— Он сам много чего бросает без пригляда, — туманно ответила леди Кларисса, поднимаясь с травы. — Нужная вам литература хранится в моей комнате. Идемте, я все отдам.
«Зачем держать книги в спальне, когда есть библиотека?» — подумал Уилт. Не сумев отказать своей нанимательнице, он покорно поплелся следом и, одолев лестницу, вошел в ее комнату.
Жестом предложив ему сесть в бешено-алое кресло, леди Кларисса скрылась в смежной комнате — мол, за книгами.
Уилта бросило в жар. Пламенеющая обивка напомнила Евины трусы. «Как же смыться, не оскорбив даму?» — лихорадочно соображал Уилт, но тут появилась леди Кларисса, облаченная лишь в трусики и лифчик. Тоже насыщенно красный, гарнитур в черной кружевной оторочке не требовал ничего домысливать, да и владелица его отнюдь не походила на фантом. Застыв в дверном проеме, она оперлась рукою о косяк и скрестила ножки:
— Ты у нас большой мальчуган? Пять футов и девять дюймов? Пожалуй, сосредоточимся на девяти дюймах.
Ошалевший Уилт распознал афоризм Мэй Уэст[9], а Кларисса выдала очередную цитату:
— Хорошая, я ужасно скверна, но, скверная, я ужасно хороша.
Генри оцепенел, и она чуть раздраженно добавила:
— Ну что, проведем совместные исследования?
— Ох… чуть не забыл… надо же сказать Еве, как лучше сюда добраться…
Уилт стремглав кинулся в свою комнату и запер дверь.
Глава восемнадцатая
Дома Ева собиралась ехать за дочурками. Полученное утром письмо директрисы, уведомлявшей о новом повышении школьной платы, так ее всполошило, что она чуть не позвонила Генри, однако сдержалась. Конечно, Уилт скажет, что она сама виновата — дескать, забрала дочерей из монастырской школы, а теперь недельного жалованья в полторы тысячи фунтов не хватит на обучение даже одной из квартета.
Да еще вспомнился взгляд, каким за обедом леди Кларисса окинула Уилта. Очень нехороший взгляд. Дамочка явно запала на Генри. В таком разе, надо как можно скорее ехать в имение. Про месть за шуры-муры было сказано всерьез.
Правда, Уилт вовсе не любитель «пошалить», даже само слово ему противно. Утверждает, что употребление его в неверном значении коверкает английский язык. Вот так же со словом «голубой», которое он использует только для обозначения цвета. Короче, выставляет себя старомодным пуристом, а жену — дурой. Ева пыталась его осадить, но впопыхах вместо «пошалить» говорила «трахнуться». В общем, в этом деле, как его ни называй, Уилт не дока. Если дамочка попробует его охмурить (или какое там верное слово), выйдет облом — он просто-напросто сбежит.
Кроме того, рядом сэр Джордж, который, по словам Уилта, вовсе не сэр, а в определении леди Клариссы — истинный злодей. Уж он-то быстро положит конец всяким шашням. И потом, Уилту важнее подработать, обеспечив Еве и девочкам бесплатный отдых. Экономия-то существенная.
Приободрившись, Ева отнесла чемоданы в машину, потом выпила чаю и в дорогу приготовила бутерброды. Надо было торопиться, чтобы засветло добраться до пансиона. В путь Ева пустилась уже в хорошем настроении.
В машине она обдумывала аргументы, кои убедят директрису оставить девочек в школе. Вся в этих мыслях, Ева сторожко следила за стрелкой спидометра и лишь в Хейлшеме уразумела, что едет не той дорогой, а горючее на исходе. Расплатившись за полный бак, она справилась о проезде в Ист-Уайленд.
— Шибко взяли в сторону, — сказал заправщик. — Это ж почти в Кенте.
— Отсюда далеко?
— Проселками миль сорок. Лучше вернуться в Хитфилд и выехать на дорогу А265 до Беруоша. Там кого-нибудь спросите.
Обслуживая следующего клиента, заправщик бурчал:
— Нечего садиться за руль, коль не ориентируешься. Иль дотумкай поставить навигатор.
Он еще не видел Генри, который скорее поедет по звездам, нежели потратится на электронную штуковину. Ну что ж, обойдемся дорожным атласом, решила Ева, хотя слабо разбиралась в картах.
Она шарила взглядом по атласу, но Ист-Уайленд исчез. Ева чувствовала себя полной дурой. Потом возникла иная проблема: чтобы ехать в Хитфилд, надо было развернуться, однако нескончаемый поток машин не давал пересечь дорогу. Лишь через полчаса один воспитанный водитель пропустил Еву. Потом больше часа она томилась в пробке и только к шести вечера добралась до Хитфилда, где свернула на дорогу А265.
На подъезде к Беруошу Ева уже каялась, что не вняла попыткам Уилта научить ее читать карту. Правда, было это сто лет назад, когда они только поженились и Ева млела от любви. «Зачем? — сказала она. — Ведь я не вожу машину, так что не заплутаю». Когда Ева наконец получила права, она уже так осточертела супругу, что он охотнее научил бы ее, как безнадежно заблудиться.
Что сейчас и произошло. Когда последний раз они ехали в школу, машину вел Генри, а Ева была всецело занята тем, что утихомиривала дочек, ссорившихся на заднем сиденье, и дорогу не примечала. И вот теперь, съехав на обочину, она тупо разглядывала атлас, и тут из близстоящего дома вышла старуха.
