По моему плечу прошлись мягкие пальчики в нежном прикосновении, вырисовывая сложные узоры на коже. Судорожно выдохнул, глядя строго вниз и чувствуя, как тяжесть на сердце спускается ниже — прямо в пах, стремительно наливавшийся кровью.
Я безумно хотел ее. Жаждал. Мою госпожу. Мою Елену. Любимую девушку…
Щеки коснулись острые ноготки, чуть сильнее надавливая на подбородок, чтобы я приоткрыл рот. Послушно подчинился, ощущая, как нервное напряжение захватывает с ног до головы, делая тело натянутой струной.
— Ты допустил много ошибок, мой мальчик… — Губ коснулись мягкие пальчики. Безумно хотелось потянуться за лаской, поцеловать, кажется, я даже дернулся…
Щеку обожгла хлесткая пощечина. Мир внутри перевернулся, заставляя тихо застонать от нервного и сексуального напряжения, тесно переплетенных друг с другом.
— Простите, госпожа… — выдохнул, когда нежные прикосновения снова вернулись, в этот раз вырисовывая узоры на груди и поднимаясь все выше и выше.
Чуть не вскрикнул, когда подушечки пальцев сменились ногтями, болезненно-сладко проходясь по беззащитной коже шеи вверх, до подбородка. В паху отозвалось приятной истомой; невольно потянулся за новой порцией боли-ласки и снова получил пощечину. Выдохнул, возвращаясь на место и вспоминая, зачем я здесь. Нельзя терять голову.
— Разденься. — В голосе Елены звучали томные, сексуально-хриплые нотки. Позволил себе быстрый взгляд из-под ресниц.
И да! Чуть не застонал — ее глаза были чернее ночи… так что либо она злилась, либо так же хотела меня… одно из двух. Отголоски ее эмоций я перестал чувствовать еще на подходе к комнате.
Пóшло облизал губы, желая смягчить ее злость, если она есть, или хотя бы направить несколько в другое русло, и плавно встал на ноги, попутно бегло, словно изучая, оглаживая свое тело. Со стороны кровати, на которой сидела девушка, донесся тихий вздох. Я едва заметно улыбнулся и, так и не подняв взгляда, начал первое, тягучее движение, подчиняясь собственному ритму, заданному резким стуком сердца. Раздеваться тоже надо уметь красиво.
Наконец последняя деталь одежды аккуратно упала на стоявший неподалеку стул. А я, уже дрожа от едва сдерживаемого желания к любимой девушке, снова опустился на колени, заводя руки за голову и немного опрокидываясь назад, предоставляя лицо, шею и тело в полное распоряжение хозяйки.
— Ты такой красивый… — Елена подошла поближе, снова ласково касаясь моего лица.
Прикрыл глаза, чтобы не провоцировать ее наглым взглядом. Ласковые пальцы нежно перебирали пряди моих волос, не торопясь приступать к заслуженному наказанию, и я был за это безумно благодарен. Эти мгновения единения между нами, когда все мое тело подчинено только желаниям Елены, когда я не могу решить ничего — даже когда стоять или сидеть. Все эти эмоции вызывали ответную дрожь в теле, лаская своим осознанием абсолютного, безграничного доверия к девушке передо мной.
И вот она все же зашла за мою спину, медленно проводя пальцами по свежим полосам от плети, оценивая их состояние и запуская легкую диагностику.
Жарко выдохнул, когда ее магия ласковой волной прокатилась по телу, заставляя дрожать от едва сдерживаемого желания взять и наброситься.
Карающая за своевольные мысли рука запуталась в волосах.
— Нехорошо… — практически по слогам промурлыкала Елена, резко дергая мою голову вверх и назад.
Я болезненно застонал, чувствуя, как боль, зародившаяся в шее, опускается по позвоночнику вниз, оседая в паху, делая стояк, и без того каменный, еще прочнее.
— Посмотри на меня, — резкий, отрывистый приказ, отозвавшийся в груди острым осколком восторга. Утонул в черных как сама ночь глазах, ощущая, как сознание тисками захватывает легкая магическая дымка. Расслабился, давая госпоже считать мою память, морщась от простреливающей в виски боли. — Молодец, — похвалила она меня, закончив.
Снова облизал губы, возвращая себе контроль над сознанием, и красиво выгнулся в ее руках, желая нечто большего.
Нежные пальцы опустились на мою шею, едва ощутимо надавливая. Любой другой демон, может, и запаниковал бы, а я только хрипло застонал, отчаянно выдохнув вдруг ставший густым воздух и подставляя шею. Мне хотелось еще!
— На ноги, выгнись вперед и обопрись руками о кровать, — четкий приказ, и мои волосы отпустили на свободу.
Всхлипнув от разочарования, что ее пальчики оторвались от моей кожи, огнем горевшей в местах соприкосновения, послушно встал на ноги, выпячивая зад и прогибаясь в спине, продолжая наблюдать за довольно поблескивавшей на меня взглядом Еленой. Руки ладонями опустил на мягкую поверхность, стараясь встать так, чтобы это было максимально завлекательно и красиво. Свое желание немедленно, здесь и сейчас получить удовольствие, пришлось подавлять всеми возможными способами, настраиваясь на волну Елены и наслаждаясь тем, что сегодня я буду делать все в угоду только ее желаниям.
