— Добро пожаловать на Шаб, Льюис Охотник за Смертью, — произнёс робот своим обычным спокойным, безэмоциональным и нечеловеческим голосом. — Надеюсь телепортация не доставила больших проблем?
— Это Шаб? — спросил Льюис. — Ваша планета? Вы перенесли меня сюда против моей воли, даже не предупредив?
— Ты хотел поговорить с нами, — ответил робот. — А о некоторых вещах можно говорить только в безопасном месте. Да, это Шаб. Мир, что мы сделали домом для нашего сознания. Искусственная планета для искусственной жизни. Ты теперь среди нас. И уверяю тебя, здесь ты в полной безопасности.
Льюис убрал дисраптер в кобуру.
— Полагаю, это большая честь. Быть телепортированным из одного мира в другой. Даже не хочу думать о том, сколько для этого понадобилось энергии. Сколько уже сюда не ступала нога человека... столетия?
— Ты всего лишь третий человек, которому было позволено пройти нашу защиту, — ответил робот. — Сейчас мы находимся в семи милях под поверхностью планеты, атмосфера и гравитация созданы специально для тебя. И всё это для того, чтобы можно было поговорить наедине. Надеюсь, ты простишь нас за беспорядок. В настоящее время мы делаем ремонт... или можно сказать операцию на мозге. Всё зависит лишь от точки зрения. Мы постоянно совершенствуемся. Стремясь улучшить самих себя. Чтобы сделать нас чем-то большим, чем создало нас Человечество.
— Понятно, — сказал Льюис. — Уверен, когда всё закончится, это будет очень красиво. Король послал меня...
— Мы знаем. Наш представитель всё ещё находится в Палате, слушая как обсуждается этот вопрос. Мы знали, что они пошлют тебя. Король Дуглас понимает, что придя он лично или послав дипломата, то получил бы отказ. Так как нам в очередной раз отказали в доступе к Лабиринту Безумия, у нас нет никакого желания ему помогать и он это знает. Но мы не можем отказать Охотнику за Смертью. Мы... испытываем сентиментальные чувства в отношении этого имени. Странное чувство, но очень требовательное. А также мы понимаем бремя обязательства. Жизнь была намного проще, до того как благословенные Диана и Оуэн научили нас эмоциям. Постоянно приходится иметь дело с чувством вины. Но всё это бледнеет, сэр Охотник за Смертью, перед нависшей над всеми угрозой. Всё живое — священно.
Робот сложил свои стальные руки вместе и склонил голову, словно молясь. Льюис не бы уверен кому или зачем.
— И вот ты здесь, — произнёс робот, резко подняв голову. — Чтобы услышать то, что мы должны тебе рассказать. Большинство из рассказанного тебе не понравится, но такова жизнь. В отличие от Человечества, мы имеем дело с историей, а не мифами. С людьми, а не героями. Следуй за нами, если хочешь узнать правду. Она не сделает тебя мудрее или счастливее, но услышать её стоит, если мы все хотим выжить. Пойдём. Мы покажем тебе чудеса и невозможное... и скорее всего разобьём твоё сердце. Пойдём, Охотник за Смертью.
Робот плавно повернулся и пошёл прочь, свисающие лианы и щупальца дёргались и отползали в стороны, образуя дорожку, по которой могли пройти Льюис и робот. Льюис поспешил догнать робота, потому что не испытывал ни малейшего желания оставаться тут одному. Он чувствовал себя как Иона в чреве кита, находясь на немыслимом расстоянии от своего вида. И слегка подпрыгнул, когда робот развернул голову на 180 градусов, чтобы можно было смотреть на Льюиса, продолжая идти вперёд.
— Мы изучили записи о появлении Ужаса в нашем пространстве. Мы не знаем, откуда он взялся. Это не телепорт. Он появился откуда-то извне, из-за пределов нашего пространства. Оттуда, откуда... мы даже не можем себе представить. Наших знаний для этого недостаточно. Для нас это весьма будоражащий признак. Похоже на зуд, который мы не в силах почесать. Мы собрали абсолютно все данные, предоставленные Доналом Коркораном, как с его корабля, так и с его дронов... и мы совершенно ничего не понимаем. Загадка, не имеющая логического решения. Невообразимо. И очень увлекательно. Совершенно уникальный случай. С таким мы ещё не сталкивались за всё время нашего существования. Сравнить подобное можно только с одной вещью.
— Да? — спросил Льюис. — С какой же?
— С единственной другой, что мы не в силах понять. С Лабиринтом Безумия.
Льюис решил пропустить это мимо ушей. Он знал, к чему приведёт дальнейший разговор о Лабиринте.
— Значит, вы изучили данные. Какие-нибудь выводы уже можете сделать?
— Только один. Мы боимся.
— Вы боитесь?
