Я приобняла коротышку, и тот, подёргавшись для вида, перестал метаться, обнял меня в ответ и тихонько захлюпал носом.
— Он заслужил, Мори. Пусть уж останется здесь, будет счастлив…
Вис, не отпустивший с утра ни единой шутки (а это огого какой показатель!) ехидно ухмыльнулся и заявил:
— Нет уж, пусть страдает! С нами!
Я уж хотела одёрнуть зубоскала, как вдруг…
— Стойте! Сто-о-о-ойте!
Пришлось ухватиться за борта телеги, чтобы не вывалиться, а копыта лошадей, я готова покляться, оторвались от земли в то мгновение, как нагнавший нас Мелкий запрыгнул в воз.
— Нет, ну честное слово! — запыхавшийся горняк перевёл дух и, проверив, чтобы не было погони, улёгся на дно телеги. — Пить, жрать, женщин ублажать сутками… Дикий народ! Кстати, есть чё пожевать?
Эпилог
— Мне жаль, что нам было суждено умереть порознь.
Ветер прошмыгнул мимо порыжевших пушистых холмиков и пригладил мои отросшие, но всё такие же упрямые волосы.
Я никогда не любила кладбища. Наверное, потому что знала слишком многих из тех, кто лежал под землёй. Но сюда приходила так часто, как могла. Всякий раз, как оказывалась в здешних краях. Я присела рядом, опираясь спиной на мягкий пригорок. Холодновато уже, долго не просидишь. Стоит солнцу спрятаться за облако, на смену заливающему поляну медовому свету сразу приходит прохлада. Но сейчас небо было чистым, а сам холм источал тепло.
Они уходили один за другим. Все когда-нибудь уходят. Первым незаметно для нас постарел Морис. Движения его утратили былую скорость, спина согнулась крючком, а как-то раз он вышел из обжитого дома со щегольской клюкой, украшенной металлическим набалдашником. С каждым годом коротышка всё тяжелее опирался на неё, пока однажды третья по счёту молодая жена не нашла его бездыханным.
Потом наступил черёд Мелкого. Горняк частенько возвращался к семье, наслаждаясь почётом и всеобщей любовью. Там же он сблизился с той, от кого уже не захотелось уезжать: вдвое выше него, широкоплечая, тяжеловесная девица, буквально носящая муженька на руках. Мы получили весточку от внука старого друга. На нашем языке, которому здоровяк, не иначе как из ностальгии научил семью. Три коротких слова неровным детским почерком: «ДеДА умИр. ПриИЖате». Мы проводили его так, как подобает провожать героя.
А потом ушёл и он. Скорее, чем я могла бы подумать. Но они всегда уходят слишком быстро, верно?
Вис был сед, как столетний дедок. Да и почему как? Но тёмные глаза до самой смерти сверкали ехидными искрами. Мы оба заранее чувствовали, когда наступит его последний вечер. Наш последний вечер.
Хорошая… правильная семья сидела бы в мягких креслах в саду огромного дома и любовалась закатом, в последний раз сжимая холодеющие ладони. Но когда это мы были правильной семьёй? Нет, лишь чокнутой семейкой! И попрощались мы так же: ушли, не прихватив с собой ничего, не сказав ни слова детям. Ушли туда, где должно было взойти солнце. И у костра на укромной полянке, обнимая друг друга, как в первую совместную ночь, глядели на горячие рыжие искры, улетающие к звёздам.
А рассвет я встретила уже одна.
Мы все приходили сюда, к безымянной могиле авантюриста Когтистой лапки, на которой (вот диво!) даже лютой зимой росли цветы. Я и внуки. Те из них, что ещё его помнили.
Я прикрыла веки, позволив осеннему солнцу обласкать колдовской узор на них и, не поворачиваясь, проговорила:
— Выходи, старый хрыч. Знаю, что ты там.
— Сама не молода уже, — проскрежетал неприметный пенёк, тяжело выдёргивая корни из земли и шлёпая ко мне. — Скучаешь по нему?
— А ты как будто нет?
— Подумаешь! Мало ли сколько болтливых воров в округе ходит!
— Но этот всегда обыгрывал тебя в кости.
Пенёк скрипнул, опускаясь рядом и касаясь моей руки негнущимися жёсткими ветками:
— В последний раз я ему поддался…
— Это ты так думаешь.
Мне жаль, что нам суждено было умереть порознь.
Но я знаю, что на том берегу колдовской реки ты ждёшь меня. Всё такой же улыбчивый и болтливый. С искрами в глазах и мягкими рыжими кудрями. Ждёшь в мире, полном солнечного света, в мире, взорвавшимся зеленью. Ты, Мелкий и Морис. И я приду к вам, обязательно приду.
— Твоя внучка, та, рыжая, бредит колдовством, — наябедничал пенёк. — Вчерась соседского пацана лишаем сглазила. Сама, без дара, представляешь? Может, пора уже, ведунка?
Может и пора. Ведь меня заждались на том берегу.
Я поднялась на всё такие же молодые ноги, отряхнула юбку и плеснула из прихваченной фляги вина на холм.
— Нет, старый хрыч. Я ещё только начинаю жить.
Конец
Ребята, спасибо всем, кто прошёл со мной и с ведункой этот длинный и сложный путь!
Если хотите больше артов, иллюстраций, акций и подарков, добро пожаловать в ГРУППУ ВК
Если хотите раньше всех узнавать о новых книгах и свежих новостях, тыкайте ОТСЛЕЖИВАТЬ АВТОРА
Ссылки в аннотации.
Nota bene
Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет!
Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:
https://litnet.com/book/naslednaya-vedunka-b232196