Больно, как же больно! Жжётся, душит, мучает…
Убийца упрямо поднялся. Есть у этого человека вообще инстинкт самосохранения или как?!
— Ну всё, мужик, достал ты меня! — я встала в полный рост и засучила рукава.
Чёрные рисунки, точно живые, оплетали моё тело, вязали колдовскими путами и мучали, мучали, мучали… Не хочу. Боги, не хочу этого огня, не хочу больше боли!
Ой, а вот это нехорошо… Рисунки на коже, выполняя желание, бледнели и исчезали, а чутьё подсказывало, что вместе с ними тают и необычайные магические способности.
Резко обозначившиеся черты делали убийцу похожим на зомбяка. Скулы, казалось, вот-вот прорежут кожу, а сероватые губы, пересохнув, лопнут. Обречённый и гниющий изнутри… Был ли этот человек болен или внешность лишь отражала то, что творилось у него в сердце?
Обложенный бледный язык скользнул по шероховатому рту.
— Что, выдохлась?
Я зажмурилась.
— Как недвижим дуб, как холодна тень, так и ты недвижим и холоден… — принялась торопливо бормотать я. Убийца ошибался, когда опасался сглаза. Слишком мало места, порча зацепит сразу всех, а для полумёртвого Виса капля невезения может стать последним ударом. Поэтому я тягуче вытаскивала из памяти паутину заклинания. Не успею! И надеяться глупо, что проклятие вступит в силу до того, как нож вскроет мне жилы.
Чёрное крыло страха накрыло с головой, гася редко пробирающиеся в переулок солнечные лучи.
— Ублюдки-и-и-и! — заверещал убийца, как кобель, получивший вместо вожделенной суки пинок в живот.
— Не, ну чего ты сразу ругаться-то? Разве я тебя обидел? — добродушно пробасили в ответ.
Я робко открыла один глаз.
Широкими плечами закупорив проулок, Мелкий на весу удерживал душегуба. Морис нашёлся здесь же: проскользнул между ног у горняка и хозяйственно поднимал оба обронённых ножа.
— Сказал же не влезать в драку без нас, идиот ты конопатый! — выругался коротышка, смекнувший, что куль в тени — это его недобитый подельник. Наклонился, проверяя, дышит ли ещё Вис, и принялся осматривать рану. Задрал рубашку, обнажая спину, прощупал вокруг, матюкнулся, что в его случае считалось выражением заботы. Кратко констатировал: — Жить будешь. Если не прибью тебя к такой-то матери!
— Сам ты… — слабо трепыхнулся Вис, но договорить не смог, отключился.
Жить будет. Будет жить! И почему это вообще меня заботит?! Хотя что это я не о том думаю? Мы затеяли авантюру ради того, чтобы выманить убийцу и заставить действовать, а не нервировать меня постоянной слежкой. Получилось, конечно, не так, как планировали, ну да это наёмник, а не я, бессильно трепыхается в ручищах горняка, не доставая сапогами до земли.
— Тебе не жить, гадина! — напомнил о себе душегуб.
Я игриво улыбнулась с таким видом, словно с самого начала продумала все неприятные детали плана. Просто к нюансам оказалась не готова. Подошла ближе и поманила пальцем, приказывая Мелкому опустить пленника ниже. Ласково уточнила:
— Как-как ты меня назвал?
— Долбаная ведунка! — плюнул гадёныш.
Я вытерлась рукавом и цапнула мужика за нос. Поправила:
— Уважаемая долбаная ведунка, парниша. Эй, так и знала, что мы встречались!
Стоило сорвать с его шеи амулет, как морок исчез. С моей ворошбой наёмник точно познакомился: вся рожа и ладони выкрашены ярко-жёлтым, точно он весь день носился на карачках по одуванчиковому полю, — так отметило грабителя охранное заклинание. Теперь можно без проблем рассмотреть и это, и самого тощего мужика. Как и все личины, под которыми он прятался, чтобы беспрепятственно шпионить за ведункой.
Беззубый дедок, то и дело попадающийся на глаза в последние дни, действительно казался безобидным. Ну кто заподозрит старикашку с козлёнком в преступлениях?
— Значит, это ты пытался забраться ко мне в дом. Неудачно вышло, да? — эх, жаль, морок мы не предусмотрели! Кабы не он, по жёлтой физиономии нашли бы покусителя в два счёта! На то и рассчитывали, да промахнулись: не подумали, что у убийцы тоже есть доступ к колдовству. — Козлёнок… У старика, под видом которого ты за мной следил, был козлёнок. Морок был не только на человеке. Всё это время ты свободно водил по городу короеда, так?
Маленькие холодные глазки посмотрели на меня с ядовитой ненавистью. Веки отекли и покраснели, не иначе как от магической вспышки, разорвавшей связь человека и зверя.
— Правда думаешь, я что-то тебе скажу?
— Более чем. Кто заказал моё убийство?
Пришлось пригнуться, чтобы следующий плевок не попал в цель.
— Не волнуйся, он тебя сам найдёт.
— Что ж, — я загнула один палец, — значит это он. Начало положено.
— Да пошла ты. Надо было вас с рыжим в том подвале не запереть, а спалить заживо!
Ну конечно, это он запер нас со шкодником. А я-то, дурында, ещё троицу моих остолопов подозревала!
Встряхнув пленника так, что его ручки замотались вдоль туловища, как кукольные, горняк пригрозил:
— Не груби. И рассказывай, чего она хочет, а не то мы… мы тебя побьём!
