– Куда?! – Леонид похолодел от ужаса. – В Новосибирский?!! Там же все погибли от эпидемии! Мы же посылали туда самолет, он не вернулся! Там даже воздух отравлен! Это верная смерть, они хотят меня убить!
– Они хотят избавиться от политического конкурента, – уточнил генерал. – Мне через третьих лиц дали понять, что, если мы откажемся от претензий на руку дочери начальника Службы Безопасности, они отзовут свое предложение и даже задействуют подконтрольные им ресурсы для обеления твоего имени перед разгневанным электоратом.
– Что же мне делать? – растерянно произнес Леонид, глядя на отца. – Как поступить?
– Решай, – пожал плечами тот. – Ты же теперь самостоятельно принимаешь решения. Можешь посоветоваться с Савицкой. Она специалист по рейдам в неизведанную местность.
– Папа! – Губы Леонида задрожали. – Я все понял, я больше тебя не подведу! Клянусь! Посоветуй, что мне делать? Я не знаю, как поступить! Умереть от эпидемии я не хочу, но добровольно отказываться от своего будущего тоже глупо! Что делать?
– Я рад, что ты умеешь учиться хотя бы на своих ошибках, – заключил генерал. – В особенности меня радует тот факт, что ты наконец-то осознал, что имеет настоящую ценность: глобальная перспектива на всю жизнь или сиюминутный подвиг, за которым вполне может последовать всеобщее забвение. Итак, план у меня есть. Ты готов расстаться с детской идеалистической чушью?
– Да! – выпалил Леонид. – Я тысячу раз пожалел о проявленной недальновидности! Сделаю все, как ты скажешь, только объясни подробно, больше не хочу совершать ошибок!
– Отлично, – подытожил отец. – В таком случае завтра ты пишешь рапорт на имя начальника Службы Безопасности с просьбой назначить тебя в состав рейда в Новосибирский ЦСГР.
– Рапорт? – опешил Леонид. – В Новосибирский Центр… Папа, ты уверен, что это правильно?
– Абсолютно. – Генерал многозначительно покачал головой. – В рапорте ты укажешь, что согласен на любую должность вплоть до рядового участника рейда. Также отметишь, что глубоко сожалеешь о трагедии, произошедшей с твоим рейдом в ГХК, но, учитывая, что у тебя не было доступа к секретной информации, раскопки в Железногорске выглядели весьма перспективными, а ты в первую очередь заботился о благосостоянии Центра. Поэтому ты хочешь быть в составе рейда в Новосибирский Центр, так как имеются все шансы найти там нетронутые хранилища пищевого НЗ. Консервированное продовольствие Центров имеет срок хранения тридцать лет, а с момента гибели Новосибирского прошло всего четырнадцать. В случае успеха выгода может быть огромна, ведь пищевая органика – это самое дорогое, что существует в мире. Все, этого достаточно. Остальное я беру на себя. Тебя назначат командующим рейдом, рисковать тебе не придется.
– А если не назначат командующим? – испугался Леонид. – Вдруг меня пошлют в самый эпицентр эпидемии?
– Назначат, – успокоил его отец. – Гарантирую. Из правящих семей никто не захочет шутить со своей жизнью, а оттеснить остальных не составит труда. Теперь, когда у нас появился исправный вертолет, да еще и дальнерейсовый, рейд в Новосибирский не послать глупо. Планирование рейда будет поручено, разумеется, отделу планирования. Дальше мы разработаем операцию так, как это нужно нам. Как я тебя учил? Нужно уметь извлекать пользу из любой ситуации, даже самой провальной! И мы ее извлечем. Если найдешь органику, пищу или еще что-нибудь – вернешься героем. А найти там теоретически можно много чего. Новосибирский ЦСГР был самым мощным в плане наукоемких технологий. Тем более что эпидемия уничтожила его за двое или трое суток, и что бы там ни творилось в те дни, все материальные ценности погибнуть не могли. Но даже если ты ничего не найдешь, героем вернешься все равно. Потому что не побоялся отправиться в смертельно опасное место и рисковал жизнью ради нашего Центра, его жителей, Наследия и так далее, точно так же, как рисковал жизнью в наивной и благородной попытке добыть ресурсы для Центра в ГХК.
– Не поверят. – Леонид с досадой скривился. – Этот инвазивный дегенерат со своими дебилами расскажет всем, что не геройствовал, а все идеи принадлежали Савицкой. И два ее археолога все подтвердят.
– Не подтвердят, – многообещающе кивнул генерал. – Я сделал им такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Ибо такие перспективы не снились им даже во сне. Как только они завершат курс санаторно-психологической реабилитации, их душевное равновесие восстановится после ужасающей бойни. И они поведают людям о том, как все происходило на самом деле, и общественность узнает, что если бы не ты, то не было бы у нас ни новых танков, ни вертолета, ни выживших в кровопролитных боях при ГХК. И твой Ершов не сможет их опровергнуть. Потому что он отправится с тобой в Новосибирский Центр. Со всеми своими дебилами и Савицкой в качестве полевого врача.
– Но они же не станут мне подчиняться! – воскликнул Леонид. – Я там снова буду король без королевства! Всем начнет руководить Ершов!
– Именно так все и будет, – подтвердил отец. – А теперь слушай меня очень, и очень внимательно.
Борт вертолета, 300 километров от руин Новосибирска, 21 августа 2268 года, 13.53 по времени Сибирского Союза.
