Наследие Разрушителя
1. Призраки прошлого
С набережной доносилась музыка, смех, отдельные выкрики. Впрочем, ничего особенного — лето, сезон, народ отдыхает.
Я вынул из пачки сигарету, долго крутил ее в руках и, так и не прикурив, отправил обратно. Дурной привычкой я обзавелся года три назад — в том возрасте, когда нормальные люди бросают. Хотя, положа руку на сердце, нормальным я никогда не был, и из попытки им стать так ничего и не вышло. К сожалению…
В голове упорно крутились слова из «Острова Мертвых». Сто лет не перечитывал, но некоторые образы впечатываются в память намертво. Самое начало, помните?
«Жизнь — это штука, которая мне напоминает пляж у Токийского залива. Все приходит и уходит. К берегу прибивает странные, уникальные предметы. И я — один из них. И вы тоже».
И пусть я никогда не видел Токийского залива, но море — вот оно, шуршит прибоем по гальке, отражает ночное небо, протянув к моим ногам лунную дорожку. Интересно, если прямо сейчас по ней уйти, как скоро меня вынесет обратно на берег? В том, что вынесет, сомневаться не приходится — вынесло же три года назад, когда шансов вроде как не было. Почему и зачем? Ответа на этот вопрос я так и не получил. Впрочем, высказав вселенной всё, что думаю по поводу её чувства юмора, я всё же остался на берегу. Я, или моя пустая оболочка? А вот ответ на этот вопрос знать мне совсем не хотелось.
Арчи Бесстрашный чего-то боится? Впрочем, Арчи погиб во время Великого полнолуния Каиноса. А я… Кто я? Зачем я? И есть ли мне место на этом берегу?
«Есть такой доктор — психотерапевт называется,» проснулся вдруг внутренний голос.
Я только рассмеялся. Да, с моими проблемами только по врачам и ходить. Рассказать про Паутину, Мастера, про дракона не забыть, про Зазеркалье… А ещё знаете, доктор, я — разрушитель, и однажды чуть не угробил мироздание.
Снова, как это бывало не раз, я провалился в воспоминания, среди теплой летней ночи ощутив дуновение морозного ветра, колючие снежинки на лице…
***
Холод. Какой-то дикий, просто арктический холод окружал со всех сторон, сковывал тело, проникал до костей. А я-то, дурень, думал, что после смерти ничего нет! Может, и ничего, кроме этого холода. Как у Данте…
«Открой глаза и двигайся, не то и правда окочуришься!» — рявкнул кто-то, казалось, прямо у меня в голове.
«Как, интересно, можно окочуриться после смерти?!» — удивился я про себя, но тут неподалеку раздался треск дерева, и на лицо посыпалось что-то колючее и еще более холодное, чем окружающая реальность. Глаза открылись сами собой. Солнце, снег, деревья. Любопытная белка таращится на меня с низко нависшей ветки глазками-бусинками.
Кое-как подтянув окоченевшие ноги, я сел, потом встал. Там, где опирался рукой о снег, остался кровавый след. Я поднес к глазам ладонь и какое-то время рассматривал пересекавший ее глубокий порез. Нет, никакой амнезии. Я совершенно точно помнил, где, как и зачем разрезал руку. Там, на Гард-Анча, когда пытался уничтожить мироздание. Я — Разрушитель. Разрушитель!
— Не-ет! — заорал я вслух, окончательно уверившись, что злодейка-судьба лишила меня даже возможности достойно уйти. Прыгнув с башни, я лишь хотел умереть. Тогда почему жив?! Что делаю в этом насквозь промороженном лесу?! Что еще кому-то от меня надо?
Конечно, при моем легком наряде и трескучем морозе можно просто усесться под первым деревом и дожидаться смерти. Вместо этого я побрел вперед, на каждом шагу проваливаясь в глубокие сугробы. Холод пробирал до костей, и чтобы бороться с ним, требовалось что-то посерьезнее постоянного движения. Огонь, например, или хотя бы куртка. Увы, ни того ни другого… А не все ли равно тому, кто не желает жить?! Я продолжал идти — без цели и без надежды. Просто идти, потому что ничего другого и не оставалось. Идти, пока есть силы… Потому что лечь и умереть я всегда успею.
***
Я всё же закурил. Сухой горький дым привычно наполнил лёгкие, не принося, впрочем, ни удовольствия, ни облегчения. Зачем курить, если тебе это совсем не нравится? А зачем жить, если не видишь смысла? Иногда я жалею, что не замёрз в том зимнем лесу, куда меня выкинуло три года назад, после полнолуния Каиноса. А иногда кажется, что и тот лес, и Каинос, и вся Паутина мне просто приснились. Только я слишком хорошо знаю, что это не так.
— Жалкое зрелище, — голос, выдернувший меня из глубин самокопания, был женским и казался смутно знакомым. Как будто из другой жизни.
На гальку рядом со мной кто-то сел. Я нехотя повернул голову и встретился взглядом с Марой. Всё те же фиолетовые глаза, ветерок треплет смоляные локоны. Почему-то я даже не удивился. Словно где-то в глубине души знал, что прошлое не отпустит так просто, и рано или поздно кто-то из его призраков прорвется в реальный мир, чтобы… Чтобы что?
— Привет, — криво усмехнувшись, сказал я, — давно не виделись.
— Давненько, — кивнула она, испытующе глядя мне в глаза. Интересно, что она пыталась там высмотреть? — Угостишь сигареткой?