Выскочив из машины, Ева подбежала к ней:
— Простите, вы не поможете? Я ищу женскую школу Святого Варнавы, что в Ист-Уайленде, да вот заплутала.
— Никогда не слыхала. Правда, я не местная. Сама-то из Эссекса, навещала племяшку, которая месяц как сюда переехала и, наверное, тоже не знает. Не обессудьте.
Ева опять уткнулась в карту, проклиная заправщика. Пожалуй, единственный выход — в Хитфилде заночевать в гостинице, даже если номер обойдется втридорога. А то она уже совершенно вымоталась и жутко проголодалась. Директрисе позвонит — дескать, проколола колесо, приеду завтра. В приличном отеле можно побаловать себя изысканным ужином с бокалом хорошего вина. При нынешнем заработке Уилта это вполне позволительно.
На другой день, твердо следуя письменным инструкциям портье, Ева добралась до пансиона, где состоялась получасовая желчная беседа с директрисой, потребовавшей немедленно перевести всех четверых в иную школу.
— Интересно, что такое они натворили? — допытывалась Ева.
— Ах, вам интересно? Так знайте: если в ближайшее время ваши дочери не покинут интернат, вас ждут многочисленные иски за хулиганскую порчу школьного имущества и автотранспорта персонала. Полицию я не вызвала лишь потому, что пекусь о репутации школы, а то бы их моментально арестовали. Лучше подумайте о размере судебных издержек, если все сотрудники призовут вас к ответу. Одна из лучших преподавательниц уже отказалась от места и даже попала в больницу, поскольку ваши чада умышленно испортили ее машину. Надеюсь, я удовлетворила ваш интерес.
Кивнув, присмиревшая Ева отправилась в медицинский изолятор, где содержали ее хулиганок. Теперь ей предстоял кошмар обратной дороги.
За завтраком сэр Джордж был благодушнее, чем накануне.
— Ну и куда подевался твой сынок? — спросил он.
— Почему тебя это интересует? Полагаю, он просто не лезет тебе на глаза. Я решила, что лучше вам поменьше видеться. Большую часть времени он будет проводить с Генри.
— С кем? Я был бы признателен, если б ты называла репетитора по фамилии. В конце концов, он всего лишь образованный слуга. Я же не называю своего секретаря «Дорис» или как там ее. Для меня она «миссис Бейл». Соблаговоли и ты называть учителя «мистер Уилт».
— Я буду звать его как мне заблагорассудится, — злобно сощурившись, отрезала Кларисса. — Кстати, я все еще жду твоих извинений.
— Вот как? За что же?
— За свинство в отношении покойного дяди. Почему моего родственника нельзя похоронить на семейном кладбище? Ведь я твоя жена, не так ли?
— К сожалению, дорогая. Но твой статус изменится, если будешь продолжать в том же духе.
Повисло молчание. Сэр Джордж звучно хрумкал подгоревшим гренком, который от души намаслил.
— Что за манеры! — возмутилась Кларисса. — Слава богу, этого не видит наставник Эдварда. Кстати, где он?
— Разумеется, в кухне. Там, где питается миссис Бейл.
— Тогда я позавтракаю в своей комнате, а ты вволю чавкай и хрюкай. Видно, и меня ты держишь за служанку.
Леди Кларисса встала из-за стола и направилась к двери.
— Да уж, гусь свинье не товарищ, — вслед ей буркнул сэр Джордж.
Кларисса остановилась:
— Здесь только одна свинья, которая набивает брюхо отравой, что сведет ее в могилу. Вот тогда будет уместна поговорка насчет смеха и последнего, кто хорошо это делает.
Она вышла, хлопнув дверью, а сэр Джордж положил себе добавку жирного бекона. «Жизнь мою отравляют лишь женины родичи, — размышлял он. — Будь я проклят, если впущу мерзкого старикана в семейную усыпальницу Гэдсли! Что касаемо ее сынка-идиота… Наверняка это он стянул ключи от оружейного шкафа, больше некому. Кретин! Уилт совершит невозможное, если впихнет недоумка в Кембридж. При любом результате охламон не будет мозолить мне глаза. Устрою ему такую жизнь, что он сам сбежит. Пускай найдет работу. А на что он годен-то? Разве что в мусорщики…»
Мысль позабавила, но тут в столовую вошла миссис Бейл, напомнившая, что через двадцать минут должно начаться судебное слушание.
— Какое там дело? — спросил сэр Джордж.
— Избиение таксиста пьяными, отказавшимися уплатить по счетчику.
— Ах это! Быстренько оштрафую его за нарушение общественного порядка.
— Таксиста? За что? Виновны пьяные хулиганы, они ж все затеяли!
— Вы не учитываете жалкого состояния судебной системы двадцать первого века. Тюрем не хватает, а содержание заключенных в следственных изоляторах чертовски дорого. Гораздо экономичнее преподать таксисту урок: в другой раз не сажай пьяных клиентов. Жаловаться на приговор он не станет, ибо смекнет: хорошо еще, что не упекли в тюрьму. Видели бы вы других судей — трудятся в поте лица! Ладно, подайте плащ.
Вздохнув, миссис Бейл вышла из комнаты. И зачем только она взяла эту должность? Покойный муж частенько говаривал: «Закон что дышло…» Судя по сэру Джорджу, закон — не просто дышло, но увесистая шишкастая дубина. Прихватив плащ, в гараже она дождалась хозяина и потом, как всегда, трижды нажала кнопку, чтобы открыть ворота.