Шарлатанка дёргала соседку за рукав, жестами объясняя, что надо воды, а я, ещё немного для виду постояв у прилавка, разочарованно отвернулась, так и не найдя ничего краше первого очелья, но уже побрезговав его покупать.
И нос к носу столкнулась с несостоявшимся женихом.
Глава 10. Рыночные отношения
Давно потеплело, а в толкотне так и вовсе дышать было нечем. Но этот порыв ветра показался ледяным. Он мазнул по моим встрёпанным волосам, шаловливо дёрнул аккуратные локоны на висках Лиля и упорхнул трепать шеренги мелких флажков, перечёркивающих площадь на высоте окон вторых этажей. Лианы с набухшими бутонами цветов, что обвивали столбы по периметру рынка, потянулись к нему навстречу, но отдёрнули плети, испугавшись холода: эдак никогда не расцветёшь. Ветер проскакал по развешанным меж лавками ткачей полотнам, вприпрыжку пронёсся по кругу под многочисленными ногами, задевая подолы.
Одна из юбок, лёгкая, тончайшей работы, задралась выше колен, и девица с лошадиным лицом принялась неповоротливо охлопывать её, не прекращая трещать.
Лиль, до того державшийся чуть впереди спутницы и лишь равнодушно хмыкающий в те краткие мгновения, когда она умолкала, вдруг цапнул её за локоть и притянул к себе.
— О, а мы, вроде, где-то встречались! На-ка подержи, — Вис сунул тыкву мне, не проверяя, поймала ли, схватил подбородок Лиля и с любопытством покрутил из стороны в сторону. — Так… Нет, вот так! О, а вот так узнал!
Тщательно, но не эффективно замазанный синяк на левой скуле бывшего освежил воспоминания, но Лиль почему-то этому не обрадовался. Он вырвался и, закрываясь девицей, как щитом, поздоровался:
— Варна, вот кого не ожидал увидеть в людном месте! Я уж решил, ты горе заливаешь где-нибудь в дешёвой пивной…
— Ты Пузу скажи, что его едальня — дешёвая пивная, он тебе личико и с другой стороны подправит. Для симметрии, — я освободила руку с травмированным пальцем, но тыква оказалась удивительно тяжёлой, так что всё равно пришлось её придерживать. Хотя можно ещё на голову Лилю надеть. Хорошо бы смотрелось!
Позёр неосознанно коснулся щеки, с трудом подавив желание достать зеркальце и проверить, насколько плохо выглядят последствия встречи с моим златокудрым рыцарем.
Единственная, кто чувствовал себя уместно, — туповатая девица, висящая на Лиле подобно свадебной ленте с надписью «моё». Дочку конюха я в ней узнала без труда. Не помогли замаскироваться ни дорогущее, слишком обтягивающее платье, ни гнездо на голове, которое наверняка мастерица гордо именовала причёской.
— Ой, Лиличка, смотри, какие серёжечки! Гляди, гляди, как сверкают, ровно пятачок у нашей хрюшки! А я ж говорила, как они поутру в хлеву буянили? Ну так захожу я помои им выплеснуть…
Я поперхнулась проклятием и посмотрела на Лиля по-новому — соболезнующе. Трещотка не затыкалась и в упор не замечала, что случайным встречным не терпится поскорее расстаться. Но, стоило ей притормозить, набирая воздуха для новой тирады, а моему несостоявшемуся женишку украдкой перевести дух, как Вис не преминул ехидно вставить:
— Ах, какая вы красивая пара! Расскажите же, прелестная дева, историю вашей неземной любви! — он галантно поклонился и облобызал мозолистую ручку хозяйственной дочки конюха. Девица грубо загыгыкала и с готовностью выстрелила новой порцией болтовни. Лис угукал, якобы с интересом слушая, и провокационно комментировал: — Ах, а детки какие у вас красивые будут!
— Вы думаете? Вот и я Лилечке днями повторяю, нечего ждать! Меня того и гляди перестарком кликать станут — уже шестнадцать минуло! С детишками тянуть нельзя, времечко-то идёт-спешит…
— Вот-вот, — Вис нежно погладил прижатую к моему животу тыкву, — и я моей любе говорю, что пора бы уже детушек настрогать, а то мы же не вечны, да и кружку пива… м-м-м, чарку самогона…
— Воды, — сквозь зубы подсказала я.
— Точно, чарку воды! — обрадовался рыжий. — Чарку воды кто-то же должен принести в старости! Ну так а когда вы свадебку играете?
Я так сдавила тыквенные бока, что та опасно затрещала, грозя лопнуть, но даже это не помогло сдержать смешок.
— Как я за вас рад! Как рад! Самого на смех пробивает! — подхватил Вис, обнимая меня за плечи. — Нас же пригласите на празднование? Ты как, друг, — рыжий в притворном беспокойстве погладил Лиля по щеке, закончив движение снисходительным шлепком, — не держишь зла на меня? Ну подрались — помирились… Эка невидаль! Всякое бывает, сам понимаешь. Я ж из лучших побуждений!
— Надеялся ему мозги на место поставить? — уточнила я.
— Надеялся ему мозги на место поставить, — кивнул вор. — Ну так помогло же! Одумался вот, невесту взял! Да счастливую такую!
Счастье у девицы действительно пёрло из всех отверстий, только что юбку ветрами не поднимая. Да так, что грозило придушить крепко захваченного за горло «женишка». Лиль похрипывал, не способный вырваться из объятий осчастливленной суженой, а та, судя по всему, не планировала слезать с захваченной шеи в обозримом будущем.
— Да вы же первыми гостями будете, верно, Лиличка? Если бы Варна Лиличку не бросила, наши отношения так и остались бы в тайне! — томно изрекла она.
