— Верно, — кивнул Саня. — Эти, как ты выразился, хреновины внешне выглядят как полутораметровые цилиндры. Эдакие гильзы-переростки. Тот, что остался в нашей галактике, до поры до времени ничем от своего собрата не отличался. Но потом на нем проступило голографическое изображение. Не поверишь, но это мое лицо. Портрет, так сказать, на родине героя. Впрочем, чего я, на родине героя все было гораздо интереснее: несколько раз на несколько часов в небе появлялось огромное голографическое изображение опять-таки моей физиономии. Над городком, где я родился, над Волинском. По времени первое изображение над Волинском возникло раньше, чем голограмма проявилась на генераторе. Сначала я думал — это оттого, что я прошел нуль-коридором одним из первых. Однако в небе над очередным городком, правда, не на Земле, а на Офелии, вскоре появилось другое лицо, возникшее впоследствии и на генераторе.
— Кто? — угрюмо спросил Скотч.
— Дариуш Маримуца.
— И родился он, надо понимать, в этом городке на Офелии? Над которым проявилось его лицо?
— Верно мыслишь. Именно в этом городке Дариуш и родился.
— Н-да, — вздохнул Скотч. — Полагаю, теперь весь стартовый генератор испещрен нашими рожами, а в небесах наших э-э-э… как родина во множественном числе? Ну, в общем, там, где мы родились, в небесах наши морды. Я угадал?
— Почти, — вмешался Мельников. — Саня, слушай, ты этого тоже пока не знаешь. Лиц на генераторе уже какое-то время восемь и новые появляться перестали. Собственно, на генераторе и места больше не осталось. Сохранилась и закономерность с появлением голограмм в небе над местами рождений. В семи случаях — в восьмом мы вынуждены просто поверить, потому что обладатель лица не знает, где родился.
— И все восемь сейчас тут, на Тахире?
— Да.
— Кто?
— Кроме нас троих — уже упоминавшийся Маримуца, Тамура, МакГрегори, Цубербюллер и Солянка.
Насчет себя Скотч уже пару минут как не сомневался: зачем бы ему все это рассказывали? А вот о Мельникове он сразу не подумал, хотя догадаться было несложно — кто еще мог оставаться в неведении относительно места своего рождения?
— Ну ладно, — сказал Скотч. — С нашей восьмеркой все ясно. Держат подальше от родной галактики, как взрыватели от мин. Но остальных-то зачем тут бросать? Зачем клипер оставлять на орбите?
— А захоронение?
— Хм… — Скотч поразмыслил. — Тоже нелогично. Где мы, а где захоронение! Да и охрана там нужна посолиднее. И вообще, вывозить надо эти генераторы, сначала на «Квазар», потом в нашу галактику. Не понимаю, чего они тянут?
— Скотче, а головой думать ты не пробовал? — поинтересовался Мельников с нескрываемым сарказмом. — У нас чертова уйма генераторов нуль-коридора. На хрена нам вывозить их обычным манером, через «Квазар» и первый коридор, а потом этапами по галактике, под носом у имперцев?
— А… — пробормотал Скотч и секундой позже до него дошло. — Что, провешивают второй коридор? Непосредственно к цели?
— Ну, наконец-то! — Мельников картинно поаплодировал.
— А куда? В Солнечную?
— Не знаю, наверное. Причем я полагаю, что коридоров провесят несколько, к ключевым мирам доминанты. Союзники в свою очередь занимаются тем же. Парные генераторы уже в пути. А на шельфе смонтирован средний икс-привод. Захоронение вместе с куском Тахира уедет, как только соответствующий генератор будет инициирован. Куда уедет — в данную минуту не знает никто, по обстановке. Захоронение сейчас, как мышь перед гигантским куском сыра, испещренным дырами. Осталось только выбрать, в какую дыру влезть.
— Погоди. — Скотч ошалел от обилия новой информации. — Ты сказал — вместе с куском шельфа? Да там же цунами образуется! Океан хлынет в оставшуюся воронку…
— Можешь не сомневаться. Цунами образуется. Океан хлынет. Непременно.
— Полпобережья смоет!
— Смоет, — подтвердил Мельников. — Тебе-то что?
Скотч насупился. Что ж… Война. Жертвы. Все логично, все как всегда. Лес рубят, щепки летят.
— Но ведь… местные нас после этого…
— Сомневаюсь. — Мельников был невозмутим. — Оружие и камуфляж у нас имеются. А еще у нас осталось невыполненное задание здесь, на Тахире. Надо кое-что разнюхать. Пойдем небольшой командой, человек восемь-десять. Вы идете.
— Это приказ? — спросил Скотч.
— Для меня — да. — Мельников пожал плечами. — Если ты не хочешь, возьму кого-нибудь из твоих молодцов, полномочия у меня есть. Впрочем, ты не откажешься.
Скотч мысленно выругался — Мельников снова был прав. Сидеть без дела он не станет, сидящий без дела сержант провоцирует подчиненных на разболтанность, а кому оно нужно?
— Идет вся восьмерка… меченых?
— Не обязательно. Нам нужны эксперты, поэтому я хотел бы прихватить тебя, Саня, а также Маримуцу, МакГрегори и Сориала. И нам нужны бойцы — это ты, Скотч, я, ну и те же Цубербюллер, Тамура, Суондреды. Но большая толпа тоже ни к чему, мы не на штурм идем, а скорее в разведку.
