Тем временем гранатометчики торопливо направились к тому месту берега, куда должен выйти понтон с корабля. Последние пару десятков метров сваи вбивать уже не приходилось. Просто укладывали гати. Четверо автоматчиков, первыми принявшими бой с крабами, остались на месте и принялись разглядывать мертвых тварей.
— Похоже, в тех краях, откуда эти приплыли, таких зверушек нет. Ишь, с каким любопытством смотрят… Черт! Сейчас они следы наших найдут!
— Так их же крабы затоптали, командир…
— Затоптали, да не все… Так. Приготовиться. Оружие к бойницам. Стрелок, займи свое место. Только не верти башней и не дергай стволом раньше времени. Бойницы пока тоже не открывать. Только по моей команде. Первой очередью, как только скажу, снять этот чертов воздушный шар. Ясно?
— Ясно, командир.
Бойцы оживились и тихо, стараясь не издавать лишних звуков, стали занимать свои штатные боевые места.
Тем временем Борис включил рацию и надел наушники.
— База. База. Я кордон. Как слышно? Прием. База. База. Я кордон. Ответьте.
В наушниках зашипело, и затем послышался голос:
— Кордон. Я база. Слышу хорошо. Прием.
— Есть коробка. Большая. Повторяю. Коробка. Большая. Плоскодонка. Наведена гать в районе бывшей подрывной станции. Дистанция пятьсот. Идет выгрузка. Живая сила. Много. Техники пока не вижу. Это те же гости. Как поняли меня? Прием.
— Кордон. Понял вас хорошо. Есть коробка. Плоскодонка. Идет высадка. Район подрывной станции.
— Все верно. Вижу… так… больше двух по полста карандашей.[20] И выходят еще. Как поняли?
— Понял хорошо! Две по полста. И есть еще.
— Так точно. Туман рассеивается. Скоро будем видны. У них есть воздушный наблюдатель на аэростате!
— Понял вас.
— Вижу название коробки! — Колесников пристально уставился на проявившиеся в рассеявшемся тумане темные буквы с ржавыми подтеками на борту судна.
— Слушаю!
— Латиницей. D… I… DIG… да, вроде так… DIGNA… нет… DIGNIDAD… Да, точно! DIGNIDAD!
Кныш уже закрывал аккумуляторное отделение броневика и включал массу, когда Михеев нервно дернулся, убирая от уха наушник рации.
— Мммать их! — зло выдавил он.
— Чего такое? — напрягся Тигран, нетерпеливо ожидающий, когда они, наконец, уедут.
— Эти гады десант на нашем берегу высаживают! Уже больше сотни рыл. Целый десантный корабль подошел.
— Куда?
— На Хмелевку. И понтон навели. Значит, и техника есть.
— Да кто это вообще такие? — тревожно произнесла Рита, переводя взгляд с Тиграна на Михеева.
— Да черт их разберет! Оружие немецкое, еще с той войны. Свастики. И корабль… Как он там… Какой-то… то ли дегенерат. То ли… А. Дигинидад.
Стоявший в стороне и о чем-то задумавшийся Загорский вдруг вздрогнул и вытаращил на морского пехотинца глаза.
— Что? — выдохнул он.
— Сань, ты чего? — Тигран недоуменно уставился на Александра, никак не понимая, что вдруг заставило того настолько перемениться в лице.
— Как вы сказали, корабль называется? — прошептал взволнованным голосом Александр.
— Дигнидад, вроде… — Михеев пожал плечами и тоже, не скрывая своего недоумения, уставился на Загорского. — А ты чего это?
— А ну осади, Михей! — Тигран поднял руку. — Саня, это название тебе о чем-то говорит? Я правильно понял?
Александр вдруг схватился за голову и, массируя виски, словно стимулируя какие-то блоки памяти в голове, присел на корточки.
— Отец… Отец… — тихо повторил Загорский. — Он штурманом в моря ходил. В торговом… Да… Тогда из рейса…
— Чего это он бормочет? — удивился еще больше Михеев.
— Санька, да что такое? — Баграмян присел рядом и несколько раз щелкнул пальцами у Александра перед носом.
— Я слышал это название от отца, — проговорил Загорский. — Он вернулся из рейса. Да. Они подобрали какого-то парня. Прямо в море. Далеко очень. Не тут. И даже не в Европе. Кажется, вообще за экватором… Вид у него был, будто он из Бухенвальда бежал. А парень что-то говорил и все повторял это слово, «Дигнидад». Вызвали береговую охрану ближайшей страны, но пока они прибыли, спасенный уже умер. Не успели… А отец… Он потом гуглил это слово в инете. Я точно помню… Да! Точно! Он распечатывал что-то! У него много распечаток было! — Загорский резко поднялся. Теперь он выглядел крайне возбужденным, словно сделал какое-то великое открытие. — Отец, как и дед, увлекался всеми этими подземельями, как и я. И у него была масса документов. Но он не давал мне их. Прятал. Не хотел, чтобы я этим тоже занимался. Не знаю, почему… И у него есть по этому Дигнидаду что-то… Что-то… И он почему-то те распечатки вместе хранил с документами по подземельям… Тигран!
— Чего? — Баграмян даже отшатнулся от Загорского, как от сумасшедшего.
— Ты же говорил, что улица Гагарина не сильно пострадала?! Так?!
