— Да что тут пояснять? От Балтийска до Янтарного местность заражена отравой с моря. Мы здесь в аду. И ресурсы, что мы черпаем на уцелевших складах Балтийской базы и инженерного батальона, — они ведь не возобновляемые. У Пионерской общины воздух куда чище, они там даже охотятся. Однако примкнуть к ним мы не можем. У них ограниченное пространство, самим едва хватает. Пятый форт? Места много, но нам там не рады. Пока мы можем торговать и с теми, и с другими. Но ведь рано или поздно топливо и прочий хлам со складов иссякнут. И нам нечего будет им предложить в обмен на продовольствие. А здесь такой шанс изменить баланс сил. Если есть хотя бы призрачный шанс заключить союз с этими пришельцами, то его надо рассмотреть как оптимальный вариант. Подумаешь, свастики. Подумаешь, нацистская колония. Ты вот о чем поразмысли. Мы живем на этой земле не одно поколение. Но, похоже, что в этой земле осталось нечто, что настолько важно в нынешних условиях, что заставило этих людей пересечь практически половину земного шара. И это в наше-то время! Ну не забавы же ради они пересекли океан и экватор, верно? Так разве плохо, что и мы с этого наследия что-то сможем поиметь?
— Ты говоришь о изменении баланса сил в нашем регионе с их помощью? — прищурился майор.
— Именно. Но не обязательно силой оружия. Возможно, и при помощи тех ресурсов, что кроются за этим загадочным наследием основателей.
— Дружище, я поверить не могу, что ты это серьезно! Да, мы оказались здесь в весьма скверной ситуации и просрочили все мыслимые сроки выживания в данном бункере. Но черт тебя дери, и Пятый форт и Пионерский… Это ведь все наши люди! Мы ведь один народ.
— Командир, давай без патетики, а?
— Что ты имеешь в виду?
— Про один народ, Паша. Когда это мы были одним народом? Когда это мы были едины? Быть может, наши деды, которые жизни и здоровье клали ради общего светлого будущего, это и видели. Только что получили в сухом остатке? Сначала развал страны. Все поделились. На бедных и богатых. Белых, красных, черных, голубых. На столичных и провинциалов. Все друг другу волками были. Даже не по национальному и религиозному принципу. Все морочили друг другу голову. Старались нагреть. Обокрасть. От вшивого таксиста до президента с его чертовым парламентом. А потом что стало, когда вся эта чертовщина началась? Это с ними мы единый народ? Кто там, в Пятом форте? Кто там, в Пионерском? Вот мы здесь с тобой и гвардейцами этими, до конца тебе преданными, — единый народ. И мы должны думать о том, как нам выживать дальше. Если для этого мы сможем использовать каких-то южноамериканских Чингачгуков со свастиками вместо перьев, то почему бы и нет?
— Мы с тобой не один уже десяток лет знакомы, прапорщик. Но когда я слышу от тебя такое, у меня возникает чувство, что я вижу тебя сейчас впервые.
— Василич, я понимаю. Ты офицер. Привык всегда напрямки и напролом. Но в нашей ситуации надо быть еще и политиком. А политика — это гибкость и поиск любых альтернатив. Оценка выгоды. Подумай об этом.
Стечкин какое-то время недоуменно смотрел на своего сослуживца. Человека, умудренного богатым жизненным и военным опытом. Старше него по возрасту никого в колонии не было, и с ним считались все. В том числе и те, кто старше лишь формально. Старше лишь с точки зрения воинских званий.
— Эдик, дорогой ты мой, — усмехнулся майор. — А ты не подумал, что он нам просто голову морочит? Ты не подумал, что, если и возможен такой альянс, они кинут нас при первой же возможности? Кинут и, что еще вернее, ударят ножом в спину. Ты этот вариант не рассматривал?
— Конечно, рассматривал, командир, — покачал головой старый прапорщик. — А кто тебе сказал, что при первой же возможности ударить в спину и кинуть их еще раньше не сможем и мы?
Глава 14В ЛАБИРИНТ
Бронетранспортер продолжал движение. Теперь он пересекал старинный грунтовый аэродром Дэвау. На асфальтово-бетонной площадке у главных зданий аэродрома давно пробились наружу трава и кустарник. В разных местах находились остатки самолетов Ан-2, некоторые из них пришли в такое состояние еще до катастрофы из-за элементарного отсутствия финансирования. Ходили слухи, что саму территорию исторического аэродрома хотели отдать под строительство особняков для состоятельных людей. Было это правдой или нет, неизвестно. В любом случае всемирный катаклизм поставил точку на многих, если не на всех, планах людей.
Само поле давно и обильно заросло высокой травой, которая громко шелестела под подминающей ее бронемашиной.
Тигран внимательно следил за Александром, который, сам того не ведая, демонстрировал признаки повышенной нервозности по мере приближения к указанному им входу в подземный мир Восточной Пруссии. Бросать взгляд на Риту у Баграмяна больше не было никакого желания.
Загорский продолжал копошиться в бумагах. Какие-то откладывал в сторону, какие-то внимательно разглядывал, сжимая трясущимися не только от волнения, но и от движения машины руками. Иногда переворачивал.
— Саня, ты уверен, что нам надо именно в Первый форт? — высказал, наконец, свои сомнения Тигран.
— Да. Форт один «А». Это ближе всего, — быстро проговорил Загорский.
