– Я говорил уже, какая ты сегодня сексуальная? – протягивает он.
– Ты пытаешься отвлечь меня от разговора о твоей работе?
– Нет. Я пытаюсь сделать комплимент моей сексуальной жене.
Чувствуя, что он не уступит, я решаю оставить все как есть. Когда он будет готов поговорить об этом, он скажет. А пока я собираюсь просто насладиться этой ночью со своим мужем. Прошло много времени с тех пор, как мы проводили время с другими взрослыми без необходимости постоянно проверять, как там Джейми. Я забыла, каково это – быть нами как парой, а не только родителями.
– Что ж, самое время это сделать, – я притворно надуваю губы. – Я потратила столько усилий, выбирая это платье, а ты не удосужился сделать комплимент.
Я должна признать, что длинное льняное платье с запахом, которое я выбрала, после беременности делает с моей грудью удивительные вещи.
– Какой эгоистичный ублюдок, – соглашается он, хватая меня за бедра, чтобы отвести назад, пока я не упираюсь в пальму. – Забыл сказать тебе, как великолепно ты выглядишь.
– Какой плохой мальчик, – шепчу я.
Такер целует меня, на его языке все еще сохранился вкус вина. На этой песчаной тропинке через дикие зеленые кусты и высокие пальмы между нашими домами по моей коже пробегает теплый ветерок. Я слышу только шум волн поблизости и стрекот насекомых. Это уединенное место, хотя и не вполне.
– Весь вечер хотел сделать это, – бормочет он мне в губы. Его руки исследуют мое тело, сжимают задницу. – Ты красавица.
Я беру его за руку.
– Мы почти пришли.
– Хочу, чтобы ты кончила сейчас.
О боже. Когда он так говорит, я не могу мыслить связно. У Джона Такера так много граней, и я могу честно сказать, что его первобытная сторона альфа-самца – одна из моих любимых. Большую часть времени Такер милый, он счастлив игнорировать свои собственные потребности и желания в угоду мне и Джейми.
Но этот Такер точно знает, чего он хочет, и как этого добиться. В ту ночь, когда мы познакомились, он соблазнил меня с неожиданной легкостью. Мы флиртовали в спорт-баре колледжа, а уже в следующую минуту мы были голыми в его грузовичке и он шептал мне грязные слова.
Мои пальцы зарываются в его волосы и обхватывают его затылок, когда я отвечаю на поцелуй, глубже, притягивая его ближе. Он раздвигает разрез моего платья, чтобы просунуть руку мне между ног, скользнув пальцами под мои узкие трусики. Первое ощущение того, как он прикасается к моей теплой, жаждущей плоти, заставляет меня забыть, где мы и что за спиной у меня грубый ствол дерева. Я раздвигаю ноги еще шире и поощряю его продолжить покачиваясь на его ладони.
– Я люблю тебя, – шепчет он, погружая внутрь меня два пальца. – Ты такая красивая.
Я фактически не слышу его. Я слишком очарована тем, что он делает с моим телом. Прикусив губу, я вцепляюсь в него, чтобы удержаться на ногах. Я настолько чувствительна, что не проходит много времени, прежде чем мои мышцы сжимаются, а ноги начинают дрожать. Я заглушаю свои стоны о его плечо, содрогаясь от оргазма, который оставляет меня с пустой головой.
Я все еще тяжело дышу, закрыв глаза, когда слышу треск над нами.
Мои веки приоткрываются за мгновение до того, как что-то тяжелое бьет меня по макушке.
На долю секунды я испытываю жгучую боль, прежде чем все чернеет.
Глава семь
Такер
День четвертый
– Эй. Эй, Сабрина. – Качая ее голову на коленях, я нежно глажу ее щеку, провожу пальцем по лбу.
Она лежит без движения так долго, что я раздумываю, не отнести ли ее обратно в дом, но мне страшно сдвигать ее с места.
– Очнись, дорогая. Давай.
Наконец, ее веки трепещут. Затем губы размыкаются. С болезненным стоном она поворачивается у меня на коленях и поднимает взгляд. Ей требуется мгновение, чтобы сфокусироваться.
– Вот и ты, – говорю я, облегченно выдыхая.
– Что случилось? – Она тянется и трогает макушку.
Тут же вздрагивает и шипит.
– Ты, эм… – Я откашливаюсь. Теперь, когда я знаю, что она не в коме, я с трудом сдерживаю смех. – На твою голову упал кокос.
Повисает мгновение тишины.
– Серьезно? – Застонав, она закрывает лицо руками. – Твою ж мать.
– Ты в порядке? Пальцы на руках и ногах?
Она шевелит пальцами, смотрит на них, чтобы убедиться, что они все еще шевелятся.
– Ага, хорошо.
– Давай попробуем поставить тебя на ноги. – Я подаю ей руку и поддерживаю ее, пока она встает, но ее тут же ведет в сторону.
– Ого. Да, нет. – Схватившись за голову, она опирается на меня, ее ноги дрожат. – Все кружится.
– Я держу тебя.
Я подхватываю ее на руки и иду по темной песчаной тропинке. Вернувшись в дом, несу ее наверх, в хозяйскую спальню, где помогаю переодеться и укладываю в постель.
– Дай я посмотрю, есть ли в папке номер врача, – говорю я. – Нужно проверить тебя.
– Я в порядке, – настаивает она, хотя и слабо.
– У тебя может быть сотрясение мозга.