— Я бы взял Гавайца, — посоветовал Скотч. — Проверено.
— Бери, — не стал возражать Мельников. — Пошли, надо перекусить, чем начальство послало, и идти. Не думаю, что у нас прорва времени.
Мельников встал. Встали и Скотч с Саней Веселовым — этот человек без прошлого и будущего действовал на окружающих гипнотически. И Скотч, и Саня сначала оказались на ногах и только потом это осознали.
— Ну, дела, — проворчал Скотч на ходу и подумал: «Надо сказать ребятам, чтобы палатки замаскировали как следует и не снимали пустотных комплектов. Так оно спокойнее будет».
Осознание того, что горстка землян осталась на невообразимо далекой чужой планете, аборигены которой вряд ли питают к пришельцам теплые чувства, давно уже не пугало бывалого десантника.
Резиденции главы Клондайка здорово досталось: было видно, что некогда ухоженный парк во многих местах обезображен следами обстрела, а аккуратные домики частично разрушены. Нигде не было видно ни души, видимо, и президент, и другие важные лица, и охрана, и обслуга эвакуировались в более спокойное место. Шли скрытно, с включенным камуфляжем — мало ли что? Скользили тенями мимо проломов на дорожках, мимо валяющихся под ногами отстриженных импульсами ветвей, мимо брошенных автомобилей, мимо опустевших строений. Вскоре вышли к высоченному забору, увитому побегами местного плюща. На верхней кромке забора среди побегов безошибочно угадывались спирали колючей проволоки.
Штурмовать забор не стали, Мельников сказал, что где-то неподалеку должны располагаться ворота, надо только отыскать дорогу, петляющую в парке. То, что дорога прихотливо извивалась, Скотч мысленно одобрил: аборигены знали толк в делах охраны и безопасности. Нечего по такому важному объекту, как резиденция первого лица государства, гонять на повышенных скоростях. Да и противника в случае штурма ворот легче перехватить, если он на колесах. А что до пеших — так пешим и бездорожье не помеха.
Ворота (двойные, кстати) они отыскали минут через семь. И внутри периметра, и за вторыми воротами приткнулись будочки охраны. Между воротами по бокам дорогу сдавливали две толстые бетонные трубы с бойницами — надо полагать, для расстрела непрошеных гостей.
Во внешней будочке дежурили два аборигена в униформе и при оружии. Будь на их месте люди, они бы явно выглядели бледными с лица. Аборигены вели себя тревожно даже на взгляд Скотча, видевшего их второй раз в жизни — озирались, то и дело поглядывали в окна, да и оружие не выпускали из рук.
— Снять? — шепотом спросил Гаваец.
— Не надо, — тихо отозвался Мельников. — Так пройдем.
Он вдруг отключил камуфляжи, не кроясь, пошел к воротам. Приблизился, постучал. Ворота стали медленно уезжать вбок, освободив проход для одного человека.
Мельников сделал неуловимый жест — один за другим десантники принялись просачиваться в щель мимо него, пока Мельников якобы замешкался.
Просочились, отбежали в сторону от ворот, присели на обочине.
Мельников совершенно спокойно вошел в будочку к аборигенам; сквозь прозрачную мембрану окна было видно, как он с ними беседует, сдержанно жестикулируя.
— Вот шельма! — восхищенно прошептал Гаваец. — Уже и язык выучил! Скорые ребята эти погранцы!
Скотч не ответил. Погранец, как же… Впрочем, в словах Гавайца проступал некоторый сарказм, вполне возможно, что он догадывался, кем приходится служить Мельникову на самом деле.
МакГрегори, Тамура и Цубербюллер молча вслушивались в диалог.
Вскоре Мельников вышел из будочки и уверенно направился вдоль по дороге. Шаге примерно на двадцатом он врубил камуфляж и исчез — визуально, понятное дело. Аборигены в будочке тут же спрятались за стол и присели.
— Пошли, — сказал Мельников, проходя мимо коллег. — Минут двадцать топать.
Вдали, в совершенно чистом поле виднелись какие-то приземистые ангары, а еще дальше, подернутый влажной дымкой, вставал исполинский горный хребет. И никакого намека на снежные шапки — сказывался более теплый климат Тахира.
Топали и впрямь минут двадцать; примерно за километр до очередного периметра в виде проволочного заграждения Солянка углядел на обочине упрятанную в траву штуковину, удивительно похожую на металлический гриб с глазком. Мельников на всякий случай велел всем замереть, только Саня Веселов, Сориал и МакГрегори осторожно подобрались поближе к грибу.
Гриб оказался не металлическим, а керамическим и внутри был начинен электроникой. Даже Скотч, далекий от специальной техники вояка, после сканирования не усомнился: это датчик слежения. Скорее всего местность вокруг напичкана такими же.
Дальше двинулись осторожнее, тщательно сканируя путь перед собой.
«Все смешалось, — думал Скотч отстраненно. — Погранец в чине рядового командует отрядом из капитана, флаг-лейтенанта, сержанта, двоих капралов, одного гражданского и троих таких же рядовых. Вот они, будни спецслужб».
Капитан Маримуца подчинялся Мельникову безропотно: скорее всего имел соответствующие указания. МакГрегори и технарь-Сориал тоже восприняли это как должное. А у Скотча и его бойцов просто не оставалось выбора.