Людей надо было переубеждать, что поход безнадежен. Но убедить людей в том, во что им очень тяжело поверить, сложно. Люди не хотели верить, что сила, пожравшая огромные земли, заставившая их всех покинуть отчие дома, будет не то что повержена, а хотя бы остановлена этим ополчением.
Убедить их было сложно. Потому никто и не тратил напрасно силы. Их и так немного. И все силы учтены и посчитаны. И заранее – распределены. Потому Ставка пошла другим путем, следуя завету Старого: чтобы дурные мысли в голову не лезли, голова должна быть забита нужными заботами, а руки – заняты. Потому даже в дороге продолжалась учеба.
Людям просто некогда было остаться со своими страхами один на один.
Стрелки учились на ходу приводить самострелы к бою, заряжать их и разряжать, чинить и менять части механизмов. Драгуны хором повторяли наставления командиров.
А вечером – и так полно забот. Кроме обязательного обихода за конями, надо всем людом обустроить ночлег. Очередная придурь этого безумного побратима князя – Агронома из Агропрома – каждый ночлег люди откапывали прямоугольник рвов и валов, рыли отхожие ямы не только себе, но и коням, чтобы не воняло, ставили палатки, сами себе готовили ужин. Благо, на еде не жадничали, пусть и простой крупы с топленым салом или маслом, но вдоволь. Столько наваривали, что и самим хватало до вздутых животов, да еще и коней кашей прикармливали!
А на сытый желудок, да усталые – какие страхи? Какие мысли? Проваливались в сон без сновидений. Только стража бродила меж рядов палаток да по наружному валу стана, клюя носом, тут же оглядываясь, чтобы этого сотник не увидел – выпорет, как псину подзаборную!
С головным отрядом шел не только Агроном. Но и сам князь со своим отрядом, который довел через Пустоши Змей до побережья. Людей этих теперь было не узнать. Даже женщины отказались остаться на берегу, снарядились в бой, надев накидки крестоносцев.
Но, конечно же, не женщины были силой этого отряда. И даже не крестоносцы. И даже не десяток Паладинов Братства. А маги. Уверовавшие в себя, почувствовавшие вкус новизны, вкус торжества победы в бою и своего могущества, что появился от переплетения школ и умений, от ловкого и хитроумного способа сплетения магических практик.
Магические навыки и умения магов всегда хранились очень строго и очень высоко ценились. Школы магии за очень существенную стоимость давали лишь самый базовый уровень владения Силой. Университет существенно больший объем давал, но и стоил несравнимо. Но ни один маг не откроет другому таинство своего заклинания. Даже в университете преподающие дают только те заклинания, которые уже всем хорошо известны. Базовый набор. Продвинутый базовый набор. Дальше – сам!
А сейчас у магов начался какой-то исследовательский зуд. Началось все еще в самом начале похода, когда уязвленные бездарем командиром, рассуждающим о природе магии, поучающим их, как лучше ИМ, МАГАМ, делать их работу, они стали возмущаться, аргументированно спорить. Так не стало секретов у них друг от друга.
А Сумрак и странные маги, что называли себя и вовсе непостижимо – НИИ, так вообще – перемешали всё, взболтали, выплеснули всё это таинство и секретность магии в Пустошь, показав, что все они, скопом, как маги – никто. А сами при этом не особо и выказывая свое магическое могущество, не задирая носа, ведя себя скромно, нелюдимо, магию применяя крайне неохотно. И показывая им, что можно применять боевые заклинания – не для боя, а бытовые – как раз для боя. Что Щит Магии и Телекинез помогают плавить и обрабатывать металл, что Лезвие Воды и Лезвие Воздуха отлично снимают шпон с бревна, что Таран не только выбивает двери и ворота, а роет каналы и расчищает завалы, что Гнет не только ломает врага, расплющивая его по земле, а выдавливает масло из маслянистых семян, давит виноград, да и склеивает шпон в ванеру (фанеру).
Да и вообще, маги впервые оказались в таком положении, что они не конкуренты друг с другом за золото и внимание властителя, а тонущие на одной лодке. И выжить можно только объединив усилия, сложив, перемножив навыки и умения. Да и впервые маги оказались без вечного ограничения собственного запаса Силы, восстанавливающейся очень долго, а расходующейся – мгновенно. Опять же – благодаря скромному, вечно мрачному, нелюдимому и неразговорчивому Сумраку.
Скверна была проклятием Мира, перекраивающим его лик до неузнаваемости. Люди долгие годы строили города или какие-либо сооружения, а потом бросали их в считаные часы, когда скверна пожирала их труды. Дороги становились непроходимы, мосты курились скверной, на них гнездились Твари. Целые города становились пристанищами Тварей или Бродяг, когда рядом начинала истекать в Мир скверна.
А сейчас – наоборот. Сумрак охотился на скверну. Поглощая ее, заполняя накопители магов, переливая Силу скверны во внутренние запасы Силы магов.
Впервые люди вздохнули свободнее. Впервые скверна не наступала, отбирая у людей жизненное пространство, а уходила, оставляя переработанные Силой скверны почвы и растения. Растения сжигались, Твари изгонялись или истреблялись, зола вспахивалась в тучные черноземы, что оставляла после себя скверна, высаживалось чистодрево. Всего через поколение на этих местах можно будет растить хлеб. Всего через одно поколение!
Сейчас люди просто с восторгом на все это смотрели, строя радужные планы, мечтали. Да шли дальше, на смерть, сжимая оружие в чешущихся по работе руках.