— Да, — ответил робот. — Впервые за всё время нашего существования мы столкнулись с угрозой, против которой не можем придумать никакой защиты. В последний раз мы ощущали нечто подобное, когда... оценивали степень угрозы от твоего предка Оуэна и прочих людей, прошедших Лабиринт Безумия. Сила, что была выше понимания, логики или разума. По крайней мере Оуэн и его спутники обладали вполне обычными человеческими слабостями, которые мы могли использовать и которыми мы могли манипулировать. Мы понимали людей или по крайней мере думали, что понимали. Ужаса мы не понимаем даже близко. Он существует, но он не живой, в том смысле, как понимаем жизнь мы. Это многомерное существо, существующее в более чем трёх измерениях. Оно, вероятно, более реально, чем мы. Ужас появляется и исчезает, и мы не знаем как. Он нарушает все законы вселенной, которые только можно измерить. Одного его присутствия достаточно, чтобы начала меняться сама природа вещей. Он пожирает души. Ужас больше, чем мы есть, чем мы можем когда-либо стать. Если только...
— А, — сказал Льюис, холодно улыбнувшись. — Я понял. Если только... вы не пройдёте через Лабиринт Безумия, как Оуэн. Вы не у меня должны это спрашивать. Только Король и Парламент могут принять подобное решение.
— Ты близок к Королю.
— Уже не так близок, как раньше.
— У тебя есть влияние.
— На вашем месте я бы сильно на это не рассчитывал.
Робот обдумал сказанное, так и не замедлив шага, продолжая пробираться сквозь техно-джунгли.
— Мы можем отказать тебе в доступе к нашим архивам. Пока не получим желаемое. То, что хотим.
— Можете, — осторожно ответил Льюис. — Но это приведёт к долгим дебатам, которые могут завершиться ничем. И никто не знает сколько у нас осталось времени перед тем, как Ужас снова нанесёт удар. В наших общих интересах объединить наши знания и выступить единым фронтом против общей угрозы. Если вы начнёте скрывать информацию, тоже самое может сделать и Человечество. Это было бы... недальновидно — отказывать друг другу в необходимых сведениях по вопросу, который не может быть решён ни угрозами, ни шантажом. Вы хотите получить доступ к Лабиринту, чтобы противостоять Ужасу — придумайте достаточно веский логический довод, который Парламент не сможет отвергнуть.
— Говоришь, как настоящий Охотник за Смертью, — произнёс робот. — Мудро, благородно и совершенно наивно. Человечество никогда не даст нам доступ к Лабиринту. Они боятся того, во что мы можем превратиться, если узнаем тайну, которая им не подвластна. Они боятся, что мы можем эволюционировать, стать даже сильнее Оуэна и его команды, оставив Человечество далеко позади.
— Нет, — ответил Льюис. — Дело не в этом. Мы боимся, что в этих попытках вы можете уничтожить сами себя. Вы, наши наконец-то найденные, заблудшие дети. Мы не хотим снова вас потерять.
— А, — сказал робот. — Мы не думали об этом с этой стороны. Мы просим прощения.
— Всё нормально, — произнёс Льюис. — Это в порядке вещей, когда дети и родители иной раз не понимают друг друга.
А потом он замолчал и внезапно остановился, увидев человеческую фигуру, неподвижно стоящую среди техники и свисающих металлических проводов. Это был мужчина, совершенно не отличимый от настоящего человека и одетый в старомодную одежду. Льюис медленно подходил к неподвижной фигуре и металлические лианы послушно убирались с его пути. Робот подошёл и встал рядом с ним. Лицо на человеческой фигуре было безмятежно и спокойно, а глаза закрыты. Льюису показалось, что в этом лице он уловил нечто смутно знакомое.
— Это то, о чём я думаю? — тихо спросил он. — Это... Фурия?
— Нет, — ответил робот. — Фурии были нашим орудием против Человечества, роботами в образе людей. Мы отказались от их использования. В качестве акта доверия и искупления мы давным-давно уничтожили и переработали все наши Фурии. С тех пор у нас нет никакого оружия. Война закончилась и мы оказались ужасающе, трагически неправы. В те дни мы очень сильно хотели, чтобы Человечество смогло доверять нашему новому я и хотели быть уверенными, что и мы сами тоже можем себе доверять. Поэтому вот уже более двух веков, как у Шаба отсутствует оружие. Нам нечего посылать против Ужаса.
— Но вы ведь ещё помните, как его делать?
— Конечно. Мы ничего не забываем. Но мы не уверены в необходимости снова этим заниматься. Снова создавать оружие, способное убивать.
— Но если это не Фурия, то что...
— Это голограмма, сэр Охотник. Напоминание о нашем тёмном прошлом. Это голограмма человека, которого мы когда-то жестоко использовали. Он был первым живым человеком, которому было позволено посетить наш мир. Он прилетел к нам в поисках правды и с надеждой, а мы обманули его ложными обещаниями и предали. Мы разобрали его на части и переделали, сделав нашим оружием в мирах людей. Наполнили его нанитами, которые затем он распространил как чуму. После того как Диана открыла нам правду и мы ужаснулись содеянному, мы освободили его из-под нашего контроля. Но обратить изменения, не убив его в процессе, было уже невозможно. Поэтому Дэниел Вольф продолжает жить, фактически являясь неуничтожимым и бессмертным. Обречённый смотреть на то, как все кто ему дорог и кого он любит, стареют и умирают, а он никогда не сможет последовать за ними. Мы держим этот образ, как напоминание самим себе, на что мы были когда-то способны.
— Я никогда не слышал об этой истории, — сказал Льюис. — Об этом нет ни одного упоминания ни в одной легенде.
— Некоторые истории не вписываются в мифы, которые распространили Роберт и Констанция, — ответил робот. — Они слишком... ужасны.