— Ну да. Она далеко от эпицентра, и там низкое все. Волна затухла. Пожаров только… Ну и высотка, которая у повороте на Куйбышева, сложилась, конечно.
— А пятиэтажки, которые возле старого аэродрома Дэвау?!
— Ну, какие-то стоят. А что?
— Ну вот… Знаешь, где раньше трамвай разворачивался? Где конечная? Там пятиэтажка прямо напротив. На той стороне, где еще «Альмак».
— А! Кажется, понял. А с этой стороны, с торца, площадка еще. Там летом постоянно квас с бочки продавали, овощи всякие, арбузы…
— Да, да, да! Что с этим домом?!
— Целый, вроде.
— Это мой дом, Тигран! Нам надо туда!
— Зачем, я не пойму?!
— Вы же хотите разобраться, кто эти люди? Значит, нам нужны записи моего отца.
Тигран взглянул на Михеева. Тот, кусая губу, осмотрел всех и развел руками:
— Ну, один ведь хрен в город ехать за топливом твоим…
Глава 10ГОРОД
Бронетранспортер медленно пробирался по бывшему сектору дачных участков и частных домиков Центрального района. Странно, однако, почему этот район назывался Центральным. Это была северо-западная окраина Калининграда. Район города, наиболее близкий к аэродрому Чкаловский, по которому пришелся один из ядерных ударов. Это обстоятельство не оставило практически никаких шансов неказистым строениям, окружающим район Пятого форта. Мало что сейчас напоминало о постройках: что смела ударная волна, то сгорело от теплового излучения. А позже утонуло в дикой растительности.
Наконец бронетранспортер выбрался из узких и заросших проулков на широкий Советский проспект и медленно повернул направо. Транспорта здесь практически не было. Близость удара сказалась и на машинах, которые смело с дорожного полотна. На пути попадались разве что ржавые и причудливым образом изогнутые мачты уличного освещения да столбы дорожных знаков.
Разглядеть через бойницу, что происходит снаружи, было довольно затруднительно. Как ни старался Загорский, как ни напрягал зрение, перед глазами мелькали лишь уродливые кусты, гнутые столбы да торчащие за изувеченными деревьями руины. И даже это все являлось взору лишь обрывками. Причудливыми видениями, которые взгляд успевал захватить через небольшое отверстие в борту боевой машины.
— А можно наверх? — наконец не выдержал Александр.
— Чего ты там не видел? — проворчал Михеев. — Сиди уж, не дергайся.
— Ничего я там не видел! — воскликнул Загорский.
— В смысле? — Морской пехотинец обернулся. — Ты хочешь сказать…
— Именно, — перебил его Крот. — Я последний раз город видел, еще когда здесь люди жили. Троллейбусы ходили. Магазины работали…
— Вот оно как… — вздохнул Михеев. — Ну тогда тем более. Нечего там смотреть. Еще головой тронешься, не дай бог…
— Не тронусь. За столько лет уже ничего не тронет. Но это мой город…
— Ладно, Михей, пусть посмотрит, — Тигран хлопнул военного по плечу. — Я с ним буду.
Сержант поморщился. Эта идея ему совсем не нравилась, но спорить с Баграмяном смысла не было. Все-таки он местный добытчик и явно уверен в себе.
— Ну хорошо. Только респираторы наденьте. Здесь, конечно, не такой воздух, как у нас в Красноторовке, но все равно… На всякий, как говорится, случай. И это… Глядите в оба. Чтоб какой веткой или гнутым столбом вас с брони не смахнуло. Ясно?
— Да ясно, братан, — Тигран подмигнул ему и, протягивая Загорскому респиратор, стал открывать один из люков в крыше бронетранспортера, позади башни.
— И это еще, — продолжил Михеев. — Тут у вас твари всякие водятся?
— Немного, — кивнул Тигран. — Мелкие по большей части. В городе для крупных особо поживиться нечем. Твари в основном мигрировали на север, ближе к побережью и к Пионерскому. Там и воздух лучше, и растительность гуще, и зверья всякого для добычи тоже хватает. А тут есть, конечно, неприятные экземпляры, но они сами пугливые. На людей, может, и напали бы, но не броневик. Шума боятся. В городе уже столько лет тишь да благодать могильные. Ваш бэтэр для них — самый настоящий монстр…
Справа проплывали нагромождения руин в окружении поваленных и почерневших массивных плит, некогда бывших оградой. Эти развалины отличались от обрушенных и сметенных ударной волной домов тем, что тянулись по обе стороны от дороги на протяжении пары километров, которые путешественники уже преодолели.
— Погоди, — пробормотал Загорский, впервые созерцавший то, что стало с его городом много лет назад. — Это же… Это ведь строгач тут был? Тюрьма?
Тигран кивнул:
— Именно. На полторы тысячи душ.
— А что с зеками стало? Разбежались? — с тревожной дрожью в голосе спросил Александр.
— Сильно сомневаюсь, — мотнул головой Баграмян. — Этот район, как видишь, причесало взрывом капитально. Я думаю, большинство из заключенных, да и охраны тоже, даже не успели понять, что именно произошло.
— А вон там рыбоконсервный комбинат был! — воскликнул Загорский, приподнимаясь над броней и указывая дрожащей рукой влево. — У Ленки Бергер там мама работала…
Тигран схватил его за локоть и заставил снова присесть.