доктора, шести патрульных и следователя домчалась на объект за рекордные семь минут. «Жестянка» встретила спасателей искорёженной входной дверью и пустотой.
- Эй! Есть кто живой?
В ответ раздался хрип. Длинная кишка коридора, два поворота. Возле распахнутой двери хранилища, прислонившись спиной к стене, сидел залитый кровью комендант. При появлении оперативников он и головы не поднял, продолжая баюкать обрубок руки. Доктор тут же присел возле пострадавшего, остальные рассыпались по коридорам опорного пункта.
Капитан первым влетел в хранилище и застыл, разглядев пустые стеллажи да цепочку кровавых следов, обрывавшуюся строго посреди помещения. Пока он, немного растерявшись, пытался сообразить, как действовать, в хранилище появились эксперт-маги. Без лишних слов они принялись за осмотр места преступления, и Расчеку не оставалось ничего другого, как уйти. Он отлично знал, что эти четверо совершенно не нуждаются ни в его помощи, ни в руководстве.
Выйдя в коридор, он застал доктора, всё ещё хлопотавшего над раненым.
- Как он, Марвелл?
- Жить будет, – уверенно ответил тот, убирая в сумку спец-жидкость, которой только что обтирал пострадавшего. – Впервые вижу, чтоб отрубленная конечность не кровоточила.
- Да ну? – не поверил Расчек.
- Сам глянь.
Капитан присмотрелся. Точно! Обрубок руки пострадавшего действительно успел затянуться тоненькой розовой кожицей. А вот отрубленная часть выглядела, как положено: торчали мышечные волокна, белела кость.
- Это еще не все, на грудь его взгляни.
Толстая куртка на груди оказалась разрублена крест на крест, и обильно залита кровью. Марвелл раздвинул остатки ткани, обнажив не по-старчески литые пластины мышц и плоский живот. Грудную клетку пересекали два длинных и глубоких розовых рубца.
- Может, это старые? – усомнился Расчек.
- Старые, ага. Я на этого ветерана почти всю бутылку перевел, от крови отмывая, и вижу такое вот. Нет, кэп, это свежее.
- Сам что говорит?
- А что он сейчас может сказать? – пожал плечами док, - Шок у него, кроме хрипа пока ничего не добьешься.
- Ладно, я понял.
Расчек упруго встал и пошел в хранилище.
Старший четверки магов, до этого сосредоточенно «щупавший» светящимися ладонями воздух, повернулся к командиру.
- Системы защиты и сигнализации в норме, капитан, сработали штатно.
- Если нормально сработали, где тогда трупы? – мрачно поинтересовался Расчек.
- Без понятия, - пожал плечами маг, - Похоже, кто-то просто взял на себя все наши сюрпризы.
Ну да, очень может быть. Времени прошло очень мало, а склад вынесли подчистую. Явно группа работала.
- Что-то еще?
- Обнаружен транспортный канал неизвестной природы. Свежий.
- Отлично! Точку выхода запеленговать сможете?
- Ребята как раз над этим работают.
- Хорошо, занимайтесь.
Оставив магов делать свою работу, Расчек вышел в коридор, где помимо доктора и Мо собралась вся его группа. Надежные, проверенные ребята, побывавшие не в одной переделке. Слаженный отряд, действующий как одно целое. Капитан знал каждого, был уверен в них, как в самом себе. Выслушав доклад: не нашли ничего, кроме вынесенной из хранилища книги да наполовину пустой бутылки со спиртным, он скупо кивнул и связался с начальством. Не зависимо от того, что скажет Цесс, Расчек планировал отправиться в погоню. В конце концов, это далеко не первое нападение на «жестянку», но лишь сейчас грабители оставили хоть какие-то следы.
Цесс не подвел, приказав «найти козлоу и показать им Кузькину мать». Уроженец какого-то окраинного мира, начальник патруля часто сыпал непонятными словечками. И хотя никто не знал, кто такой этот «козлоу», суть распоряжений все понимали прекрасно.
- Командир! – донеслось из хранилища, – Координаты точки выхода установлены!
Расчек поглядел на сидящего с бездумным взглядом старика и скомандовал.
- Марвелл, ты с комендантом на базу, а мы с ребятами на перехват. Задача ясна?
***
Я всплыл из забытья, как пузырь воздуха на черной глади пруда. Голова раскалывалась от боли, в ушах шумело и завывало, перед глазами плясали радужные сполохи, глаза слезились. Я попытался их протереть и осознал, что руки к чему-то привязаны. Осторожно повернул голову и обнаружил, что распят на стене, кисти рук обвиты пучками разноцветных проводов. Это куда меня занесло?
Пришлось поднапрячь мозги, чтобы вспомнить: вот я шагаю в энергетический канал, торопясь догнать тех, кто чуть не убил Мо и спёр мой клинок, вот вываливаюсь из Паутины в какой-то темной сырой норе… Пытаюсь осмотреться, и тут же меня накрывает волна чужой магии. Дальше тьма.
Так, ладно, что мы имеем? Небольшая, абсолютно пустая комната, за исключением стоящего на полу полупрозрачного светящегося предмета – единственного источника освещения. Было в нем что-то такое, я пока не мог сообразить, что именно. В подкорке засела мысль, что вспомнить надо обязательно, но… не получалось. То ли из-за боли в передавленных руках, то ли из-за крайне неприятного, но смутно знакомого запаха, присущего, казалось, самому воздуху. В нем сочетались вонь немытого тела, запах сырости, что-то еще…
«Дядь, - позвал я, - не подскажешь чего умного? В голове крутится, а вспомнить – никак»…
«Увы, племяш, здесь я и правда впервые, - вздохнул мой верный друг и наставник, - так что попытайся сам».