В глазах госпожи полыхнул опасный огонек предвкушения, ее магия огненным потоком подобралась к ногам, обжигая беззащитные щиколотки тугими тисками так, что было невозможно пошевелиться, медленно продвигаясь по телу и лишая шанса на какое-либо движение. Мозг прострелило возникшей словно ниоткуда паникой, но я быстро себя успокоил — ведь это Елена, все хорошо. Она может делать со мной все, что ей угодно.
— Молодец… — снова похвала, и магия, сковывавшая тело, отпускает.
Выдохнул. Так это была лишь проверка? Сердце застучало в рваном ритме, нервно забившись в судороге страха. Сколько их еще будет и пройду ли? Быстрый взгляд на с интересом наблюдавшую за мной девушку, и снова опустил ресницы, выбирая только одному мне известную точку на покрывале и глядя строго на нее.
Ласковые руки снова продолжили путешествие по моему телу, заставляя чуть ли не кричать от полыхавшего в теле удовольствия наконец снова быть с ней вместе.
— Сегодня, — промурлыкала Елена, пóшло огладив мой зад, — что бы я с тобой ни делала, как бы ни играла — двигаться я тебе запрещаю, — выдохнул, вцепляясь пальцами в ни в чем не повинное покрывало. По телу разошлась волна удивительного в своей силе темного предвкушения наказания. — Кричать, умолять и стонать — можно, — добила она. — На комнате полог тишины.
Я тут же всхлипнул, поддавшись искушению, стараясь зафиксировать тело в одном положении. Накликать еще одну беду на себя я точно не желал, особенно после того страшного предупреждения о самом суровом наказании в мире — наказании связью. Я видел со стороны один раз, как это происходит, и на себе испытывать точно не хотел.
— Скажи, что понял, — хлопнула меня по бедру госпожа, чтобы я расставил ноги еще чуть шире, полностью открываясь перед ней, чувствуя себя униженно и беззащитно, ощущая, как тяжесть в паху становится все сильнее и сильнее от переполнявших меня эмоций.
— Я могу стонать, кричать, умолять. Двигаться нельзя, — послушно повторил, облизывая снова пересохшие губы.
— Хорошо. — Кожу спины обожгло прикосновение ее губ. Невольно вздрогнул, еще раз напоминая себе о недопустимости движений.
Ощутил, как губы сменяет нечто мягкое и кожаное… флоггер? Протяжно застонал, отчаянно мечтая потянуться за лаской кожаных концов девайса для легкой порки, но мог только выдохнуть сквозь сжатые зубы воздух. Двигаться нельзя.
Кожу поясницы обожгло легким жаром удара. По телу прокатилась огненная истома наслаждения.
— Да! Пожалуйста, еще! — взмолился, так и не почувствовав еще удара. Пальцы, вцепившиеся в покрывало, напоминали, что смотреть нельзя, двигаться нельзя. Только стоны, крики, мольбы… Резко выдохнул, когда на спину обрушился еще удар, разгоняя по телу страх сурового наказания, которое я ожидал, идя сюда, и тяжесть вины. — Сильнее! — взмолился, практически не ощущая на своей разгоряченной раздиравшими меня эмоциями коже ударов.
Еще несколько несильных ударов, заставивших меня практически кричать от переполняющего удовольствия и одновременно жгучего неудовлетворения. Мне было мало. Слишком мало. Хотелось сильнее, больше, полнее…
— Пожалуйста…. Пожалуйста… — взмолился, чувствуя, как Елена отошла чуть в сторону. Нет! Пусть это не конец наказания! Пусть не так! Я так устал от одиночества, я хочу ее! Хочу быть с ней! Вместе!
— Хочешь продолжения? — уже другим, более холодным голосом вопросила госпожа. Я, изо всех сил удерживая нужную унизительную стойку, согласился:
— Да, хочу, пожалуйста… — Голос сорвался, не дав мне сказать, как сильно я ее люблю.
— Хороший мальчик…
Я даже не понял, когда вместо очередного обжигающего удара ко мне пришла эта невыносимая тоска, отравленными стрелами разъедавшая душу и медленно распространявшаяся по телу вместе с болью от сопутствовавшего ей удара.
Я невольно вскрикнул, дергаясь, пытаясь понять, что это было, но тут же на мои беззащитные ягодицы обрушился еще один хлесткий удар, усиливая ощущения, заставляя буквально задыхаться от рвавшей душу на части боли одиночества.
— Не надо… — взмолился, с ужасом глядя на искрящийся какой-то темной магией ремень в руках госпожи. В груди разливалась всепоглощающая тоска, все никак не желая утихомириваться.
Глаза Елены полыхнули огнем недовольства от того, что я посмел поднять взгляд и слегка развернуться. Но… поспешно отвернулся.
— Умножу на два, Кит. А еще раз ослушаешься — на три.
Вздрогнул, боясь даже спрашивать, сколько же было запланировано в самом начале, и ощутил, как по коже магией расплывается магия Елены, обездвиживая меня. Нервно выдохнул — так несколько лучше. Я не уверен, что смог бы стоять и не двигаться, когда это… это…
Кожу обожгло ударом, и сразу за ним дикой, необузданной болью одиночества, тоски и бессилия.
Прикусил губу, стараясь сдержаться и не начать умолять уже сейчас. В голове билась мысль об умножении. А ведь это всего лишь третий удар…
К концу экзекуции я уже в голос молил о пощаде и буквально рыдал от ужаса и дравших душу эмоций, стократно усиленных каждым полученным мной ударом. И не мог остановиться.