц.
Я натягиваю на лицо ободряющую улыбку и обращаю ее к потрясенной экономке.
– Большое вам спасибо за то, что привезли фрукты и газеты. Это было крайне предусмотрительно.
– Я сейчас иду к лодке.
Она все еще выглядит неуверенно, поэтому Такер снова сверкает своей дурацкой улыбкой техасского парня и протягивает:
– Я провожу вас. Кстати, мне нравится ваш акцент. Я так понимаю, вы живете на голландской стороне Сен-Мартена?
Голландский. Вот оно. Я и забыла, что тут есть французская и голландская оконечность острова, и у каждой – своя особая культура.
Иза расслабляется.
– Да.
– Родились и выросли там? Или эмигрировали откуда-то? – Он все еще болтает с ней, когда они исчезают за входной дверью. Оставив меня наедине с Александром. Я стараюсь не дрожать. Почему на нем красные туфли? И почему они такие блестящие? Я ненавижу его.
– Ненавижу тебя, – говорю я кукле.
Его пустые глаза прожигают дыру в самой ткани моей души. Я почти ожидаю, что они моргнут. Логан клянется, что видел, как они двигаются сами по себе, но в те три несчастных раза, когда я была во власти Александра, он не совершал никаких дерзких поползновений.