– Прекрасно понимаю. – Генерал исполнился выражения глубокой причастности к свершению судеб мира, и Шинкарёв вновь мысленно расхохотался. «Вот же глупец! Знал бы ты, сколько у меня вас таких, эксклюзивных…»
– Прошу прощения, Рамиль Рашидович, – вкрадчиво произнес Шинкарёв, – но я бы хотел уточнить, могу ли я считать нашу сделку полностью завершенной? Вы упоминали, что имеется какой-то случайный свидетель… Это никаким образом не отразится на заявленных вами результатах?
– Абсолютно никак! – покровительственно успокоил его генерал полиции. – В результате тщательно спланированной и блестяще проведенной операции террористы были взяты с поличным. Потерпевшее лицо, которого они вынуждали преступить закон, дало обличительные показания, имеются свидетели. Общественное мнение было своевременно и правильным образом подготовлено, что позволило нам получить его на свою сторону. Позже сами преступники в результате трагического стечения обстоятельств были растерзаны обезумевшей от ярости и возмущения толпой. На месте событий оказался один из сотрудников Питерского ОМОНа, который полностью подтвердил стихийность произошедшей расправы.
– Лояльность этого питерского омоновца гарантирована? – уточнил Шинкарёв. – Нас не ожидает никаких сюрпризов вроде откровения в блогах или разоблачительных интервью в прессе?
– Исключено, – заверил генерал. – Я лично провел с ним беседу. Он идейный враг лигов и полностью на нашей стороне. Его репутация лишнее тому подтверждение. Три года назад у него родился лиг. От возмущения и негодования он развелся с женой, отказался от родительских прав на ребенка, ушел из дому и с тех пор не поддерживает с бывшей семьей никаких контактов. Более того, он собрал в своей роте единомышленников, объединенных ненавистью к лигам и «заботливым». Его подразделение прославилось этой ненавистью, так что я совершенно уверен, что Васильев искренне пошел на сотрудничество. Он даже отказался от повышения.
– Это был майор Васильев? – поднял брови Шинкарёв. – Командир знаменитых «черных забрал»? У которых резиновые дубинки со стальным сердечником? Тот самый? Правозащитники и «заботливые» спят и видят, как сжигают его на костре! Это многое объясняет.
– Ну-ну, не верьте слухам! – осклабился генерал. – Какие еще стальные сердечники! Это незаконно! И не доказано, кстати, – добавил он, не переставая улыбаться. – Но речь идет именно об этом мужественном офицере! Так что, как видите, я полностью выполнил свою часть сделки, а вы – свою. Рад был взаимовыгодному сотрудничеству. А сейчас, пользуясь правом хозяина дома, я приглашаю вас отобедать. – Он властно поднял руку, увидев, как Шинкарёв собирается что-то возразить. – Возражения не принимаются! Уверяю вас, вы не пожалеете. Обед у меня дома гораздо интереснее, чем в любом самом фешенебельном ресторане столицы. Я меняю шеф-повара каждые полгода. В данный момент я порадую вас итальянской кухней.
Покинуть резиденцию генерала удалось только спустя три часа, и Шинкарёв велел пилотам вертолета поторапливаться, даже если это сопряжено с нарушениями правил полетов. Опаздывать к Нейзману не стоило никогда, а сегодня – особенно. Летчики связались с диспетчером «СК», и тот организовал для Шинкарёва какой-то там то ли правительственный, то ли экстренный эшелон, в общем, на вертолетную площадку усадьбы Нейзмана Шинкарёв ступил минута в минуту.
– Пунктуально! – Хозяин дворца, по обыкновению, встретил гостя лично, ради забавы посидеть за рулем электрокара. – Твой вертолет летел слишком быстро, или мне показалось? – Он бросил на Шинкарёва мимолетный взгляд. – Проблемы?
– Никаких, – заулыбался Шинкарёв. – Возни много по работе. У меня аврал по продажам с этим Хабаровском. Буквально рекорды ставим. После того ядерного взрыва на ядерной шахте год назад, что устроили свихнувшиеся ракетчики с синдромом Уилкинсона, продажи тоже взлетели, но сейчас у нас темпы не хуже, чем в Штатах после «Тусона».
– Это очень кстати. – Нейзман жестом предложил ему занять место в электрокаре и полез за руль. – Рабочая сила нам сейчас особенно нужна. Управляющий Комитет отдал распоряжение вести строительство Негласных Объектов максимальными темпами. Это требует дополнительных рук.
Электрокар покатил к усадьбе, и Нейзман, окидывая окружающий ее живописный пейзаж, с наслаждением вдохнул чистый лесной воздух.
– Хорошо! – протянул он. – Жаль, что все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вчера эксперты нашли в нашем лесу сразу три очага трансгенного заражения. Завтра будут выжигать. Хочется и дальше дышать без противогаза, но, к сожалению, время неумолимо. Через пять лет вся эта красота будет смертельно опасна, а мы залезем в консервные банки Центров. Так что надо ценить то, что имеем, пока оно еще есть!
С этими словами Нейзман заложил вираж и пустил электрокар по кругу, делая петлю и возвращаясь на ведущую к усадьбе дорогу.
– Раз уж речь зашла о консервных банках, – Шинкарёв усмехнулся, – что насчет меня? Узнал?