Вертолет шел в двух тысячах метров над землей, и Виолетта, устроившись в кресле у иллюминатора, разглядывала плывущий внизу пейзаж. В первую минуту после отрыва от поверхности аэродрома ей было настолько страшно, что она едва не выпрыгнула из вертолета обратно. Остановил ее только вид стремительно увеличивающейся пропасти под фюзеляжем, даже приближаться к краю которой оказалось еще страшнее. Виолетта забилась в кресло, туго пристегнувшись страховочными ремнями, и часа полтора сидела с закрытыми глазами, вздрагивая от ужаса при каждой встряске вертолета. Винтокрылую машину трясло нещадно и каждую секунду, двигатели рокотали оглушительно, словно готовые вот-вот взорваться, и мысли о том, что в случае аварии они рухнут с безумной высоты, вызывали животный ужас. Она бессчетное количество раз прокляла тот миг, когда согласилась занять должность полевого врача в этом диком рейде.
Но время шло, вертолет все не падал, тряска постепенно стала привычной, а рокот двигателя и вой винтов уже не казался ей оглушающим. Всепоглощающий страх стал понемногу отступать, уступая место восприятию окружающей действительности.
– …какая птичка! – сквозь шум полета орал кто-то впереди совершенно счастливым голосом. – Как идет! Словно плывет! Прямо сказка! Никогда не думал, что мне доведется лететь на такой волшебной машине!
Виолетта открыла глаза и увидела Ершова, стоящего в дверях пилотской кабины. Могучий инвазивный лейтенант смотрел вниз через стеклянное окно в полу под ногами у пилотов и время от времени вставлял короткие фразы в восторженный монолог одного из них.
– Ерш, ты не представляешь! – вещал немолодой пилот. – У этой вертушки девять тысяч налета! Девять! Она все равно что только что с завода! Это чудо! В ней ВСЁ работает, веришь?! Я клянусь! Все! Прямо мечта из детства ожила и появилась! Как вообще вы ее нашли?!
– Случайно, – хмыкнул Ершов, выходя в эфир. Он машинально выудил из штатного гнезда новенького скафандра разъем для подключения к внутренней радиосети и замер, растерянно оглядываясь. – Черт… – выдохнул он. – Никак не могу запомнить, что здесь нет внутренней связи. Опять достал штекер!
– Мы решили не портить такую красавицу. – Пилоту надоело орать, и он тоже вышел в эфир. – Резать обшивку, тянуть внутреннюю линию, вмешиваться в заводскую сеть – это же варварство! У меня рука не поднимется на такое зверство – курочить новую машину! Да таких никто не видел двести лет! Я вообще не понимаю, каким чудом она сохранилась в таком состоянии. Не иначе сама Шаро припрятала для нас эту птичку!
– Ее ангар закупорило обвалом, а пожар выжег весь воздух, – объяснил инвазивный. – Профессор из Археологического сказал, что там фактически образовался вакуум или что-то в этом роде, я в подробности не вдавался. Короче, не из-за чего вертушке было портиться. Ты вон дока благодари. Это она ангар нашла. И первая испытала вертолет на прочность. Своей головой.
– Док! – Пилот обернулся и вытянул шею, пытаясь рассмотреть Виолетту через дверь кабины. – Я вас люблю! Готов жениться не глядя! Мы назовем эту птичку в вашу честь! Как только вернемся, уломаем технарей за четверть суточного рациона и нарисуем ваше имя во весь борт!
– Спасибо… – Виолетта невольно улыбнулась под одобрительными взглядами улыбающихся штурмовиков, плотно заполнивших пассажирский отсек вертолета. – Мне очень лестно…
– Это вам спасибо, док! – Пилот вернулся к управлению. – Осчастливили летуна под старость лет! Подарили такое сокровище! Наша-то развалюха едва живет, того и гляди развалится прямо в воздухе! Я каждый раз захожу в кабину словно на эшафот! Когда над ГЭС патрулируем, еще куда ни шло, есть слабая надежда, что падать придется в воду, вдруг выживем! А над Военизированным Поясом идти – все равно что мимо деревни лигов шествовать! В любую секунду может произойти что угодно, и все только нехорошее! А тут – новая машина! НОВАЯ, Ерш! Я третью неделю живу в сказке!
– А лиги нас не достанут? – поинтересовался Ершов, кивая в стеклянный пол на проплывающие под ними руины какого-то города. – Если из пулемета бить, то дальность позволяет…
– Лиги? Нас? – хохотнул пилот. – Замучаются пыль глотать! В эту птичку надо еще попасть на такой скорости! Да я при первой же вспышке поднимусь на четыре тысячи метров! Могу даже на четыре с половиной! Они нас увидеть-то не смогут, не то что достать! Это же новый вертолет, а не какая-то прогнившая от древности развалюха!
Поток пилотского счастья лился непрерывно, и Виолетта поняла, что улыбается во весь рот и больше не чувствует страха. Она окинула взглядом внутреннее пространство вертолета. Штурмовики сидели плотными рядами, кто-то спал, кто-то тихо беседовал с соседом напрямую, соприкоснувшись гермошлемами. Сидящий в последнем ряду Малевич смотрел в иллюминатор и никак не демонстрировал своего главенства, наверное, поумнел, побывав у ГХК. Пара его телохранителей из отдела охраны высших должностных лиц резалась друг с другом в «морской бой» на куске целлулоидной бумаги. Позади, в грузовом отсеке, мерно подрагивали в такт вертолетным вибрациям плотно закрепленные контейнеры со снаряжением экспедиции.