Давно было замечено: чем больше маг расходует Силу, тем больше ее запас. Надо было быстро и враз расходовать. Тогда при следующем наполнении внутренний запас чуть совсем, но прирастет. Но магам Жизни не хватало, чтобы хотя бы вдвое прирастить, увеличить внутренний запас. Всей жизни. А тут маги за день по два раза «опорожнялись». Опытным путем было установлено, что большие объемы растрат Силы не вызывают прирост Силы, а наоборот – вызывают съеживание внутреннего запаса и выжигание магических каналов. Первой пострадала Синеглазка, спасая жизни, не жалея Силу, не жалея себя.
Лишь Сумрак никак не реагировал на любые объемы проходящей через него Силы. Лишь незаметно для себя переходя в сумеречную форму. Это означало, что человеческие пределы прочности исчерпаны.
Так вот за это время, меньше чем за пару месяцев, маги увеличили свою мощь в разы. Нис стал полноценным повелителем, ненамного от него отстала Чума, стремились догнать чумную пару и остальные маги. Синеглазка уже забыла, когда ее Сила – заканчивалась, когда ее настигал прежний бич – магическое истощение.
Возможно, сам Сумрак был уже повелителем магии. Однако, доработав плетение Скрыт, он не только скрывал себя от всех видов наблюдения, но и мог теперь использовать магию прямо со Скрытом. Потому никто не видел его объема Силы, никто не видел Силы его ауры. Как и у Хранителей.
Хранители участвовали в их жизни, в их борьбе. Но как взрослые – в детских играх. Если просят, повозятся с ними. Не просят – они не лезут, сидят или идут в сторонке, занятые целиком какими-то своими мыслями. Похоже было, что они так и не смогли ощутить свою причастность к этому Миру, чувствовали его чуждость. Свою чуждость Миру, этим людям. Были, как и Сумрак, молчаливы, нелюдимы, незаметны.
Сейчас вся одаренная часть отряда живо обсуждала идею бездаря. Агроном опять протянул язык. Напомнив, как ловко удалось погубить отряд Змей, не потеряв ни одного человека, – магической миной. И предложил создать что-то подобное. Но небольшое, легкое, чтобы мог любой человек, не маг, применить опасный, заряженный магией подарочек к врагу.
Предложение вызвало горячие и очень громкие споры и обсуждения. Белый наклонился к Ястребу:
– Академию магии мы этим уже создали. Осталось набрать одаренных детей.
– Осталось выжить… – мрачно огрызнулся Ястреб. – А то я не понял, откуда и для чего у нас третий портал. И почему он не у Лазурного, а у Чумы. Для чего мне выдан Доспех Дракона. Был бы у НЕГО еще один Вздох, тоже бы выдал.
Белый слабо улыбнулся. Он, и правда, чувствовал, что у него появился брат, которого никогда не было. Единоутробный брат-близнец. Им даже не надо было обсуждать что-либо. Они говорили, заканчивая фразы друг за другом, мысля одинаково. Об одном и том же. Это радовало. Всегда приятно ощущать, что ты не один стоишь пред грозным ликом Рока, что за плечами – братья.
Но огорчало и беспокоило предстоящее. Нет, не возможная гибель печалила Белого. Глупо бояться смерти в четвертый раз. Огорчало и беспокоило, сдюжат ли? Сумеют ли? Цена слишком высока. Требования к себе – запредельные. Оттого беспокойство и неуверенность.
У Ястреба – то же. Хотя он и скрывает это за бравадой и показной, безумной легкомысленностью. Именно это его и выдает. Кто-то в тяжкие моменты замыкается в себе, как Сумрак, кто-то, как Ястреб, наоборот – становится шумноватым. На Чуму нападает похоть. От нее Сумрак уже прячется. Нис и Ронг философствуют. И устраивают диспуты по вопросам веры. До плевков в лица друг друга. На Корня находит очередной приступ тревоги, он начинает опять искать скрытых врагов. Да так, что от его взгляда все прячутся. Даже Белый под этим взглядом начинает вспоминать, когда и в чем он был неверен правящему князю Дома Лебедя.
Синеглазка, чувствуя напряженность в Ставке, все чаще плакала, беспокоилась за ребенка. Ее тошнило и мутило. Хотя Чума говорила, что токсикоза у беременных магов Жизни быть не может. Синька таким образом требовала к себе внимания и общества Белого, умом понимая, что он нужен всем, но не понимая этого, не принимая. Он ей – нужнее! В конце концов, не они вынашивают наследника!
Именно поэтому идея Ястреба была встречена шумно, обсуждалась страстно. О чем бы ни думать, только бы не о предстоящем. Всем понравился подход – занять голову чем-то, выдавив оттуда то, что беспокоило. Не давало покоя. Общественное мнение решило, что «гранаты» – как метко и точно назвал их Ястреб, уже чуть ли не штатный нарекатель, – нужно делать из накопителей. Только камни-накопители взрывать глупо. Их и так меньше, чем магов. А подобное их использование еще глупее. Лучше «зарядить» мага, чтобы именно он и взрывал что-либо. А вот природный камень с теми же свойствами – самое оно. И он был в наличии – алтарь. Ронга чуть не порвали голыми руками, когда он заявил, что алтарь – собственность Церкви и является неприкосновенной, священной ценностью. Чтобы остаться целым, Ронг проорал: