А как на моем месте поступил бы отец? А если… да ну, глупость! И все же… Я отключил колдовское зрение. Темно, вот и все что можно сказать. Нет, не совсем. Серый рассеянный свет шел откуда-то сбоку, но я никак не мог определиться с его источником. Зато теперь смог рассмотреть дверь и определить, что закрыта она на простейший крючок. Тем не менее, памятуя о предыдущем опыте, хвататься за него я не торопился.
Может, обмотать ладонь рукавом? Или так…
Я поддел крючок ножом. Едва сталь коснулась крючка, камень в рукояти вспыхнул рубином. Даже обычным зрением стала видна сеть заклятия (нужный термин сам собой всплыл в голове), которая вдруг потекла, как подмоченная акварель, но не вниз, а к ножу! Мгновение — и дверь очистилась, а кристалл в рукояти хоть и погас, но приобрел багровый оттенок. Интересный ножичек, очень интересный…
Крючок упал, дверь приоткрылась и мне стало не до размышлений о причинах и следствиях, и, позабыв про осторожность, я шагнул в комнату.
И тут же провалился в густую пыль чуть не по щиколотку. От моих шагов она немедленно поднялась в воздух, отчего видимость снизилась практически до нуля. В носу и горле словно наждачкой провели… Сдерживая рвущийся наружу чих, я бросился к окну, занавешенному тяжелыми шторами. Странно, что я его вообще рассмотрел, кстати.
Стекло также покрывал слой вековой пыли. Сквозь него с трудом пробивались даже лучи закатного солнца. Отодвинул портьеру, всё-таки чихнул и, не без труда справившись с мудреным запором, распахнул тяжелые створки, впуская солнечный свет и свежий воздух.
За спиной раздался истошный визг. Я подскочил, резко крутанулся на месте, для острастки выставив перед собой нож. Никого. Слуховые галлюцинации, что ли?
-Эй, кто здесь? — позвал я, не слишком надеясь на ответ.
— Солнце… убери…
Дрожащий девичий голосок шел из-за плотной портьеры, отгораживающей дальний угол комнаты. В три прыжка я оказался там, отдернул занавесь… За ней оказалась широкая кровать. Впрочем, пустая. Щель между ней и стенкой казалась мне слишком узкой даже для ребенка, и все же именно оттуда доносился подозрительный шорох.
— Солнце, — снова раздался голос, — убивает…
— Эй! Ты ташшар, что ли? — спросил я.
— Как ты узнал? — Из-за кровати высунулась симпатичная девичья мордашка: узкое лицо с тонким носом и огромными, черными как ночь глазами. Такого же оттенка густые растрепанные волосы, между влажных губ явственно проглядывают клыки. — Свет. Глаза болят, — снова пожаловалась она.
Солнце к тому моменту уже село, и комнату наполнял сероватый свет сгущающихся сумерек. Но, пообщавшись с Лукасом и сородичами, я узнал, насколько чувствительны глаза у созданий ночи. Так что послушно вернулся к окну и задернул штору.
— Лучше?
— Конечно, — подтвердила девчонка, которая успела забраться на кровать и теперь куталась в тонкое кружевное покрывало. — Ты кто? Ты не состоишь при дворе.
— Ага, — не стал спорить я. — Меня Роман зовут.
— Какое странное имя… — заметила она. — Что ты делаешь в моей спальне?
— Э-э… — Я принялся отчаянно скрести затылок, активизируя работу мысли. Какая, нафиг, спальня? Комната выглядит так, словно сто лет простояла закрытой. На толстенном слое пыли только мои следы. Как она сюда попала, это чудо с крылышками?! Ну понятно, могла и прилететь. Только окно ведь тоже веками не открывалось…
Девчонка продолжала подозрительно смотреть на меня, на лице отражались напряженные размышления.
— Ты — не ташшар! — выдала она вдруг.
— Нет.
— Ты — Хайверг! — припечатала она. — Ты не боишься света!
— Не спорю.
— Шпион! Убийца! — Она сорвалась с места и, раз взмахнув крыльями, оказалась рядом, целя мне в лицо острыми, как у кошки, когтями.
Я успел увернуться и схватить разъяренную фурию за запястья.
— Эй, ты чего? Что я тебе сделал-то?!
— Ты хотел меня убить, хотел убить! — повторяла она, пытаясь вырваться.
— Во ненормальная! Да с чего ты взяла?
— Ты — Хайверг!
— Ага, а ты — ташшар. И что?
Девчонка перестала дергаться и свела брови на переносице.
Мысль, посетившая мою голову, и самому показалась дикой, но как версия имела право на существование.
— Послушай, малышка…
— Не смей называть меня так! — припечатала она, мгновенно обрастая ледяной коркой высокомерия.
— Ну извини, не представили…
— Я — Амелия, дочь Вальхидаата, правителя империи Ночи! Я — единственная наследница Древа Тьмы!
— Ух ты! Здорово! — высказался я. — Послушай, Амелия, я не собираюсь тебя убивать и не собирался.
— Почему я должна тебе верить?
— Потому что я не сделал этого, хотя и мог. — Уточнять, что понятия не имел о ее присутствии, я не стал. — Давай так. Я сейчас отпущу твои руки, а ты не станешь на меня бросаться. И поговорим. Просто поговорим. Хорошо?
Она кивнула.
— Но если ты попытаешься… только попытаешься. Я позову стражу! И тебя кинут в яму с отщепенцами! А они очень голодные!
— Считай, что напугала, — хмыкнул я и выпустил ее руки.
Амелия потерла запястья, отступила на шаг.
— Ты сильный… для человека.
Я промолчал.
