Вулканец продолжал хранить молчание.
Прошла третья после условленной минута. Ухура подняла глаза.
– По-прежнему ничего, сэр.
Спок подумал. И, наконец, заговорил.
– Посылайте сообщение, лейтенант.
Маккой поглядел на него с сомнением.
– Так ведь никто не слушает, – заспорил он.
– Мы этого не знаем, – ответил первый офицер. – Возможно, –
продолжал он, – что наш союзник не может более передавать, но по-прежнему способен принимать сообщения.
Верно, подумала про себя Ухура. Не очень похоже на то, но, конечно,
это возможно.
Да и кому это могло повредить? Мерканцы в любом случае вряд ли это
перехватили бы. Она последовала приказу. Послание Спока метнулось через подпространство к четвертой планете системы Бета Кабрини.
Вулканец с одобрением кивнул.
– И продолжайте передавать с нерегулярными интервалами.
– Да, сэр.
Маккой покачал головой.
– Ну, не знаю. У меня такое нехорошее чувство, что мерканцы обнаружили нашего друга.
Скотти вздохнул.
– Вот-вот. У меня такое же чувство.
Спок обернулся к ним.
– К счастью, интуиция часто далека от фактов. – И, без дальнейших
комментариев, он опустился в капитанское кресло.
Но перед этим Ухура успела уловить в глазах вулканца тень сомнения.
Все предельно ясно, подумала она: Спок был согласен со своими товарищами, он просто ни за что не хотел признать, что они, по всей вероятности, лишились их лучшего шанса взять верх над мерканцами.
Ухура готова была ждать эмоциональной реакции такого рода от
человека, возможно, но никак не от такого, как Спок. И это встревожило ее гораздо больше, чем все остальное.
Глава 13
– Приближаемся к границам системы Бета Кабрини, – объявил Чехов.
С его места в капитанском кресле, Спок увидел, как мичман повернулся в своем кресле, ожидая инструкций. Вулканец оперся локтями на подлокотники кресла, соединил кончики пальцев, и заставил себя сосредоточиться на ситуации.
Прошло несколько часов с тех пор, как он попросил Ухуру начать передавать их краткое послание колонистам. С тех пор, как обнаружилось, что их союзника в колонии, возможно, заставили замолчать.
Тогда он предпочел быть оптимистом, верить, что кто бы ни связался с ними ранее, он просто опоздал выйти на связь на этот раз. И по-прежнему Спок допускал такую возможность.
Но по мере того, как время шло, а ответа из колонии все не было, становилось все более похоже на то, что интуитивное допущение доктора Маккоя соответствовало истине. Все более и более Спок склонялся к мысли, чтобы расценить заключение о том, что их корреспондент был схвачен, как логичное.
А это, конечно, представляло все дело в совершенно ином свете. Глядя на экран, на котором уже появились крайние планеты системы Бета Кабрини, первый офицер знал, что ему следует делать.
– Переходим на импульсные, – сказал он. – Мы должны соблюдать
осторожность.
– Переходим на импульсные, – подтвердил мичман, поворачиваясь
обратно к контрольной панели. Через миг «Энтерпрайз» вышел из искривленного пространства.
– Мистер Скотт, – окликнул Спок. – Дайте мне знать, когда триада
владетеля Дрина появится на наших сенсорах. – Поскольку мерканские сенсорные технологии более или менее соответствовали федеративным – по крайней мере, так было в последний раз, когда вулканец имел возможность их исследовать, – «Энтерпрайз» и его противники, вероятно, определили бы присутствие друг друга приблизительно одновременно.
– Да, коммандер, – отозвался инженер от консоли.
– Лейтенант Ухура, будьте готовы вызвать мерканский флагман.
В голосе Ухуры послышалось облегчение, которое она, очевидно испытала из-за отсрочки попыток связаться с колонией.
– Ясно, сэр.
Больше не было причин откладывать их конфронтацию с Дрином.
Вообще-то, у них были все причины ее не откладывать.
Если их корреспондент был схвачен, его жизнь была в большой опасности. Как и жизни других людей, если знать мерканцев. Дрин твердо верил в насилие как сдерживающий фактор, вряд ли он склонился бы к тому, чтобы смягчить наказание. А одна смерть в таком случае вряд ли его удовлетворила бы.
К несчастью, поскольку Спок не мог сообщить свой план колонистам, он, чтобы действовать, был вынужден вернуться к стратегии блефа. А в ней он по-прежнему не чувствовал себя уверенно. С другой стороны, заверения Маккоя…
Тут он внезапно почувствовал, что его контроль снова ускользает. Инородная субстанция в его организме снова пыталась взять верх.
Сжав кулаки, Спок начал бороться с ней, пытаясь ее подавить, – не полностью, но хотя бы настолько, чтобы не потерять самообладания перед теми, кто присутствовал на мостике. Он не мог этого допустить – не только потому, что он был их лидером и нуждался в их доверии, – но и потому, что мысль о публичном проявлении слабости была для него как для вулканца непереносима.
К счастью, приступ на этот раз не застал его врасплох. Он почувствовал его приближение, и знал, чего ожидать, и был готов отразить его, – отсрочить его, хотя бы ненадолго.
