— «Там высоко — высоко, кто — то пролил молоко, и появилась звездная дорооооога» — шепотом пропела я партию Звездочета, которую мы с братом так любили слушать в детстве, еще на пластинках, и мысли о детстве завертелись в голове.
Глава 2
Я проснулась от яркого солнца в глаза, или от крика. Спина затекла — как я умудрилась заснуть в этой неудобной позе?
— Сири, Сири, — кричали достаточно далеко. Ничего себе, как отчаянно человек хочет получить ответ из смартфона. Это вызвало улыбку — наверное снова с интернетом перебои. Глаза — щелочки никак не открывались, но в масенький просвнт между ресницами видно чистое небо, солнце. Пахнет клевером как в детстве на покосе. Прямо надо мной, гудя как маленький, но сильный бомбардировщик, пролетел шмель.
Шмель? Откуда он взялся? За три месяца здесь не видела и мухи. Подняла голову, но в ушах зазвенело, и в глазах помутнело. Господи, неужели я вчера так много выпила? Еще немного полежу. Если не брать в расчет этот крик и головную боль, то все прекрасно. Тихо и тепло.
Тихо? И тут мне стало неспокойно — я не слышала привычного шума прибоя, криков и шума на площадке. Я так привыкла к этим звукам за лето, что отлично спала под них до обеда. Ну, давай вставай, нужно поискать Спазмалгон и минералку. Не открывая глаз, я немного подняла голову — голова заболела сильнее, и зазвенело в ушах. Села, и зажала руками виски. Что-то липкое было на голове, волосы склеились. Жмурясь от солнца и боли я посмотрела на руки. На них была кровь.
Страх заставил поднять голову, и посмотреть по сторонам. Вокруг были небольшие холмы, заросшие густой, уже желтеющей травой. До ближайшего леса было не меньше километра — он стоял кольцом. Где-то вдалеке блеяли овцы.
Подняться на ноги было довольно сложно — все тело будто побывало в мясорубке. И только сейчас я заметила, что на мне платье. Я лет с двадцати не носила платье, моя привычная одежда: джинсы, брючные костюмы. Мне не нравятся юбки, заплетающиеся за ноги, тем более такие длинные. Подняла подол до колен — ноги были босые, с засохшей между пальцев глиной. Где мой педикюр? Где лак цвета морской волны? Где мои босоножки?
Это сон, или какая — то шутка от съемочной группы? Это подарок на день рождения? Если да, то это самый плохой подарок, ребята.
— Сири, Сири! — голос стал ближе, и сейчас можно было точно сказать, что принадлежит он девочке. Испуганной девочке.
— Эй, ау, где ты, малышка? — я как смогла, громко крикнула в ответ.
— Сири! — радостно крикнули в ответ, — Я здесь, пожалуйста не молчи, я иду к тебе!
— Я здесь, девочка, иди на мой голос. — трава была не выше колена, но девочка, вероятно, скрывалась в низине. Какого черта, какая Сири? Глаза привыкли к яркому солнцу, но боль в висках только усиливалась. Только бы не потерять сознание, только бы дождаться девочку — она позовет на помощь. Губы и горло высохли, хотелось пить.
- Сири! — из-за холма показалась белокурая голова с растрепанными волосами. Девочка подняла руку и помахала мне, рот ее расплылся в улыбке, — как хорошо, что я нашла тебя!
— Да, это прекрасно… Что меня нашли. — прошептала я, почувствовала, как спина покрывается холодной испариной, желудок сжался, и я потеряла сознание.
Я проснулась в полной темноте, пахло дымом. Ну и сон мне приснился! Почему так темно и тихо? Где все? Я села, и спустила ноги с достаточно высокой кровати, если это можно было назвать кроватью. Под рукой угадывался мех, или очень сработанный эко — мех. Реквизит? Широкая кровать — ее противоположную сторону я так и не нащупала. Встала на пол — под ногами было сено или солома. Боже, неужели это не сон — я все еще в этом длиннющем платье. Я потрогала голову — она была завязана плотной и грубой тряпкой.
За перегородкой послышались шаги, и обозначился проем — на меня двигался свет. В комнатку вошла девочка лет десяти. Моя девочка из сна. Она держала в руках свечу. Я схожу с ума? Я молча огляделась по сторонам: стены, зашитые досками, огромных размеров кровать за моей спиной, возле кровати подобие табурета, на котором стоит глиняный кувшин и большое железное блюдо с водой и плавающей в ней тряпкой, небольшое костровище из камней, выложенное в полутора метрах от кровати. Я подняла голову — потолок над комнаткой был частью купола. Перегородка была метра два высотой — видимо там еще несколько таких сараев — комнат.
— Мама, дедушка, она проснулась! — радостно крикнула девочка, уходя в глубь дома, и унося с собой свет — толстую свечу на глиняной чаше. Девочка придерживала второй рукой длинную рубашку
«Юля, не тупи, прошу, не тупи. Сейчас все решится» — я пыталась сдержать себя, чтобы не заорать. Кто придумал эту шутку? Что происходит? Мне больно — это уже не смешно. Свет возвращался обратно — в комнату вошла женщина и сразу поспешила уложить меня в постель.
- Сири, ложись, поспи еще, у тебя большая рана на голове, видимо задели молотом. И подумали, что канула в миру. Поэтому ты осталась жива, — женщина помотала головой, словно представила, что я могла умереть, но отгоняла эти мысли.