– Узнал, – залихватски кивнул тот, пуская машину по кругу с другой стороны дороги. – С тобой, Евгеша, на удивление все хорошо. Вверху тебя оценили! – Он на секунду отвлекся от управления, посмотрел на Шинкарёва и беззаботно продолжил: – Везучий ты персонаж! Скажу честно, мы тебя уже списали со счетов, эксперты давали прогноз на рождение у тебя лига в девяносто девять процентов. А ты родил чистого ребенка! Удивил, удивил… Уложиться в один процент и ухватить удачу за хвост! Никто не ожидал. Добрых пара тысяч яйцеголовых уже получили нагоняй и принялись строчить исследования по улучшению алгоритмов прогнозирования. Для тебя же готовится должность в Завидовском ЦСГР. Будешь моим замом, скорее всего. Я автоматически иду на начальника Хозяйственного Отдела, так что функции у тебя будут довольно сильно отличаться от нынешних. Начинай изучать вопрос, через пять лет очень пригодится!
– Кто будет Президентом? – поинтересовался Шинкарёв. – Есть какие-нибудь слухи на эту тему?
– Слухов всегда полно, – захихикал Нейзман. – Ты же знаешь, мы старательно их культивируем! Чем больше слухов, тем меньше реальной информации и проще спрятать правду. Но по поводу Завидовского ЦСГР все было решено еще год назад.
Он сделал серьезное лицо, отпустил руль и вальяжно разложил руки на коленях, имитируя всем известную позу знаменитого политика, после чего с властной интонацией произнес, стараясь подражать его голосу:
– Наш Центр, господин Евгеша, официально признан правительственным. Мы выделили на его подготовку соответствующие средства и будем неукоснительно контролировать процесс.
– САМ?! – удивленно произнес Шинкарёв, указывая пальцем вверх. – Лично?!
– Не САМ, – с улыбкой поправил его Нейзман, – а сам! – он кивнул через плечо, подразумевая направление на Москву. – САМ, – Нейзман указал пальцем вверх, – в России никогда не был и не будет. А этому не привыкать, как ты понимаешь.
– Ясно, – улыбнулся в ответ Шинкарёв. – Прошу прощения за столь вопиющую некорректность!
– Да ладно тебе, – вновь захихикал Нейзман. – Предлагаю временно закончить с политикой и как следует отметить твое, прямо скажем, чудесное приобщение к Олимпу!
– Согласен! – поддержал идею Шинкарёв. – Только жене позвоню, узнаю, как там сынишка.
Он набрал номер и недолго поговорил с Натальей. Та после родов стала гораздо мудрее, что очень радовало чиновника. Ни скандалов, ни истерик, ни упреков. Идеальная жена и заботливая мать! Шинкарёв осыпал ее комплиментами, поклялся в любви и справился о самочувствии наследника.
– Ромочка чувствует себя хорошо! – прощебетала в трубку Наталья. – Он очень красивый здоровый мужчинка с прекрасным аппетитом, весь в папу! Мы только что покушали и теперь спим!
– Вот и умницы! – нежно подытожил Шинкарёв. – Киса моя, сегодня я задержусь по деловым вопросам и вернусь поздно. Меня не жди, соблюдай режим, береги себя и нашего малыша! Целую!
Он выслушал от жены заверения в безумной любви, попрощался и отключился. «Береги его тщательнее, кисонька – подумал Шинкарёв, убирая мобильный. – Это наш пропуск в будущее».
Предрассветная темнота озарилась вспышками выстрелов, и Олеся замерла, стараясь полностью спрятаться за обломком прогнившего дерева. Несколько секунд она прислушивалась к крикам стреляющих, изо всех сил заставляя себя сопротивляться страху, после чего поняла, что стреляли не в нее. Грохот перестрелки и вопли раненых раздавались где-то на другой стороне улицы, и женщина выглянула из-за обсыпанных грибковыми язвами древесных обломков, вглядываясь в ночной мрак. Возле полуразбитой водонапорной колонки, освещенной несколькими кострами, стояло человек двадцать разномастно одетых мужчин и женщин со всевозможным оружием в руках. Еще столько же бегало вдоль домов с факелами и фонарями, преследуя кого-то, скрывшегося в темноте. Дергающийся свет факелов и прыгающие по стенам и асфальту пятна электрических фонарей выхватывали неподвижные тела, лежащие на земле в неестественных позах. Одно из них еще шевелилось, и Олеся с замиранием сердца увидела, как к нему подошел человек с дробовиком и дважды выстрелил в раненого в упор. Обе группы вооруженных людей обменялись фразами, и те, что бегали вдоль домов, прекратили поиски и вернулись к колонке.
Олеся несколько минут не двигалась с места, пытаясь решиться: идти или не идти дальше. Воды дома не осталось, дочке стало совсем плохо, да и Павел еле двигается. А эта разбитая колонка – единственное близкое место, где она может добыть воду. Какая-то банда, одна из сотен стихийно возникших в городе в последние дни, захватила колонку и с тех пор берет со всех плату за воду. Но Олесе давно уже нечем платить, и, чтобы не получить заряд дроби в живот, она каждую ночь ползает сюда, в частный сектор, чтобы нацедить хоть немного воды из канавы, куда стекают грязные ручейки от проржавевшей расхлябанной колонки. Обычно в это время ночи бандиты спят, к самой колонке, конечно, не подойдешь, но до канавы с лужей добраться вполне реально. Но сегодня кто-то, похоже, решил рискнуть набрать воды прямо под носом у спящих «хозяев»…