Каким бы печальным ни было положение убийцы, но он рассмеялся. Смех был булькающий, захлёбывающийся:
— Побьёте? Ой, не могу! Ой, напугали!
— Не побьём, а убьём, — не отвлекаясь от перевязки рыжего, поправил Морис. — Вечно ты путаешь, Мелкий!
— Точно, убьём! — радостно закивал тот маленькой бритой головой. И для веса добавил: — Больно убьём!
— Кто? Ты, тупорылый? Или эта баба? Может рыжий задохлик?
Морис спокойно подытожил:
— Или я.
— Ты, коротышка? А допрыгнешь?
И тут крохотное тельце Мориса одеревенело. Он повернулся всем торсом, словно перестал гнуться в поясе:
— Что ты про меня сказал?
Мужик продолжал рыть себе могилу:
— Что таким карликам, как ты, только среди скоморохов на потеху публике выступать!
— Ну, — я отшагнула назад, уступая бойцу узкий переулочный проход, и попрощалась с несостоявшимся убийцей, — неприятно было познакомиться.
Мелкий без просьбы поставил пойманного на землю и слегка придавил сверху, чтобы Морису было сподручнее. А коротышка на ходу доставал из перекрещенных ножен на спине широкие увесистые мечи, нарочно скованные под его рост.
— Придут другие! Лучше, чем я. Страшнее, чем я! Ты же не думаешь, что, избавившись меня, спасёшься? — сощурился преступник. Страха в маленьких глазках не было. Любопытство мясника быть может, но уж точно не страх и даже близко не сожаление.
— Не думает! — запальчиво проскрежетал Морис одним клинком о другой. — Мы тебя прикончим просто ради удовольствия!
Я смиренно предложила:
— Скажи, кто тебя нанял и облегчи совесть перед смертью. Возможно, тогда боги смилуются…
Сказанное в ответ богам лучше было бы не слышать.
— Тока смотри, чтоб на штаны не попало! — обеспокоенно посторонился Мелкий. — Я их токмо к сегодняшнему постирал!
— А кровь ужас как плохо отстирывается! — поддакнула я.
Коротышка крутанул сразу два меча в ладонях:
— Ничего не могу обещать…
— Вы меня не убьёте! — презрительно брыкнулся убийца, надеясь попасть в Мориса, но тот подскочил и сразу присел, увернувшись от обеих ног. — Вы не сможете!
— Мы не станем, — сокрушённо вздохнула я, перехватывая занесённое запястье Мориса. Карлик пнул меня по голени в ответ, так что вторую половину речи пришлось произносить с куда меньшей благостью: — Мы должны помнить о ценности каждой человеческой жизни…
— Я всё равно ничего вам не скажу! Ни угрозы, ни шантаж, ни подкуп — вам не поможет ничего!
— Ценности человеческой жизни? — едко уточнил Морис.
— Его?! — удивился Мелкий.
— Да у вас, слабаков, силёнок не хва…
Я пожала плечами:
— Ну, я хотя бы попыталась. Мочите его, ребята!
Либо мы перестарались с угрозами, либо связались с законченным психопатом. Морис не успел податься вперёд, Мелкий едва начал строить грозную рожицу, а пленник уже оттолкнулся от земли, ударяя затылком в нос горняку и, высвободив одну руку, быстро-быстро сунул что-то себе за щёку. Тихонько хрустнул, торжествующе показал зубы… Между ними потекло чернильное, тёмное, синее…
Закатил глаза и умер.
Так быстро и обидно, что никто не успел и слова сказать.
Изо рта вывалился быстро распухающий болезненный язык.
Встряхнув убийцу разок, другой, горняк сообразил, что держит труп, и брезгливо отбросил его.
— Фу! Ну чего он? Мы же по-хорошему!
Морис медленно вернул клинки в ножны.
— Кажется, частично он на твой вопрос всё-таки ответил, дылда.
— Ну да, можем исключить из заказчиков всех женщина, потому что мертвяк сказал «он». Но это не точно.
Я старалась не смотреть на обезображенное тело. Убийца и при жизни больше походил на зомбяка, чем на человека, но теперь стал совсем уж неприятен. Совестью помучаться, что ли? Рядом застонал Вис, в бреду пытаясь дотянуться до наложенной повязки и сорвать её. Я бросилась помогать, пока дурень не сделал хуже. Нет уж, совесть пусть помолчит.
— Дай я! — коротыш отпихнул меня, чтобы самому закончить перевязку. Я тактично умолчала, что мой опыт лечения раненых лет на восемьдесят побольше, но пусть уж развлекается, пока всё делает правильно. — Мы узнали кое-что поважнее.
— М-м-м? Да куда ты так затягиваешь?! Он же этим узлом только разбередит всё…
— Что заказчика он боялся куда больше, чем нас!
— Куда больше, чем смерти, — вздохнул Мелкий и, легко разведя нас с Морисом в разные стороны, поднял Виса на руки. — Пойдёмте-ка его уложим где-нибудь. И это… Варна… Кажется, тебе всё-таки нужна охрана.
Глава 12. Предложение, от которого невозможно отказаться
Дождь убаюкивал увереннее иной колыбельной. Голова упала на грудь, и только от движения я проснулась. По стенам мерно шуршала вода, то и дело норовя пробраться внутрь по подоконнику, ноги озябли, хоть их и упаковали в шерстяные носки ещё с вечера, как только начали собираться первые тучи.
— Альтруизм меня погубит, — вполголоса проговорила я, потягивая затёкшую спину.