— Да, Бергрунд.
— Накопал что-нибудь?
— Насколько мне известно — ничего сколько-нибудь интересного. Во всяком случае, он доложил только об одном случае, да и то связь представляется мне сомнительной. Дело о саркофаге и череде загадочных смертей. История сама по себе странная, но усматривать в смертях влияние артефакта на окружающих его людей… Я бы не рискнул, слишком много натяжек. К тому же не все погибшие рядом с саркофагом были людьми. Только пятеро из семи.
— А остальные двое кто?
— Шат-тсур и перевертыш.
— Хм. — Попов нахмурил брови. — Имперцы то бишь. Впрочем, тогда никакой империи, понятно, еще не было. Но фактик интересный, не находишь? У нас всего две расы в противниках и как раз их представители замешаны в истории с саркофагом.
— Но остальные-то пятеро — люди. Господин полковник, по-моему, все это несущественно. Влияние саркофага на окружающих его разумных не доказано. Что же касается остальных артефактов, о которых известно более или менее широко, — все они не более чем предметы. Назначение их далеко не всегда ясно, но вмешиваться в судьбы людей или инопланетян они явно не в состоянии.
— Ну, положим, генераторы в судьбы пока тоже не вмешиваются.
— Может быть, мы этого просто не замечаем? — пожал плечами Райд.
Попов нахмурился еще сильнее:
— Райд, когда мы заметим — может быть поздно.
— Я понимаю, господин полковник. Но у нас слишком мало информации.
— Ладно. — Полковник легонько хлопнул ладонью по скатерти. — С Веселова и Маримуцы наблюдение не снимать. За прибывшими героями Табаски тоже установить наблюдение. О случаях портретов над городами докладывать немедленно и реагировать соответственно — ни к чему, чтобы толпа узнала, кого именно им показывают. Чем больше слухов и имен — тем лучше. Что еще? Ах да: если портрет Маримуцы проявится на генераторе — просто пришли мне снимок. И попробуй посчитать, сколько портретов поместится на этой штуковине в ряд.
— Ясно, господин полковник.
— Что наш Мельников?
— Ничего. — Райд на мгновение сделал сожалеюще-недоуменное лицо. — Праздновал с пограничниками прибытие на «Флажолет». Контактировал с Шутиковым, Саксиным и остальными. В общем, ничего подозрительного.
— Ну, что ж… Подождем их тут, за финишным створом. Авось что-нибудь и прояснится.
— Надеюсь на это, господин полковник.
— Да, вот еще что: какой умник придумал рассказать все Веселову?
— Его вызвали на совещание руководителей «Квазара». Предложение вынес глава сат-клана свайгов Хошиги Бит, остальные поддержали, включая начальника базы и пика пилотов. Люди тоже поддержали, в лице Бекасова.
Попов с неудовольствием пожевал губами.
— По-моему, это поспешное и плохо обдуманное решение.
— Согласен, господин полковник. Однако ни я, ни Ле Бурже были не в состоянии вмешаться. Главная проблема в том, что информация о портретах над Волинском и на генераторе успела просочиться наружу и дошла до руководителей «Квазара». Я вообще был уверен, что совещание будет посвящено инциденту на Тахире и проблемам, связанным с разработкой захоронения. Однако обо всем этом было сказано как-то уж чересчур вскользь и никаких внятных решений не было принято. По-моему, все просто ждут прибытия группы с «Флажолета».
— А что группа? Это же просто военное формирование. Или вторжение на Тахир сочтено неизбежным?
— Похоже на то, господин полковник. Аборигены огрызаются, договариваться с ними времени нет. Разведка шат-тсуров и особенно перевертышей тоже ведь не спит. Вряд ли удастся долго скрывать местоположение стартового створа после того, как группа пройдет коридором. Такое движение отследить — всего лишь вопрос времени.
Задумчиво покачав головой, Попов помассировал виски и устало сказал:
— Ладно. Ступай, Райд, работай.
Поднявшись, Райд по-военному четко сдвинул пятки, кивнул головой и бесшумно промаршировал к выходу той же чеканной, но вместе с тем экономной походкой, как и четверть часа назад, по приходу.
МАЛЫЙ АТМОСФЕРНЫЙ КРЕЙСЕР «ОГАСТЕС ФЛИНН», ФЛАГМАН ФЛОТА ВТОРЖЕНИЯ
Галактика-2, система Тахир, четвертая планета (Тахир-4), стационарная орбита
«Пиратская» флотилия не тянула даже на эскадру регулярной охраны какой-нибудь забытой богом периферийной колонии. Невзирая на это обстоятельство, она громко именовалась флотом. Названия флот, конечно же, не имел — по политическим соображениям. А в обиходе именовался просто «флотом вторжения», без ненужных экивоков и обтекаемых формулировок. Флот был, спору нет, куц и смешон; довелись ему столкнуться с обычной боевой группой тех же шат-тсуров или перевертышей, его перемололи бы в труху безо всякого напряжения. Однако адмиралу Дмитрию Фисуненко предстояло воевать не с шат-тсурами, а с дикарями, аборигенами Тахира-четыре.
Говоря начистоту, командовать соединением из десяти кораблей сообразнее было бы военному рангом пониже — скажем, флаг-адмиралу. Ну, в крайнем случае — контр-адмиралу. Даже вице-адмирала на такой, с позволения сказать, флот было многовато.