— Так зачем ты забрался в мою спальню и чего хочешь? — снова спросила она.
— Я не думал, что здесь кто-то есть. Я… я мать искал.
— А, так ты заблудился. — Она снова сосредоточенно сдвинула брови. — Хорошо! Я спрячу тебя… в шкафу! Там не слишком удобно, но все же лучше, чем в яме с отщепенцами. А потом, когда охотники улетят, я тебя выведу.
Я шумно выдохнул и снова взял ее за руки:
— Амелия, очнись! Здесь нет стражи, нет охотников. Оглянись вокруг! Что ты видишь?
Она послушно завертела головой. На лице отразились удивление, паника. Похоже, девчонка только сейчас заметила тлен и запустение, окружавшие нас.
— Дневные Гончие! Что здесь случилось? — Она оттолкнула меня, метнулась к двери. — Гаала! Гаала! Отец! — выскочила из комнаты и застыла на верхней площадке лестницы. — Что это? Колдовство? Этого не может… Проклятые Хайверги!
Она снова бросилась на меня, на сей раз с кулаками, но в следующий момент уже рыдала, склонив темноволосую голову мне на плечо: рост у принцессы оказался модельный. Я погладил ее густые, пахнущие горькими травами волосы, промямлил неловко:
— Не плачь, все будет хорошо. Что-нибудь придумаем.
Идей — аж одна: как-нибудь связаться с Лукасом и Алвой. Все-таки этот зверек — их породы.
— Это все проклятие, — говорила между всхлипами девчонка. — Оно действует! Это та ведьма… — Она подняла голову и с сомнением посмотрела мне в глаза. — Ты же Хайверг…
Уй-й, блин!
— Я в этом не виноват.
— И ты меня не убил… — продолжила она задумчиво. — Ты — неправильный Хайверг. Почему?
— Новое поколение, усовершенствованная модель.
— Ты о-очень непонятно говоришь. И выглядишь не так, как другие.
— Наверное, на то есть причины, — глубокомысленно заметил я, потом приобнял девушку за плечи и подтолкнул к кровати (единственное место в комнате, где можно присесть). — Слушай, красавица. Есть проблема. Я начинаю догадываться, что могло случиться, но не хватает информации. Так что расскажи мне о себе, о своем мире, о Хайвергах, о проклятии.
— Зачем? — В голосе снова слышалось подозрение.
— Затем, что я об этом не знаю!
Я резко сел на кровать, похлопал по матрасу рядом. Амелия осталась стоять, обхватив руками худенькие плечи.
— Понимаешь, я не из этого мира, — продолжил я говорить, — и месяц назад вообще не знал ни про Амешт, ни о том, что я — Хайверг. Но сумасшедшая ведьма Моргана выкрала мою мать, и теперь мы с отцом ее ищем. Ищем! Черт! Мы пол-Амешта прошли, чтоб добраться до этого замка! А здесь… отец с Лексой куда-то делись, а я наткнулся на потайной ход и пришел к тебе. Вот, в общем, и вся история. И сейчас я просто хочу понять. Понять, черт бы все побрал!
Амелия присела на краешек кровати и тут же отодвинулась как можно дальше, словно и не на моем плече рыдала несколько минут назад. Нервно хихикнула.
— Знаешь, отец всегда шутил, что отдаст меня замуж за того, кто преодолеет Проклятие Дня. Ты, похоже, подобрался ближе всех к идеалу.
— Вряд ли он имел в виду Хайверга…
— Не знаю, кого он имел в виду, — и снова нервный смешок, — я проклята с рождения. Претенденты на мою руку и без того не строились в очередь. Но отец верил в истинную любовь.
— Хорошая штука. Жаль, редко встречается, — покивал я, — но что там с проклятием?
Она отвела глаза, облизнула губы.
— Это ведьма Кадарга, слышал о ней?
— Нет.
— Да, помню. Ты ничего не знаешь. — Она сжала пальцами виски. — Голова кружится. И твой запах… Я такая голодная, словно сотню циклов ничего не ела.
Похоже, так оно и было. Но я промолчал.
— Тебе надо уйти, — сказала она вдруг. — Мне сложно сдерживаться, а ты… не хочу, чтобы ты пострадал.
Амелия посмотрела на меня, в глубине глаз загорелись звериные огоньки. Я невольно потер шею.
— Ты боишься, что убьешь меня?
— Нет, что ты… — удивилась Амелия, — мне не нужно столько. Но ты потеряешь разум, если я укушу тебя.
— Вторичный ташшар? — уточнил я.
— Мы называем их отверженными, — поправила она, — тех, кто из-за укуса ташшара теряет разум. Но есть другой способ. Безопасный. Если сделать надрез и собрать кровь в кубок… — Она сделала паузу, нерешительно продолжила: — Но я не смею просить.
Мысль о том, чтобы напоить ее собственной кровью, казалась чудовищной. Это напоминало сатанинский ритуал, черную магию. С другой стороны, девчонку жалко. Тут сутки не поешь — живот к спине подводит, а ей каково? Да и потом, наверное, лучше так, чем ждать, когда инстинкты возьмут верх над разумом и она таки набросится на меня. Отец, конечно, говорил, что кровь Мастера защищает, но проверять что-то не хочется.
— Сколько тебе нужно? — спросил я, решившись.
Она развела большой и указательный палец сантиметров на пять.
— Так. Или чуть меньше.
Я скрутил крышку с походной фляги, потом сжал кулак и резанул запястье ножом Дрона. Темная кровь тоненькой струйкой потекла в подставленный сосуд. Девчонка напряженно ждала, тонкие ноздри нервно подрагивали.