– Я так не думаю. И даже если есть, они все равно ничего не сделают, просто будут следить за мной каждый час и спрашивать, какой сегодня день. Это можно сделать и тут.
– Ладно. Но если будет хотя бы малейший намек на сотрясение, мы найдем врача.
– Ладно. Можешь достать ибупрофен из моей сумки? Хочу опередить мигрень, пока она меня не накрыла.
Я ныряю в ванную, возвращаюсь мгновение спустя со стаканом воды и парой таблеток для того, что грозит завтра стать огромной шишкой на ее голове.
– Не смейся надо мной, – бормочет Сабрина, выпив их, закутавшись в одеяло и приподняв голову на подушках.
– Ни за что.
– Я тебя знаю, – отвечает она несчастным голосом. – Не хочу слышать и звука.
– Я клянусь.
Сабрина засыпает, пока я раздеваюсь, чтобы принять душ. Закрыв дверь ванной, я прикрываю рот ладонью и под звук льющейся воды издаю негромкий смешок. Потому что это весело. Моя жена пострадала, но ради бога. Кокос падает ей на голову и вырубает на хрен? Я подавляю еще одну волну смеха, уткнувшись в предплечье. Боже. Для любого другого шансы были бы астрономическими. Но для нас? В этой поездке это просто в порядке вещей.
На следующее утро Сабрина просыпается рано. Я жду с водой и новыми таблетками, когда она открывает глаза.
– Закрой жалюзи, – ворчит она, отворачиваясь от окна. – Моя голова меня убивает.
Когда я закрываю их, в комнате становится темно.
– Какой сегодня день?
– Среда, кажется? – Она ждет, пока я соглашусь или опровергну. Я просто пожимаю плечами.
– Честно говоря, я сам не знаю.
Мы оба улыбаемся.
– Как зовут нашу дочь?
– Джеймс. Джейми, если коротко. Твою маму зовут Гейл. Мой любимый профессор в Гарварде – Кингстон. Мой любимый цвет – зеленый. – Она садится и протягивает руку за таблетками. – Практически уверена, что сотрясения нет.
– Могу осмотреть твою голову? – спрашиваю я, когда она глотает таблетки.
Без единого слова она позволяет мне прощупать голову.
– Каков прогноз? – спрашивает она со вздохом.
– Да, у тебя довольно большая шишка, но я не вижу никакой раны. Я просто хочу… – Я осторожно надавливаю рядом с опухшей частью.
– О! Сволочь. – Сабрина отбрасывает мою руку.
– Мне кажется, перелома нет.
– Боже, предупреждай в следующий раз.
Я оставляю ее с пультом от телика, а сам готовлю нам бекон с яйцами на завтрак. Все планы, которые мы строили до этого: плавание с трубкой, пеший туризм, прогулки на лодке по уединенным бухтам – все пошло к черту, так как этот остров, по-видимому, пытается нас убить. Похоже на то, что, едва мы покинули Бостон, мы попали в дурной сиквел «Пункта назначения».
– У нас ужасно проходит, – говорит она позже, когда мы заканчиваем завтракать внизу. Сабрина кладет клубнику в рот и мрачно жует. Этим утром Иза снова принесла нам свежие фрукты вместе с корзинкой свежих круассанов. Клянусь, наша экономка обладает даром невидимости. Она проскальзывает в дом и наружу, не издавая ни единого звука.
– Что ужасно? – спрашиваю я, моя тарелки.
– Отпуск. Я вижу, что большую часть времени мы проводим в доме.
– Да, потому что это место пытается убить нас.
– Мне жаль. – Сабрина приносит пустые стаканы и ставит их рядом в раковину. – Я знаю, мы обсуждали лодочную прогулку сегодня, но боюсь, что голова у меня будет кружиться весь день.
– Эй, нет. – Я обнимаю ее за талию и целую в лоб. – Отдыхай, сколько нужно. Я больше беспокоюсь о том, чтобы ты почувствовала себя лучше. Пару дней назад я валялся тут со своей ногой. – Которая, кстати, все еще выглядит отвратительно. Но, по крайней мере, боль ушла.
Пока мы убираем, на кухню с задней террасы доносятся голоса.
– Есть кто-нибудь дома?
Узнав голос Брюса, я кричу:
– Сюда.
Мгновение спустя наши соседи входят через открытые стеклянные двери и идут через столовую к нам. В своем поло, шортах цвета хаки и панаме Кевин выглядит так, словно готов отправиться в плавание на весь день. Брюс, тем временем, одет в обтягивающую майку, которая обнажает его намасленные руки и очень узкие плавки.
– Мы отправляемся на глубоководную рыбалку, – говорит Брюс, приветствуя нас широкой улыбкой.
– У нас есть место еще для двоих, – предлагает Кевин.
Я с сожалением качаю головой.
– Как бы замечательно это ни звучало, думаю, сегодня мы останемся дома, – отвечаю я им. – Сабрине немного не по себе.
– О нет. Правда? – Кевин смотрит озабоченно. – У меня есть немного эхинацеи и чая, они могут помочь.
– Это не та болезнь, – отвечаю я, пока Сабрина грозно смотрит на меня. – На обратном пути от вашего дома прошлой ночью с нами случилась небольшая неприятность.
– Несчастный случай? – Проницательный взгляд Кевина скользит по Сабрине.
Униженная, она фыркает и отводит взгляд.
Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.
– Кокос упал и ударил ее прямо по макушке. Вырубил ее почти на минуту.
Брюс ахает:
– О боже мой.