— Не знал, что ты куришь, — я протянул ей пачку, а потом ещё и зажигалкой щёлкнул.
— Ты, вроде, раньше тоже не курил, — заметила она, затянувшись.
— Всё когда-то меняется, — пожал я плечами и тут же задал прямой вопрос, — Зачем ты здесь?
— Соскучилась, — хмыкнула она.
Я рассмеялся.
— А серьезно?
Она снова сделала затяжку, перевела взгляд на воду.
— В Зазеркалье я только и мечтала, как выберусь и отомщу тебе, — Мара скрипнула зубами. — А после всего, что мне рассказал Мерлин…
— Это он тебя вытащил?
— Угадал. В общем, после его слов мое желание убить тебя стало ещё сильнее.
— И что мешает? — лениво поинтересовался я.
— Ты, — ответила она и вдруг с силой толкнула меня в плечо. — Ты! Слабак и придурок! Что за интерес бить лежачего? Ты и так наполовину мертвый.
Я пожал плечами и отвернулся. Она права, я действительно давно не живу, а существую, изо дня в день повторяя одни и те же бессмысленные телодвижения. Так что, если Мара и пыталась меня задать, у неё ничего не вышло.
— Спасибо, что пришла и рассказала мне об этом. Что дальше?
Мара докурила и выбросила окурок в море. Я неодобрительно поцокал языком: для кого, спрашивается, урны возле каждой лавочки? Впрочем, вряд ли ей есть дело до таких мелочей.
— Так чего ты хочешь? — повторил я вопрос.
— Силу, — ответила она.
— Извини, что? — не понял я.
— Силу разрушителя. Силу, что досталась тебе от нашего отца! Силу, которую ты всё равно не используешь.
— Зачем она тебе?
— Ну уж точно не для того, чтобы сидеть на берегу моря и выть на луну, — фыркнула она.
— И всё же?
— О, Бесформенный! Тебе это зачем? Просто отдай силу, и всё. Ты ей всё равно не пользуешься.
Я отрицательно качнул головой.
— Обойдёшься.
Силой я действительно не пользовался, хотя в быту по мелочам магией баловался, но Мара точно не тот человек, которому можно доверить столь опасную игрушку.
Она снова толкнула меня и вскочила на ноги. Я поднялся следом.
— Я всё ещё хочу тебя убить, — выкрикнула она.
— Попытайся, — я сжал и разжал кулаки, чувствуя, как в пальцах начинает пульсировать магия. Стоило немалых усилий научиться её контролировать, прятать, но сейчас я намеренно позволил ей проявиться. — Поверь, это будет не так просто, как тебе кажется.
— Не сегодня, — она сделала шаг назад, — не сейчас. Не так.
— Как тебе будет угодно, — хмыкнул я.
— Мир называется Амешт. Ты знаешь, что делать.
И она исчезла, рассыпавшись фонтаном искр.
Я лишь сухо рассмеялся. Амешт — очень интересно. Чего она пытается от меня добиться? С какого перепугу я вдруг должен бежать на этот самый Амешт? И, главное, где его искать? Впрочем, какая разница? Я туда всё равно не собираюсь!
«Амешт — родной мир твоего отца,» заметил внутренний голос.
«Охренеть — не встать!» Я отвернулся от воды и решительно зашагал к ведущей с пляжа лестнице.
«А Моргана от тебя так просто не отстанет,» продолжал голос.
— Отвали, — сказал я вслух.
Внутренний голос в нынешнем виде появился у меня после Полнолуния Каиноса, и я так и не понял, что он такое. Впрочем, жить он не мешал, к убийствам младенцев не подталкивал, перехватить управление телом не пытался. Ворчал, правда, как старый дед, но с этим я смирился. Как и с тем, что голос не хотел признаваться, кто он и откуда взялся. «Я не душа твоего отца,» — вот и вся информация. И то хлеб, как говорится.
Стоянка, где днём с трудом можно было отыскать свободное место, сейчас пустовала. Лишь мой старенький Фольксваген поблескивал черной краской в лунном свете. Да, кто б мне несколько лет сказал, что Арчи Бесстрашный забьёт на подвиги и подастся в таксисты. Увы, знал бы где упасть — соломки бы подстелил. Впрочем, работа как работа, особенно в курортный сезон, и никаких тебе драконов.
Я подошёл к машине, открыл дверцу.
— Арчи…
На сей раз я подскочил, как ужаленный, резко обернулся. Передо мной стояла Сахара — точно такая, какой я её запомнил: каскад песочно-золотистых локонов, желтые кошачьи глаза, невероятный наряд из легчайшего газа. Богиня Пустынных ветров собственной персоной.
— Добрый вечер, Прекраснейшая, — поздоровался я, глядя на неё скорее настороженно, чем восторженно.
С чего вдруг я всем срочно понадобился?
— Настал час испытаний, Арчи, — провозгласила она.
Я сдержался, чтобы не ругнуться. Вместо этого спросил:
— Почему бы всем просто не оставить меня в покое? Я больше не герой.
— Герои не бывают бывшими, — возразила она.
— Как видишь, бывают.
— Тогда почему ты не отдал силу Моргане?
Я резко выдохнул и оперся спиной о машину.
— Она слишком непредсказуема и традиционно играет не на той стороне.
— Вот видишь, тебе не всё равно, — хитро улыбнулась она.
— Это не отменяет того факта, что я — разрушитель, и путь в Паутину мне заказан, — отозвался я с горечью.