— Да какой, к черту, ближе, Саня? Это противоположный от Пятого форта край города!
— А нам теперь надо Пятого форта избегать. И здесь четко сказано, что форты соединялись подземными переходами. Ты мне лучше вот что скажи: там точно нет никакого поселения?
— Первые два или три года там пряталось немного семей. Но потом их не стало. Ушли или… — Тигран пожал плечами.
— Значит, нам никто не помешает, — возбужденно прошептал Загорский.
От летного поля аэродрома до укреплений Первого форта была пара с лишним километров. Дальше бронетранспортер пересекал коттеджные и дачные постройки, больше потрепанные временем, добытчиками и мародерами, нежели ударной волной, которая в этом районе значительно ослабла для того, чтобы сносить здания, как карточные домики. Дальше, за небольшим полем, виднелось обильно поросшее кустарником возвышение с плоской вершиной.
Окружавшие Кенигсберг форты были похожи. Надежно и навечно вросшее в землю строение из красного кирпича, словно плоская башня бронетранспортера. Казалось даже, что форт не был построен, а вырос из земли и торчал, подобно пню, также окруженному травой, кустарником и мхом. Вокруг все тот же оборонительный ров, который когда-то был заполнен водой. Потом он превратился в болото, а ныне и вовсе пересох и был, возможно, как и в Пятом форте, источником некой субстанции, отдаленно напоминающей торф, но пригодной, однако, для некоторых хозяйственных нужд. Островок форта, окруженный рвом, соединялся с внешним миром двумя перешейками, восточным и западным. Именно перед западным и остановился броневик. Перешеек был перегорожен густым кустарником и молодыми деревьями. Очевидно, здесь уже очень много лет не ступала нога человека.
— Дальше лучше пешком, — вздохнул Михеев. — На бэтэре дольше пробираться будем, нежели на своих двоих.
Все, кроме Кныша, покинули бронемашину. Тот лишь откинул свой люк и высунулся по пояс, утирая своим шлемофоном пот с лица.
— Так вы с нами? — Баграмян выжидающе посмотрел на Михеева.
— Нет, брат. Прости. Нам обратно надо. Гвардия оборону держит. И неизвестно, что там сейчас происходит. Каждый палец, умеющий жать на спусковой крючок, важен. И вы бы нам пригодились.
— Понимаю, — Тигран огорченно вздохнул. — Но сам посуди: если мы найдем подземный коридор до вас, то Красноторовка сможет избежать осады и неизбежных при этом потерь.
— Согласен. Рад, что понимаешь, старший сержант. — Михеев улыбнулся. — И рад, что для нас большое дело делаете.
— Сами-то дорогу найдете?
Пехотинец кивнул:
— Да уж не заблудимся.
Тигран огляделся. Взглянул на Загорского, который, казалось, все больше теряет связь с действительностью и погружается в какие-то свои мысли о предстоящем путешествии под землю. Мельком бросил взгляд на Риту.
— Слушайте, ребята, не в службу, а в дружбу. Женщину домой довезите, до Пятого форта.
И без того хмурая и бледная Рита побледнела еще больше.
— Что?! — зло выдохнула она. — Это с чего ты вдруг избавиться от меня решил?
— Я не решил от тебя избавиться… — развел руками Тигран, но Рита перебила его, продолжая свой гневный напор.
— Тогда в чем дело?! Как это прикажешь понимать?!
— Эй, ребята, да вы что?.. — растерянно пробормотал Михеев.
— Это путешествие может быть очень опасно! — рявкнул на Маргариту, Баграмян, тоже решив повысить голос.
— А чего ты вдруг решил подумать об опасности, которая может грозить другим?!
— Что?! Ты что хочешь этим сказать?!
— Догадайся с одного раза!
— Ах вот оно что?! Ты тут, значит, пресвятая мать Тереза, а я урюк бессердечный?!
— Главное, что проницательный!
— Заткнитесь оба!!! — заорал вдруг не своим голосом Александр. Он стоял, выпучив на Тиграна и Риту глаза и тряс руками, сжимающими добытые под родительской кроватью бумаги. — Проваливайте вдвоем обратно домой и устраивайте свои семейные сцены там!!! На хрен вы мне тут нужны, такие помощники?! От вас толку, что от Чела и Марли было!!!
— Эй, потише ты, — поморщился Тигран.
— Ну, вы даете, ребята, — ухмыльнулся торчащий из люка Кныш.
Рита подошла вплотную к Баграмяну и с вызовом и злобой взглянула в его темно-карие глаза.
— Я вижу, что с Саней неладное творится. А я не из тех людей, которые уходят, когда кому-то, возможно, может понадобиться моя помощь. Понял?
— Вину за то, что я прошел мимо того ребенка, я ощущаю всегда. Четко, ясно и без воплей всяких там истеричных баб! — прошипел в ответ Баграмян.
Махнув рукой, Загорский резко дернул Михеева за рукав:
— Слышь, морпех, у вас гранаты или тротил есть?
Сержант удивленно взглянул на Александра.
— Думаешь, к этой парочке привязать? Я тоже считаю, что только это их успокоит…
— Да нет же, черт возьми. Уже при советской власти старые немецкие казематы часто перегораживали стальными решетками и закладывали блоками, чтоб не лазил никто. Мины там, ловушки разные. Не раз люди в таких местах ги