— Бей бабу молотом — будет баба золотом, — с истерическим смешком пробубнила я разглядывая женщину. Миловидная, лет тридцати, с густыми пшеничными волосами, естественными кудрями. Волосы были туго заплетены в косу, но выбившиеся из прически волосы, словно слегка расправленные пружинки, обрамляли лицо, и делали его очень нежным и молодым. Голубые или серые глаза, веснушки на носу, если бы не мелкие морщинки в уголках глаз, которые рассказали о хозяйке как о хохотушке, можно было подумать, что ей не больше двадцати. Ее дочке не меньше восьми лет, значит маме около тридцати, или чуть за тридцать. Наверно при солнечном свете волосы все же рыжие. Темное — то ли вишневого, то ли сиреневого цвета платье до щиколотки, поверх платья расстегнутая меховая душегрейка без рукавов мехом внутрь. Ростом, наверное, как я — метр семьдесят восемь, или даже чуть выше.
— Что? Что ты говоришь, Сири? Ты помнишь что случилось? У нас угнали большую часть стада овец. Они наверно забили их, — ответила она, брови ее сдвигались, выражая скорбь. Она уложила меня на кровать, и уселась рядом, — жаль, что ты не успела отогнать стадо в лес.
— Как тебя зовут, — осторожно спросила я, — И что здесь происходит?
Свеча стояла на полу, и освещала сарай. Мне становилось страшно — актриса была жутко реалистичной. В комнату вошла девочка, подала мне дымящуюся глиняную чашку.
— Я Иста, ты не узнаешь меня? — лицо в веснушках стало еще беспокойней. Она произнесла имя с ударением на И, мне было незнакомо это имя.
— а я Юта, — сказала девочка улыбнувшись, — Сири, наверно тебя сильно огрели, и мира забрала твою голову, чтобы кормить ею своих детееей, — страшным голосом закончила девочка.
— Юта, мира заберет твой язык, и им будет кормить своих детей, если ты не прекратишь, — Иста встала с кровати, развернула девчонку лицом к дверному проему, и подтолкнула к выходу из комнаты, давая понять, что пора замолчать.
— Нууу, это дедушка рассказал. Что люди теряют голову и не помнят что с ними произошло, если огреть их по голове, — Юта вышла из комнаты, но осталась стоять за перегородкой.
Я пила горячее питье, похожее на чай из зверобоя с медом. Становилось легче. Голова не болела как утром в поле, но мысли скакали, и я надеялась только на одно — что сейчас я проснусь, мы закончим работу, и полетим домой.
— Сейчас ты еще поспишь, а с ярким ты мне все расскажешь. Забирайся в тепло. — она укрыла меня большой, наверное, сшитой из кусков, шкурой. Мех прикасался к ногам и давал тепло.
Я проваливалась в сон, голова становилась легкой и пустой. Наверно, все же, этот мира забрал мою голову. Ну вот теперь пусть сам попробует с ней пожить. Ну-ну….Молотом…. По голове… мира забрала голову… яркий…..пффф. Я хихикнула и заснула.
Глава 3
Ночной крепкий сон, или горячий отвар, сделали свое дело — голова стала светлой, было ощущение, что проспала до трех часов дня. Я открыла глаза — солнце пробивалось сквозь щели перегородки. В полосках лучей мелкие пылинки в воздухе были похожи на сказочную пыльцу — пыль блестела как мелкие снежинки. Да, это не сон. Все, что произошло вчера — это продолжение чьей — то глупой шутки. Рука по привычке потянулась и стала щупать по кровати в поисках телефона. На кровати не было ничего кроме шкуры.
Я слезла с непривычно высокой кровати. Если сесть на край, ноги не касались пола. У викингов тоже были высокие кровати, потому что так было теплее. Декорации были отличные — даже дырочки на шкуре выполнены толстой иглой, или шилом. Присмотрелась — края мездры рваные, и сшиты овчины не нитками, а тонкими ремешками кожи. Ребята из костюмерки вряд ли стали бы так заморачиваться, даже в Игре престолов для шуб использовали коврики из Икеи.
Подушка тоже была меховая, только мех был стриженый — чуть длиннее, чем каракуль, и стрижка не ровная. Овца для подушки раньше была белой в черное пятнышко. Для диванной подушки решение отличное, а вот спать на таких не очень гигиенично.
Мое платье сшитое грубыми нитками, и ткань, похожая на очень грубый лен. Оно было очень мятое. В такой одежде не то что спать, даже сидеть нельзя — выглядит после того как встанешь картофельным мешком. Выточек на талии нет, но есть широкий кожаный пояс, вот он валяется на полу. Рукава длинные, и что самое интересное — из двойной ткани. О красоте здесь, видимо, речи не идет, главное — тепло. Я подняла пояс — интересная конструкция — нигде не видела ничего похожего. Ремень шириной сантиметров пять, и оба конца порезаны на три узких ленточки — так можно регулировать объем. Судя по всему, чтобы было симпатично, нужно завязывать до основания надреза. А у нас, Шарик, пятьдесят второй размер. А тут — максимум сорок восьмой. Я приложила ремень, соединила концы на животе, и они сошлись. Я сняла его, сложила перед глазами — мне не показалось — это не мой размер!
Когда руками обхватила талию, чуть не потеряла сознание — это не я, это не моя талия, моя была больше и мягче. Но это оказалось цветочками, потому что дальше я решила проверить и выше талии. Меня ожидал шок. Я натянула материал на груди, опустила глаза. Это же не меньше четвертого, Юля. Оттянула горловину платья, и посмотрела внутрь — так и есть — прекрасный четвертый, как в рекламе пластического хирурга, на которого я была подписана в инстаграме. У меня под платьем сейчас бодро колыхались полтора миллиона — именно столько стоит это сделать. Даже в бреду и горячке я не стала бы делать этого, потому что смотреть на фотографии — одно, а лечь под нож хирурга — совсем другое. Да и сиськи по цене двухкомнатной квартиры в моем городе — так себе необходимость, даже если у тебя почти первый.