— Вообще-то это я её прогнал! — запунцовел бывший, но его слова в этой семье не котировались.
— Мы так вам будем рады!
Я иронично приподняла бровь, выразительно глядя на Лиля.
«Будете?» — выражал мой взгляд.
«Пошла ты!» — недвусмысленно расшифровывался его.
— Какая же красивая из неё выйдет невеста! — я склонила голову Вису на плечо. — Правда, милый?
— Конечно, любонька! Эй, друг, — рыжий прикрыл рот ладонью и понизил голос, но ровно настолько, чтобы девица прекрасно всё могла слышать. — А ты убранство невесте уже прикупил? Как можно, чтобы такая красивая женщина да без украшений!
Мы понимающе переглянулись и одновременно шагнули в разные стороны, как занавес, открывая дерюжку с фальшивыми цацками.
Едва-едва прокашлявшаяся торговка тут же почуяла потенциальную добычу и, схватив Лиля за грудки, притянула к прилавку.
— Туточки у нас каменья драгоценные! — принялась балаболить тётка. Она с некоторой опаской косилась на нас, но мы только согласно поддакивали и подпихивали крашеные «сапфиры» и мутные «топазы», так что редкие усики алчно зашевелились, а стоимость изделий взлетела до совсем уж неприличных высот.
— А вот это ожерелье как прекрасно! — я подала аляповатую штуковину, больше похожую на хомут, чем на драгоценность, но дочка конюха просияла и нацепила на шею и его тоже, начиная ощутимо крениться под тяжестью сбруи. — Но дорогое же наверняка? — показушно вздохнула, хлопая ресницами.
— Да что вы! Мелочь! — возрадовалась мошенница, но, уловив мой угрожающий тон, исправилась: — Для такой чудесной вещицы мелочь, разумеется. Но разве хороший муж станет жалеть денег на подарок любимой супруге?
— А ты мне такое купишь, милый? — играть убедительно я и не пыталась, а Вис ещё и отвечал с той же издёвкой.
— Ну что ты, люба моя, я столько покамест не зарабатываю! Простой трудяга может позволить себе разве что венок из полевых цветов…
Ну разве Лиль мог сдержаться? Он достал кошель ещё раньше, чем сообразил, зачем вообще это делает.
— Берём всё! — высокомерно бросил он, распутывая тесёмки.
Невеста довольно надула щёки и поспешно натянула ещё три кольца на оставшиеся два свободных пальца. Одно оказалось мало и содрало кожу, другое, напротив, грозило свалиться. Но, пока дают, надо брать.
— Какая щедрость! — ахнул Вис.
— Какое благородство! — осклабилась я.
— Какой идиотизм, — едва слышно пробормотала усатая торговка.
— Какое счастье! — визг невесты заглушил все остальные комментарии.
Звон украшений, как бубенчики свадебной тройки, слышался ещё долго. Мы уже протолкались к ограждению в центре площади, на котором балансировал зазывала в синей шляпе с огромным крашеным пером, а всё ещё угадывали бряцание в гомоне.
Вис довольно показывал зубы, и те сверкали на солнце куда реалистичнее фальшивых камней, а я только теперь заметила, что так и не выпустила из объятий тыкву.
— Мне твою добычу до вечера таскать? — попыталась я избавиться от ноши, но вор увернулся и полез за пазуху.
— Погоди. Сейчас…
Отклониться я не смогла, а руки были заняты, поэтому, когда на лоб легла изящная тесёмка очелья, не воспротивилась.
— Ты чего это? — я скосилась, но, разумеется, ничегошеньки не рассмотрела. — Опять украл?
— Сказал же, к глазам пойдёт, — он пристроил убор, заправил за него несколько прядей. — Ты всё время волосы с лица сдуваешь. Так всяко удобнее, — пробормотал и торопливо отвернулся. — Глянь-ка! Что это у нас там? Эй, мужик, чего орёшь?
Зазывала с готовностью наклонился, мазнув пером по пыли мостовой.
— Да вот кричу, народ запутать хочу! Собирайся поскорей, подходи — не робей!
— Тут и так не протолкнуться, какое подходи? На плечи, что ли, к тебе взобраться?
— А чтобы и не на плечи! Влезай, коли усидишь! На плечах-то всяко проще удержаться, чем на спине у нашей скакуньи!
Два дурня! Зубоскалят, обмениваются колкостями. А я стояла, сжимая проклятую тыкву, ощущая странную тяжесть и… свободу на голове. Точно окольцевал, чтоб тебя!
Разобравшись, по какому поводу шум-гам, вор разочарованно присвистнул:
— Тю! Кабы для дела зазывал! — упёр руки в бока, притопнул стопой, как кот, подманивающий несмышлёного котёнка кончиком хвоста. — Это ж игры детские!
Зазывала так оскорбился, что едва не сверзся с простенького временного плетня, которым обнесли кусок площади в десяток маховых. Вдоль заборчика, беспокойно топая, храпя и кося лиловым глазом на улюлюкающую толпу, носилась норовистая кобыла.
Эта развлекуха случалась у нас едва ли не каждую весну. Коневоды, что побогаче, и без повода любили прихвастнуть каждый своим стадом, а сейчас, перед гоном, в преддверии случек, самое то показывать товар лицом. А заодно хвостом и копытами. Наиболее расторопный (и заодно щедро умасливший городничего) купец арендовал на несколько дней кусок рынка. Иной раз просто выгоняли табун, дескать, полюбуйтесь, какие красавцы! Бывало, что оставляли для зрелища жеребцов, чтобы померились силами зрителям на потеху.