– Мистер Зулу, – сказал он, надеясь, что никто не заметил напряжения
в его голосе. – Ожидаемое время попадания в радиус действия сенсоров кораблей у Бета Кабрини?
Рулевой ответил через пару секунд:
– С настоящей скоростью, – три часа сорок минут.
Спок кивнул.
– Спасибо, лейтенант. – Три часа сорок минут было достаточно, чтобы
укрыться в своей каюте, восстановить владение собой, и у него еще оставалось нужное количество времени, чтобы посвятить коллег в его план. Но прежде всего, ему нужно одиночество – и отдых.
– Мистер Скотт, – сказал он, поднимаясь, – примите командование.
Если инженер и понял, что что-то не так, он не подал виду.
– Да, сэр, – только и ответил он.
Прикладывая все усилия, чтобы скрыть свое состояние и не потерять
видимости самоконтроля, Спок встал и на негнущихся ногах направился к турболифту. Ему показалось, прошла вечность, пока он не вошел в кабину и смог, наконец, воспользоваться отсутствием зрителей, чтобы упасть на стенку и застонать от боли.
Сжав зубы, он дал указания. Кабина начала двигаться.
К тому времени, как она достигла палубы, которую он запросил, ему стало еще хуже – значительно хуже. Невероятно, но никто не видел, как он, шатаясь, выбрался из лифта, согнулся пополам и, качнувшись в сторону, ударился о переборку. Или как он пробирался к своей каюте, шаг за мучительным шагом.
Он чувствовал, как инородная субстанция заявляет о своих правах. Он чувствовал ее дикое, пульсирующее присутствие – ее пугающее взывание к каждому органу его тела. Броситься в поднимающееся безумие. Запредельно – для возможностей организма – ускорить функционирование.
Наконец он добрался до двери и дотронулся до панели рядом с ней. Он смотрел, как она скользит в сторону, затем качнулся вперед.
Как только металлическая панель с легким свистом закрылась у него за спиной, Спок с хрипом втянул в себя воздух и упал. Он лежал на полу, его колотило, и он спрашивал себя, как такой короткий переход от турболифта до его каюты мог так его вымотать.
Там, на мостике, он полагал, что может контролировать ускорение метаболизма лучше, чем прежде, потому что у него уже был опыт. Это предположение оказалось неверным.
А если быть точным – на этот раз это было труднее.
И, лежа на полу, он чувствовал, как старые воспоминания, вызванные, возможно, недавними его размышлениями, снова всплывают на поверхность сознания, постепенно обретая формы и содержание…
Образ: капитан Пайк сидит на валуне, на фоне фосфоресцирующего зеленоватого неба. Он обхватил себя руками от холода; воротник его форменной серой куртки поднят, чтобы прикрыть уши.
Он смотрит на расположенную в отдалении группу красновато-коричневых неприметных навесов. Струйки черного дыма поднимаются от их крыш, и постепенно рассеиваются ветром.
На лице капитана – тоскливое выражение. Кажется, будто он не замечает приближения Спока, но затем он быстро поворачивается и смотрит на него, как если бы он давно знал, что Спок здесь.
– В чем дело, лейтенант?
– Сэр, все уже на корабле. Номер Один полагает, что нам лучше тоже подняться, пока местные нас не заметили.
– Вы все файлы перекачали?
– Да, сэр. А шаттл разрушен. Следов нашего пребывания не осталось
– или следов вынужденной экстренной посадки выживших с исследовательского судна.
Пайк смотрит на него с любопытством.
– А отчего Номер Один сама мне все это не сообщила? Может, он
считает, что у меня коммуникатор крякнул?
Спок в замешательстве.
– «Крякнул», сэр?
Капитан улыбается.
– Не функционирует, Спок. Не работает.
– Понимаю. В таком случае, нет, я не думаю, что она так считает.
– Тогда зачем ей личные курьеры?
– Это было мое предложение. Вы как будто медитировали. Я подумал,
что я смогу прервать вас мягче, чем коммуникатор.
Пауза.
– Я это ценю. Знаешь, Спок, ты все чаще ведешь себя как человек. И
это комплимент, так что не дуйся на меня.
– «Дуться», сэр?…
– Неважно. – Он снова поворачивается к навесам. – Вот ведь черт, я
завидую этим людям. Все, чем они заняты – это охота и рыбалка, и больше их ничто во всем мире не заботит. – Он качает головой. – Я терпеть не могу такие планеты. Они напоминают мне о том, какой простой может быть жизнь.
– Простота не всегда добродетель, капитан. И многое можно сказать в защиту сложности… и утонченности. И разнообразия.
Пайк что-то бормочет себе под нос.
– У меня в жизни этого чересчур много. Иногда я хочу, чтобы я
мог… – он не договаривает. Так, как будто он просто не может договорить, как будто это значило бы переступить черту, которую он еще не готов переступить.
Он вдруг ругается. В его глазах мелькает что-то новое.
– Скажите, Спок, если бы вы могли свободно выбрать – кем быть, что делать – что бы вы выбрали?