— Я не могу ответить тебе, — пробормотал Петро, бросая взгляд на Мала, успевшего выдернуть свой меч и готового атаковать.
— Тогда возвращайся в город и передай мои слова тому, кто в состоянии принять решение. Долго ждать не буду. Мал, пропусти его, — бросил сыну, стоявшему наизготовку.
— Можно забрать Синода? — Петро наклонился, чтобы забрать убитого с собой.
— Нельзя, — резанул его холодным голосом, — эта собака недостойна, чтобы ее хоронили. Иди в город, я долго ждать не буду.
Пятясь, Петро отошел от нас метров на двадцать, лишь потом решив повернуться спиной.
— Мал, нельзя убивать парламентера, это недостойно воина, — пожурил сына, медленно возвращаясь к своему войску.
— Он схватился за меч, — в голосе сына сожаление отсутствовало.
— Можно было его обезоружить, это его унизило бы в глазах его воинов, смотревших с городских стен. Никогда не убивай врага на переговорах. Ещё раз ослушаешься меня — пожалеешь.
Разговор был окончен: остаток пути прошли молча. Оставалось надеяться, что командующие воинами в городе примут правильное решение и откроют ворота, иначе не избежать больших потерь среди моих людей. Высокие стены Макселя делали штурм крайне затруднительным даже несмотря на наличие у нас огнестрельного оружия. Передо мной лежал город основанный мной, пока еще враждебный, но нет задач неподвластных Титану — я возьму свое в любом случае.
Глава 14. Максель наш
Когда Синод позвал его на переговоры, Петро мысленно простился с жизнью. Зная необузданный нрав сына Патриарха, он был готов к тому, что эта миссия добром не закончится. Петро впервые видел того, кого так ненавидели «христоверы»: вначале его считали Сыном Бога, а совсем недавно объявили еретиком и предали анафеме. Ни на Сына Бога, ни на еретика мужчина, стоявший с небрежной улыбкой на губах, не был похож. Сына Бога Петро видел в храме — над его головой светился нимб, а сами ангелы летали возле него. Макс Са, стоявший перед глазами Петро, был мужчиной лет тридцати, высокий, худощавый и загорелый, но всё равно светлее всех в Макселе. От него несло спокойной уверенностью и Силой, — именно Силой — ее присутствие ощущалось кожей. Второй мужчина, был явно моложе — он напоминал льва, готовящегося прыгнуть на свою жертву.
Когда Макс Са заговорил про условия, Петро обреченно вздохнул: он не был фанатиком, но даже его эти условия покоробили. Синод, как и предвидел Петро, мгновенно вспыхнул, хватаясь за рукоять своего меча. То, что случилось дальше, было предсказуемо, но Петро просто ошалел от скорости, с какой напарник Макса Са расправился с Синодом. Он не успел моргнуть, как хрипящий сын Патриарха повалился набок. Петро возблагодарил Господа, что удержал свои руки на месте — серые глаза напарника Макс Са пронизывали его насквозь, ожидая от него действий.
— Как тебя зовут, кто ты? — голос Макс Са был ровный, словно он разговаривал о добытых животных.
— Петро, командир церковной охраны, — сглотнув, пробормотал Петро, борясь с желанием закрыть глаза и не видеть молодого воина, готового расправиться с ним.
— Я повторяю свои условия: либо вы сдаетесь, либо я не оставлю в живых никого, включая ваших женщин и детей, — Макс Са говорил так, словно у его ног не валялся убитым сын самого Патриарха. Понимая, что ему лично предстоит сообщить Патриарху о смерти сына, Петро покрылся потом: чудовище Данк, скорее всего, сломает ему шею.
— Я не могу ответить тебе, — пробормотал он, бросая взгляд на молодого воина, успевшего выдернуть свой меч и готового атаковать.
— Тогда возвращайся в город и передай мои слова тому, кто может принять решение. Долго ждать не буду, Мал пропусти его, — прказал Макс Са своему напарнику, стоявшему наизготовку.
— Можно забрать Синода? — Петро наклонился, чтобы забрать убитого с собой.
— Нельзя, — резанул его холодным голосом, — эта собака недостойна, чтобы ее хоронили. Иди в город, я долго ждать не буду.
Лишь отойдя на порядочное расстояние, Петро осмелился повернуться спиной к врагам, хладнокровно убившим Синода. Сдерживая желания броситься бегом, торопливо дошел до открывшихся перед ним ворот. Лица его воинов были напряжены, по мере рассказа часть людей вздохнула с облегчением, что не укрылось от внимания Петро. "Только о своей шкуре беспокоятся", — зло думал он, направляясь в сторону резиденции Патриарха. Предстояло самое трудное — передать ультиматум Макса Са и остаться в живых.
Ещё со вчерашнего утра часть воинов штурмовала засевших в казармах врагов у западных ворот. Были волнения и в самом городе — отчаянная группа сектантов предприняла попытку захватить резиденцию Патриарха и дворец Императора. Но буквально пару дней назад Синод распорядился усилить охрану обеих резиденций. Нападавшие отступили, потеряв много своих товарищей. Повсюду в городе царило оживление — горожане закрывали ставни домов, навстречу попадались отряды воинов, спешащих по военным делам. Над городом нависло ожидание беды, и сам Петро внезапно понял, что власть Никона обречена. Он не мог забыть спокойного и насмешливого взгляда Макса Са, уверенного в своих силах. Это был взгляд человека, точно знающего, чем всё закончится. С тяжелым сердцем он тронул коня, приближаясь к Блошиному рынку: так глупо умирать от рук Данка, когда всё рухнет буквально в ближайшее время.
