Глава 40
Внутреннее убранство дома соответствовало его виду. Потолок в гостиной был высоким — на уровне второго этажа, — и, если запрокинуть голову, можно было увидеть стропила и балки крыши. Пол был деревянным, стены — тоже, а все кругом — мебель, ковры, светильники — поражало своим размером. Огромные кожаные диваны были выстелены шкурами — ничего мягче я в своей жизни не трогала.
В каменном камине потрескивал огонь, и я подошла поближе, зачарованная им.
— На этом этаже четыре спальни, еще две — в подвальной части дома и две — наверху, — Алиса выдержала паузу. — Вас я разместила в самой большой комнате.
Я отвернулась от огня. Большого труда стоило сделать так, чтобы следующий вопрос не вызвал никаких подозрений.
— А скажите… в какой комнате останавливалась Скай?
Стены у лестницы, ведущей на третий этаж, были увешаны семейными снимками. Выглядели они… почти обычно. Непостановочные кадры. В недорогих рамках. С одного снимка на меня смотрели юные Грэйсон, Джеймсон и Ксандр, высунувшие головы из палатки. На другом был запечатлен потешный бой между всеми четырьмя братьями. На третьем Нэш обнимал Алису. А дальше висели фотографии детей Тобиаса Хоторна.
И Тоби в том числе.
Я жадно разглядывала снимки Тоби Хоторна, сделанные, когда ему было двенадцать, четырнадцать и шестнадцать, выискивая хоть какое-то сходство между собой и им. И не нашла. А потом увидела фото, от которого не смогла отвести глаз. Тоби стоял посреди двух юных девушек — я решила, что это, должно быть, Зара и Скай. Снимок явно был сделан здесь. Все трое стояли на лыжах. И улыбались.
И я подумала, что улыбка Тоби немного похожа на мою.
Мы с Макс поднялись по лестнице и занесли свои вещи в комнату, в которой, как нам сказали, когда-то жила Скай. Я обернулась закрыть дверь.
— Ищем тайники, — скомандовала я Макс, разглядывая деревянный сундук. — Потайные ящики, расшатанные половицы, двойные стенки у мебели — что-нибудь такое.
— Поняла! — отозвалась Макс, пристально наблюдая за тем, как я инспектирую сундук. — Это я умею делать.
Быстрого результата я не ждала, но после обысков в крыле Тоби уже куда лучше понимала, как искать. Ничего примечательного мне не попалось, пока я не заглянула в шкаф. Вещи, висевшие на плечиках и разложенные на полках, никак не походили на те, которые Скай носила сейчас. Я просмотрела их все по очереди и добралась до лыжной куртки, в которой Скай была запечатлена на снимке, висевшем у лестницы. Сколько ей было лет, когда она ее носила? Пятнадцать? Шестнадцать?
Неужели все это время вещи висели здесь?
По ту сторону шкафа раздался глухой стук, а потом скрип. Я раздвинула вещи и увидела полоску света, а вскоре обнаружила и его источник. Прямо в стенке была вырезана дверца. Я надавила на нее, и стенка сдвинулась, открыв узкий коридорчик.
В нем пахло кедром. Я ощупала стенки коридора, нашла выключатель. А как только включила свет, увидела чьи-то глаза!
Кто-то шагнул мне навстречу.
Я отскочила, всмотрелась в незнакомца — и едва не вскрикнула, узнав его. Точнее ее.
— Тея!
— Что?! — усмехнувшись, спросила она. — Нервишки расшалились?
Позади Теи появилась Ребекка. Она замерла у второй двери — точно такой же, какую нашла я.
— Чья это комната? — спросила я.
— Раньше тут жила Зара, — тихо ответила Ребекка. — А сегодня ночую я.
Тея обернулась и многозначительно на нее посмотрела.
— Вот это новости.
Я протиснулась мимо них, оглядела комнату Зары и отыскала шкаф — такой же, как у Скай. В цветах вещей преобладали льдисто-синие тона, но и тут меня накрыло ощущение, что гардероб будто бы застыл в безвременье.
— Я кое-что нашла, — объявила Тея из коридора. — Хотите покажу?
Я поспешила к ней. Ребекка тоже. А Макс протиснулась в коридорчик с другой стороны. Вместе нам было тесновато, и все же я сумела опуститься на колени рядом с Теей, которая держала в руках доску.
Половица! — догадалась я. Тея отложила ее в сторону и сунула руку в тайник.
— Что там? — спросила я.
— Стеклянная бутылка? — Макс перегнулась через плечо Теи, чтобы рассмотреть предмет. — С посланием внутри! Письмо в бутылке! Охурметь! Вот это я понимаю!
— «Охурметь»? — Тея вскинула бровь, посмотрела на Макс, поднялась и метнулась мимо меня в комнату к Заре. Открыла бутылку, ударив горлышком о ближайший стол, и, пускай и с трудом, вытряхнула из нее кусочек бумаги. Пока она его разворачивала, я отметила, что бумага пожелтела от времени.
— Вот это древность, — восхитилась Макс.
Я подумала о завещании Тобиаса Хоторна.
— Ей лет двадцать, наверное?
Когда Тея наконец развернула бумагу, стало очевидно, что буквы на ней выведены не рукой Тобиаса Хоторна. Почерк был изящный, витиеватый, но такой аккуратный, что его можно было принять за печатный шрифт.
Явно женский.