Я снова всмотрелся в светящийся кирпич. Нет, он не просто светился. Неясные формы в его глубинах мерцали, переливались, жили собственной жизнью. В голове щелкнули, проворачиваясь, шестеренки… Куб Разума! Тот самый, что я стащил из подземного храма в Агвиланте более трех лет назад. Помнится, я отдал его Норну, оказавшемуся в последствии Безликим Разрушителем и моим отцом. Но он мертв, а вот о судьбе Куба я как-то не задумывался. И вот он передо мной, светится и… поет? По крайней мере, именно он издает те странные звуки, что я поначалу принял за звон в ушах.
Я оглядел комнату новым взглядом. Теперь стало заметно, что испускаемые Кубом блики света пляшут на пластиковых панелях стен, а в потолке ровными рядами поблескивают круглые стекляшки давно погасших светильников. Вспомнился и странный запах, присущий подземным жителям Агвиланта.
Твою ж мать, надо было так встрять! Стоп… Это что ж получается, за прошедшие годы, подземники так расхрабрились, что посмели не только высунуть носы из своих нор, но и в Паутину полезли?! Однако…
Ладно, повисел – и хватит. Я потянулся к Силе, но почувствовал, что она вытекает в пространство, будто кто-то мощно тянет ее из меня. Куб? Присмотрелся внимательнее: его свет пульсировал в ритме моего сердца. Что за… Он что, живой?!
Громыхнула, отходя в сторону, металлическая дверь, в комнату вошли трое, закутанные в балахоны с глубокими капюшонами. Двое тут же встали по сторонам от Куба, а третий приблизился ко мне.
- Очнулся, колдун? – обратился он на сносном вабарге.
Я промолчал.
Он извлек откуда-то из-под одежды флягу, открыл и поднес к моим губам - я припал к горлышку. Внутри оказалась не вода, а густая жидкость, по вкусу напоминавшая наваристый бульон. Наконец, фляга опустела и вновь исчезла в складках балахона. Подземник слегка сдвинул капюшон и, близко склонившись к моему лицу, негромко сказал:
- Я искал тебя три долгих года. Пришел час расплаты, вор.
***
Миновав несколько пустынных коридоров, жрец вошёл в храм. Здесь было темно, но он не стал зажигать факел. За долгие годы служения жрец сросся с этим местом, и давно не нуждался в освещении. Он пересек пустующий сейчас молитвенный сектор и остановился перед осиротевшим алтарем.
Все началось здесь, здесь и закончится. Скоро, очень скоро святыня вернётся на своё место, а с ней начнётся возрождение Агвиланта. То, о чем говорилось в древних пророчествах, сбудется. И он, верховный жрец Куба Разума, станет не только свидетелем, но и главным лицом грядущих событий. Хватит ли этого, чтобы его имя навеки вошло в историю? Впрочем, он и так получил намного больше, чем просил...
А ведь три года назад, когда пришелец извне похитил Куб, жрец думал, что всё кончено. Лишившись единственной святыни, дававшей надежду на избавление, народ вполне мог выйти из повиновения. А без руководства - одичать, потерять последние крупицы того, что делало их людьми. Тогда, после потери святыни, даже младшие жрецы, поддавшись панике и унынию, заговорили о последних днях и огненной бездне.
И тогда жрец решился. Переступив через страх, выращиваемый в жителях Агвиланта на протяжении многих поколений, он вышел на поверхность. И стал первым, покинувшим подземелья за многие и многие века. Он готовился попасть в ад, столкнуться с самыми жуткими тварями... А в результате увидел необитаемый мир, полный зелени, свежего воздуха, бесконечных просторов, согретых ласковыми лучами тёплого светила. Только жрец долго ещё не мог поверить, что ему ничего не грозит, и пугался каждого звука, промелькнувшей тени, и даже легкого ветерка, обдувавшего лицо.
А нить, связывающая его с Кубом, вела дальше, за грань этого мира. И жрец упрямо шёл вперёд, повинуясь зову и долгу. Он понятия не имел, как ему это удалось, да и некогда ему было задумываться над этим вопросом.
За годы и годы, прошедшие с момента катастрофы, народ Агвиланта потерял многое, в том числе и знания предков. И даже служители Куба были абсолютно невежественны, строго исполняя древние ритуалы, но совершенно не вникая в их смысл. И поэтому жрец не знал, что к служению Кубу допускаются лишь люди с определёнными способностями, а именно - "пауки". И на выявление именно этого момента направлен весь ритуал посвящения, на котором отсеивалось девяноста процентов претендентов.
А ещё он понятия не имел, что выполненная в форме ромба металлическая подвеска - знак принадлежности к верхушке жречества, является ретранслятором, служащим для поддержания связи с Кубом, и содержащим в себе множество других функций.
Жрец не любил вспоминать, через что пришлось пройти, сколько трудностей преодолеть, прежде чем цель была достигнута, и он наконец-то увидел свою святыню. И лишь взяв её в руки, понял: свершилось чудо. Куб Разума ожил! Куб, молчавший многие века, заговорил со своим жрецом!