Резко натянув поводья, Петро остановил коня — это спасло ему жизнь. Стрела пролетела, едва не оцарапав его подбородок. Несколько бродяг скинули с себя куски ткани, обнажая оружие. Из-за кустов, росших на углу улицы, выскочило ещё несколько мужчин, держа его на прицеле. Решение Петро принял за доли секунды, отстегивая меч и бросая его на землю:
— Я сдаюсь, хочу перейти на сторону Макса Са!
— Слезай, — один из парней ухватил поводья, не сводя глаз с Петро.
Второй, в котором командир церковной охраны безошибочно признал главаря, спросил:
— Зачем ты нам живой?
— Я разговаривал с Максом Са, у меня поручение от него для Патриарха. Макс Са предлагает городу сдаться, — торопливо ответил Петро, не сводя глаз с наконечника стрелы, смотревшей ему прямо в лицо.
— Арн, убери оружие, с ним надо поговорить. Отойдем в ту улицу, — главарь улыбнулся, — меня зовут Баск. Рассказывай, где и когда видел Макса Са.
После первой необдуманной атаки «христоверы» не торопились лезть на узкую площадку перед казармами: место хорошо простреливалось. Со стороны порта пушечная канонада стихла — это означало, что корабли выполнили свою задачу и ушли в открытое море. По расчетам Богдана, ближе к обеду начнется штурм основными силами Русов через южные ворота Макселя. Его задача оставалась неизменной — удерживать казармы и помещать бегству из города. Когда обсуждался этот план, кто-то поднял резонный вопрос — что помешает «христоверам» перейти Рону, чтобы скрыться от возмездия.
— Перейдя реку, они окажутся в ловушке, их единственный выход — бежать через западные ворота, чтобы попробовать уйти в другие селения. Именно поэтому я назначаю отряд Богдана удерживать это направление — он и многих сатанистов знает в лицо, и местность ему знакома, — ответил тогда Макс Са.
Время шло, до Богдана долетали звуки разговоров врага, скрытого переулком улицы. Первая серьезная атака последовала ближе к обеду: из переулка, прикрываясь щитами, вышла группа воинов в доспехах, Какая бы стена из щитов ни стояла перед арбалетчиками, болты находили свою цель, попадая в незащищенные участки. Один за другим падали, сраженные воины противника: убедившись в бесполезности стрельбы лучников, Богдан дал команду не тратить стрелы.
Из примерно пяти десятков тяжеловооруженных воинов противника к казармам смогла подойти примерно половина.
— Лучники, смотреть за переулком! Остальные — вперед! — Подавая личный пример, Богдан выскочил из-за укрытия, обрушивая ужасный удар на первого воина со щитом.
Скованный железными полосами щит не выдержал, разломившись пополам. Слева и справа от Богдана действовали братья: выскакивая из-за укрытий, Русы вступали в ожесточенную схватку, не давая врагу прийти в себя. Пользуясь тем, что на площадке перед казармами закипел бой, из переулка на подмогу «христоверам» бросилось около трех десятков воинов без щитов. Лучники открыли интенсивный огонь, к которому присоединились арбалетчики. До погибающих товарищей добежала всего лишь дюжина бойцов.
— Назад, в укрытие! — скомандовал Богдан: сатанисты, убедившись, что их атака провалилась, устроили навесной обстрел из луков, выскакивая из переулка.
Тяжело дыша, Русы ввалились в казарму и частично укрылись за баррикадами, оставив гору убитых врагов на площадке. Наметанным глазом Богдан выхватил среди поверженных врагов двоих из своего отряда: погиб воин Наима и один из его мечников. Около десятка воинов Русов получили ранения, — все, кроме двоих, по касательной; без особых угроз для здоровья. На площади перед казармой и по улице от самого переулка умирало или уже успело умереть не меньше шестидесяти врагов. Точное количество определить было трудно из-за неполного обзора.
— Первый бой — за нами, — тяжело дыша, похвастался Богомир, второй по возрасту после Богдана.
— Будут ещё попытки, лучше будь готов, — осадил брата старший Лутов, не понимая, почему не слышит звуков боя в городе. По плану, составленному Максом, южная часть города уже должна была быть в руках Русов.
До самого вечера сатанисты не предприняли попыток атаковать: трупы, лежащие от переулка до дверей казармы, являлись препятствием для организованного продвижения вперед. Под прикрытием темноты «христоверы» атаковали отряд Богдана, едва не добившись успеха.
Вначале полетели горшки с нефтью. Разбиваясь при падении, она растекалась по стенам и крыше казармы, по первым угловым домам и баррикадам. Следом полетели зажженные стрелы, заставив вспыхнуть огнем часть площадки, крышу казармы и баррикады.
По давней традиции, ещё со времен правления Макса, в крепостях и дворцах внутри зданий рылись колодцы. Половина отряда занята тушением пожара, вторая встречала с боем врагов, прорывающихся через клубы дыма. Нефть, — или, как ее называли Русы, земляное масло, — плохо тушилась водой. Едкие клубы дыма окутывали казарму и площадь. Часть нефти пролилась на убитых людей: в воздухе стоял раздражающий запах горелого мяса.