Пока я жду возвращения Такера, я убираю Александра со стола – потому что за ним едят люди, черт подери, – к буфету в другом конце комнаты.
Мой муж возвращается, разговаривая по телефону, на его лице раздражение.
– Одно дело – послать его ни с того ни с сего без повода, – говорит он, – но наш медовый месяц, чувак? Неужели у тебя совсем нет стыда?
– Это Дин? – требовательно спрашиваю я.
Так рассеянно кивает.
– Включи громкую связь. Немедленно!
Такер проводит пальцем по экрану.
– Ты теперь на громкой связи. У Сабрины есть что сказать.
– Миссис Такер! – доносится из телефона жизнерадостный голос этого придурка. – Счастливого медового месяца!
– Не смей радоваться нашему медовому месяцу! – рычу я.
– Так говорит, тебе не понравился наш с Элли подарок. Я обижен. Почти так же, как тем фактом, что мы не получили подарка на помолвку.
– Я еще даже не начала тебя обижать.
– О, да ладно вам. Не надо лицемерить. Вы уже посылали его до этого всем нам.
– Мы не посылали его вам. Мы отсылали его подальше от нас, – мрачно говорит Так.
Я делаю глубокий вдох.
– Дин?
– Да, Сабрина? – У него есть наглость смеяться.
– Это закончится сегодня, слышишь меня? Мы все были замешаны в этом, но больше это не повторится. Мне плевать, сколько он стоит. Как только мы закончим разговор, я выйду на улицу и выброшу его в океан.
– Ты не можешь загрязнять океан, – протестует Дин.
– Еще как могу.
Я беру телефон и сбрасываю звонок.
Такер улыбается мне.
– Мы серьезно похороним этого уродца в море?
– Ты за?
– О да.
Пять минут спустя мы несем Александра на пляж, расположенный всего в нескольких шагах вниз по склону. Если не считать темного, несколько зловещего круиза от Сен-Мартена до пристани прошлой ночью, я фактически не видела Карибского моря так близко. И это в миллион раз лучше, чем Атлантика. Не думаю, что когда-либо видела такую прозрачную воду. Ради всего святого, тут видно дно. Я восхищаюсь мягкими волнами, накатывающими на берег, и безоблачным голубым небом. Песок на фоне бирюзовой воды кажется кипенно-белым. Черт, Джейми с ума бы сошла от крабов-отшельников, снующих от одной маленькой ямки к другой.
– Готова? – спрашивает Такер.
– Давай.
Кивнув, он заводит руку за голову и забрасывает Александра так далеко, как только можно. Затем мы стоим там, держась за руки, глядя, как кукла качается на тихих волнах, медленно уплывая в море.
– Ступай с богом, – говорит Такер.
– Детка. Он отправится к сатане, и мы оба это знаем.
– И правда, дорогая.
Когда Александр, наконец, скрывается с глаз, я не чувствую сожаления. Только облегчение. Свобода.
Час спустя, сытно позавтракав, мы лежим на паре пляжных кресел. Так лежит на животе и дремлет. Его скульптурная спина блестит от солнцезащитного крема, который я втерла в нее. Я – в красном бикини и с триллером в мягкой обложке – на коленях, но книга начинается слишком неторопливо, и, кажется, я не могу в нее вникнуть. В конце концов я кладу ее на стол между нашими креслами, беру свой телефон и звоню по видеосвязи, проверить, как дела дома.
– Привет, малышка! – говорю я, когда экран занимает очаровательное личико Джейми. – Я скучаю по тебе. Скажи привет папе.
– Привет, папа, – говорит она и машет рукой в экран.
– Привет, малышка, – отвечает Так, не переворачиваясь. – Ты хорошо ведешь себя с бабушкой?
– Ага.
– Ты почистила зубы утром?
– Ага.
– Еще нет, – говорит на заднем плане мама Такера, которая держит телефон для Джейми, уже одетой в свой купальный костюм и тюлевую юбку. Когда я позвонила, они как раз собирались идти в местный бассейн.
– Иди наверх и почисти зубы, – говорит ей Такер. Две минуты. И не выдавливай слишком много зубной пасты.
Как только Джейми уходит, Гейл заверяет меня, что дом все еще стоит и Джейми еще не села ей на шею. Затем она спрашивает, как мы себя чувствуем после аварийной посадки, мы отвечаем хором:
– Все еще в шоке.
– Уже забыли об этом.
– Мы чуть не умерли, Так! – Я поворачиваюсь бросить на него разъяренный взгляд, но он все так же лежит, уткнувшись лицом в предплечье. Его рыжие волосы сияют на солнце.
– Все настолько серьезно? – голос Гейл звучит озабоченно. – Я думала, это была незначительная механическая поломка.
– Только не позволяй ей завестись, мам. Все было не так ужасно. Хотя Сабрина была готова вложить от руки написанное завещание в бутылку и бросить ее в океан.
– Монитор взорвался, – говорю я ей.
– Вовсе нет.
Такер смеется.
– Бабуля! Зубы у меня чистые, и они хотят пойти в бассейн!
Возвращение Джейми означает окончание разговора. Я посылаю в телефон кучу воздушных поцелуев, а моя дочь делает вид, будто ловит их и шлепает на свои розовые щеки. После того как мы вешаем трубку, я откидываюсь на спинку кресла, наслаждаясь солнечными лучами, бьющими мне в лицо. В нескольких ярдах дальше по пляжу я замечаю парня лет тридцати с небольшим, который выносит на песок штатив для камеры. Странное зрелище захватывает мое внимание, и следующие пять минут я провожу, откровенно шпионя за ним. Прикрепив к штативу телефон, он делает серию отжиманий, затем следуют усложненные отжимания, при этом он оживленно рассказывает что-то на камеру. Он мускулистый, натертый маслом и хорошо загорелый. Один из тех идеальных фитнес-парней из «Инстаграма».