— Сомневаюсь, что мы приехали сюда за этим, — сказала я. Но неужели я думала, что все окажется так просто? Но надо было прочесть послание. Мы этим и занялись:
«Ты знал, и все равно сделал. Я тебя никогда не прощу».
— Сделал — что? Знал — что? — спросила Тея.
Я решила озвучить очевидное.
— Эти комнаты занимали Зара и Скай.
— По моему опыту, Зара не прощает обидчиков, — заметила Тея и посмотрела на Ребекку. — Бекс? Что скажешь? Ты знаешь семейство Хоторнов не хуже нас.
Ребекка ответила не сразу. Мне вспомнился снимок, на котором Зара, Скай и Тоби улыбались. Неужели они когда-то были настолько близки?
Ядовито то древо — ты сам посуди, — писал Тоби. — С., и З., и меня уже не спасти.
— Ну так что, ты не слышала, чтобы Зара со Скай ссорились? — спросила я у Ребекки.
— Я много что слышала в детстве, — Ребекка едва заметно пожала плечами. — Все были заняты Эмили, а не мной.
Тея опустила руку ей на плечо. На мгновение Ребекка прильнула к ней.
— Я не знаю, кто тут что сделал и с кем, — сказала она, опустив взгляд на руку Теи. — Зато знаю… — она отступила от Теи на полшага, — что есть на свете вещи, которые простить нельзя.
И почему в этот момент мне показалось, что речь вовсе не о Заре и Скай?
— Люди несовершенны, — сказала Тея Ребекке. — Пускай и пытаются достичь идеала. И не важно, что многие ненавидят показывать слабость. Люди совершают ошибки.
Губы Ребекки приоткрылись, но она ничего не сказала.
Макс вскинула брови и повернулась ко мне.
— И что же? — громко проговорила она. — Ошибки, значит.
Я вновь поглядела в окно, стараясь сосредоточиться на задаче. Что за «ошибка» отравила отношения Зары и Скай?
Глава 41
За самым большим окном первого этажа притормозил еще один джип. Первым из него вышел Джеймсон, за ним — Грэйсон. Оба — в темных очках. Интересно, подумала я, уж не из-за похмелья ли.
Интересно, спали ли они накануне, после разговора с отцом Грэйсона?
Только через пятнадцать минут я смогла остаться с одним из них наедине: мы с Джеймсоном оказались вместе на балконе. Я рассказала ему обо всех наших открытиях. Наше дыхание взвивалось в воздух облачками пара. Он слушал меня, спокойный и тихий.
Хотя оба этих прилагательных ну никак не вязались с Джеймсоном Хоторном.
Когда я закончила, Джеймсон повернулся спиной к горному пейзажу и прислонился к ограде, укутанной снегом. Он по-прежнему был одет по аризонской погоде. Но, несмотря на короткие рукава, вел себя так, будто ему ни капли не холодно.
— Мне тоже есть что рассказать, Наследница.
— Знаю.
— Шеффилд Грэйсон считает, что это Тоби устроил пожар на острове Хоторнов.
Темные стекла очков по-прежнему скрывали глаза Грэйсона. Трудно было сказать, что он чувствует — и чувствует ли вообще.
— Знаю, — повторила я. — Вчера вечером Грэйсон забыл положить трубку. Кое-что я не разобрала, но суть уловила. Последние слова, которые я услышала, были о том, что Тоби купил горючее средство. Потом все стихло. Я звонила вам обоим. Много раз. Никто не брал трубку.
Джеймсон молчал целых четыре секунды, если не пять. Я уже начала сомневаться, что он вообще удостоит меня ответом.
— Этот подонок прямо заявил, что не желает иметь с Грэем никаких дел. Сказал, что они с Колином были так близки, что тот заменил ему сына. — Джеймсон шумно сглотнул, и, хотя глаза по-прежнему были скрыты за стеклами очков, я ощутила, как его самого ранило это признание.
А уж о том, как оно ударило по Грэйсону, и думать было страшно.
— Редкий случай, когда Скай сказала правду, — продолжал Джеймсон, понизив голос. — Отец Грэйсона действительно всю дорогу знал о нем.
Я привыкла к Джеймсону, который флиртует вовсю и сыплет загадками, бесстрашно разгуливает по крышам, наплевав на предосторожности. Он ничего не принимал близко к сердцу. Он избегал боли.
Если убрать эти очки, что я увижу?
Я сделала шаг навстречу. Но тут балконная дверь отворилась. Алиса посмотрела на меня, потом на Джеймсона, на крошечную дистанцию между нами и натянуто улыбнулась.
— Ну что, готовы прокатиться по снежным склонам?
Нет. Но говорить это было нельзя, чтобы не дать ей понять, что мы приехали сюда не за зимними развлечениями. Не важно, какой план обыска дома мы придумаем в итоге — надо соблюдать осторожность.
— Я… — я замялась, подыскивая подходящий ответ. — Я не умею кататься на лыжах.
За спиной у Алисы появился Грэйсон.
— Я тебя научу.
Джеймсон удивленно уставился на него. И я тоже.
Глава 42
Близость «Истинного Севера» к лыжной трассе означала по факту, что у нас был прямой доступ к склонам. Выходишь через черный ход, надеваешь лыжи — и вперед.
— Тут есть несложный маршрут, — рассказал Грэйсон после того, как обучил меня основам. — Если долго идти по этой тропе, доберемся до более людных участков.