В битве у Пронга-тридцать Фисуненко, тогда еще вице-адмирал, командовал армадой из семидесяти двух кораблей, среди которых имелся даже трофейный тоннельный дестроер постройки свайгов. Армада входила в офелийский флот «Магрибба», присланный в помощь силам Солнечной, а Фисуненко считался правой рукой командующего флотом, железного и прославленного адмирала Тонгусекава. Флагман «Магриббы» был даже чуть больше пресловутого дестроера.
Однако Фисуненко не очень удивился, когда командовать «пиратским» «флотом» (именно так, два слова, каждое в отдельных кавычках) приказали ему. Произведенный в адмиралы герой Пронга-тридцать, Белой Лилии и скопления Трехлапая Кошка был человеком отнюдь не глупым и умел предвидеть события на несколько ходов вперед не только в объеме космических сражений. Тайны хитроумной кабинетной политики для Фисуненко переставали быть тайнами после тщательного анализа скудных данных из высших сфер и привязки их к текущим событиям на фронтах. Тот факт, что по возможности всех мало-мальски информированных участников сражения у Пронга-тридцать законсервируют при находке, Фисуненко осознал раньше, чем его озвучили непосредственно в высших сферах. Предвидел адмирал и то, что командовать вторжением доведется именно ему, поскольку Хемерсбрандт по уши занят в Солнечной, Тонгусекав — на Офелии, Лесин возглавляет охранение генератор-пары в галактике-два, а Мьюнг Чой замаялся маскировать свой флот по дальним окрестностям стартового створа.
Однако Фисуненко не ожидал, что сил ему дадут так мало.
С другой стороны, в «пиратский» сброд подобрали отменно обученный и понюхавший плазмы народ — чего стоят одни только экипажи крейсеров-атмосферников или бравая десантура, которая успешно штурмовала редуты скелетиков у Мориты Грифона. Да и сами атмосферники, все четыре — скрипки, не корабли! Новые, укомплектованные и, невзирая на участие в космических мясорубках, ни разу серьезно не поврежденные. Впрочем, оно и понятно: миссии Фисуненко уделялось особое внимание и в его распоряжение отдали лучшее из того, что имелось. Флагманом адмирал избрал хорошо знакомый малый крейсер «Огастес Флинн», на который молодого капитан-лейтенанта Дмитрия Фисуненко назначили начальником палубной артиллерии, еще когда сам крейсер доводился на офелийских стапелях. На «Огастесе Флинне» он служил вплоть до присвоения звания флаг-адмирала и перевода в штаб флота «Магрибба» начальником разведки. С кораблем у Фисуненко были связаны самые теплые воспоминания, поэтому в выборе флагмана он не колебался ни секунды.
Хуже обстояло дело с противником, о котором не было известно ровным счетом ничего. Не грел сердце и тот факт, что весьма вероятным представлялся вариант развития событий, при котором ему, адмиралу Фисуненко, придется, не утруждаясь переговорами, громить оборону аборигенов Тахира-четыре, громить качественно и надежно, не считаясь ни с какими потерями, ни с какими кодексами высших рас или конвенциями о контактах с новоразумными. Говоря проще, ему придется стать новоявленным Кортесом, с той лишь разницей, что Кортес шел за золотом, а адмирал Фисуненко идет за артефактами, которые способны спасти галактику и ее обитателей от не ведающих что творят и ослепленных безумием имперцев.
Фисуненко был опытным воякой и прекрасно знал, что войн без жертв не бывает. Но ему предстояло не воевать. Ему предстояло устроить форменную бойню. Кровавую баню в марсианском аду, и на этот раз — безо всякой иронии в формулировке.
И еще Фисуненко знал, что если не будет другого выхода — он эту бойню устроит. Сердце его замрет от жалости к неведомым аборигенам, но голос, отдающий команду атаковать, не дрогнет.
Отчасти поэтому его и направили командовать флотом вторжения. Флотом, численностью в десять кораблей. Четыре малых атмосферника, два улья и четыре клипера прикрытия.
В первый же день после отхода с «Флажолета» Фисуненко собственноручно намалевал на перепонке адмиральской каюты «Веселого Роджера». Фломастером, одним из тех, что так и не успел подарить четырехлетнему внуку перед заварухой у Пронга-тридцать.
МАЛЫЙ АТМОСФЕРНЫЙ КРЕЙСЕР «АТЛАНТИКА», ФЛОТ ВТОРЖЕНИЯ
Галактика-2, система Тахир, четвертая планета (Тахир-4), стационарная орбита
Скотч одернул непривычный комбинезон и поглядел на товарищей.
Товарищи были одеты очень разношерстно.
Сначала он вообще ничего не понял: десантную и пустотную форму у всех отобрали, потом загнали всех на огромный склад и велели подобрать по паре комплектов одежды по размерам и вкусу.
Одежда на складе была гражданская, явно ношеная, но чистая, выглаженная и со всем пуговицами-застежками. И вся, разумеется, неединообразная.
Когда одетые как попало вчерашние бойцы военно-космических сил доминанты Земли вернулись в казармы, перед ними выступили люди, также одетые в штатское, но подозрительно подтянутые и строгие с виду.