Когда он замечает, что я пялюсь, я не могу даже притвориться, будто мне стыдно за то, что я шпионила. Я приветственно машу ему рукой, зачарованно наблюдая за его выступлением. Странно наблюдать за этим с другой стороны экрана. Что заставляет меня задуматься об идее для «ТикТока»: снимать то, как другие снимают свои ролики. Блестящая идея, если бы у меня было время и интерес к таким вещам. Чудесно.
Такер рядом испускает стон.
– О, дорогая, я сейчас просто расплавлюсь. Хочешь, пойдем поплаваем?
– Конечно. – Я тоже начинаю чувствовать жару.
Мы спускаемся к воде и медленно заходим в прибой. Вода теплая и кристально чистая прямо до самого песчаного дна, словно в рекламе круизов. Это невероятно.
– Ты это видишь? – Такер указывает мне через плечо, когда мы заходим глубже.
Ужас наполняет мой желудок.
– О нет, это Александр? – Я осматриваю волны, но не вижу проплывающих мимо фарфоровых кукол.
– Нет, что-то выскочило из воды.
– Что, акула? – О, черт, нет. Я отчаянно отступаю к берегу, но Такер хватает меня за руку.
– Вот опять. – Когда я не огрызаюсь, он говорит более сочувственно: – Серьезно. Ты не слышала всплеска?
– Я знаю, что ты врун. – Я плещу в него водой.
– С чего бы мне врать? – настаивает он, глядя своими большими, невинными глазами. – Смотри, там. – Он снова показывает.
Я оглядываюсь через плечо, подыгрывая ему. Как только я делаю это, что-то под водой задевает мою ногу. Я кричу громче, чем позволяет мне мое достоинство, на мгновение испугавшись, прежде чем наброситься на хохочущего Такера.
– Ты засранец. Я знала, что ты это сделаешь.
– И все равно купилась.
Я бросаю ему в лицо полную пригоршню воды, а он болезненно кричит.
– Ой, да ладно. – Я закатываю глаза. – Это просто вода.
– Твою мать. Твою мать. – Голос Такера полон притворного страдания. – Что-то цапнуло меня, – выдавливает он сквозь зубы.
– Я не поведусь на это дважды, детка.
– Нет. Черт. Что-то реально меня цапнуло.
Затем он пулей устремляется к берегу. Я не верю ему до тех пор, пока не вижу, как он оборачивается, чтобы посмотреть на икру ноги. Я мчусь к нему, разбрызгивая воду, и когда подхожу ближе, понимаю, что на его коже видна большая красная отметина, похожая на отметину от кнута.
– Меня ужалили, – рычит он. – Я думаю, это была медуза. – Такер падает на задницу и ложится на песок, красивое лицо искажено в агонии.
– Черт, это больно.
Да, он, определенно, не лжет. Кожа уже сморщилась и опухла, вокруг ярко-красных отметин образовались бугорки.
– Что же делать? – выпаливаю я. – Мне пописать на ожог?
Такер вскакивает, садясь.
– Что? Черт, нет.
– Я думала, я должна, нет?
– Детка, я не позволю тебе писать на меня. Это все вранье.
– А я уверена, что нет.
Он скрипит зубами, вся еще глядя на красно-фиолетовую рану.
– Черт, больно.
– О, боже, а вдруг это кармическая кара за то, что мы утопили Александра? Вдруг дух Вилли мстит нам?
Такер обдумывает это. Затем говорит:
– Нет. – Он бросает на меня сердитый взгляд. – Я думаю, меня всего лишь ужалила медуза.
– А что будет, если мы ничего не сделаем? – Я закусываю губы от беспокойства. – Не думаю, что лосьон с каламином справится с этим.
Это вовсе не маленький укус пчелы. Что, если вся его нога вот так распухнет? А вдруг их ампутируют при укусах медуз?
– Думаю, моча – лучшее решение, Так. – Я мысленно сканирую свое тело и издаю стон. – Знаешь, не думаю, что у меня получится, – признаюсь я. – Мне пока не хочется.
Я замираю, когда вижу, как к нам приближается тот самый фитнес-парень. О, слава богу. Я останавливаю его, размахивая руками. Он ускоряется и подбегает к нам трусцой.
– Сабрина, нет, – предупреждает Такер. – Мать твою, не смей.
– Все в порядке? – спрашивает парень, когда добегает до нас. Темные глаза пристально оценивают Такера.
– Вы не пописаете на моего мужа? – спрашиваю я незнакомца. – Его ужалила медуза, но я пока не могу.
– Не обращайте на нее внимание. Сабрина, говорю тебе, это миф. Я буду в порядке.
Но он смотрит так, будто вот-вот расплачется, и рискует сломать зубы от того, как сильно стискивает челюсть. Его нога выглядит ужасно.
– Я не знаю, миф ли это, – говорит фитнес-парень. – Ну, то есть, почему все советуют делать так, если это не работает?
Я умоляю Такера взглядом.
– Пусть попробует.
Мой муж по-прежнему противится этой идее.
– Я бы предпочел отрезать ногу ржавой ложкой.