бель камчат; да летник дорогинен, да телогрею дороги зелены…» Кроме этого, теща прихватила ожерелье, низано пугвиц золоты с жемчюги, две золотные шапки, два ларчика, а в них маниста с кресты и перстни золотые со всякую мелкою рухлядью. Получив дочь и забрав вещи, Фекла уехала домой. Она пообещала, что отдаст ряд о свадьбе, но так и не вернула. Позднее рассказала мне, что ряд забрали, когда попал в опалу Афанаська Демьянов. Не знаю я, что делать, царь-батюшка, не бить же их смертным боем за дела эти. — И князь Волконский упал на колени перед царем.
Дмитрий же внимательно смотрел на князя и сжимал и разжимал кулак, видимо, задела его эта история.
Из толпы же летели редкие смешки, что князь не смог свою бабу укоротить, а теща обвела его вокруг пальца как неразумное дитятко.
— Значит так, Феклу сечь плетьми, а после постричь в монастырь, как и дочь ее Марию, за обман. Все же имущество их передать князю Волконскому. То моя царская воля! — громко и веско произнес Дмитрий.
— Спаси тебя Господь бог, — высказался князь и перекрестился, и тут же перекрестилась вся толпа.
Дмитрий мотнул головой, князю помогли подняться и увели в сторону.
Дьяк Клим вновь вытащил из толпы человека, и история повторилась. Люди жаловались на несправедливость и обман, воровство и многое другое. Дмитрий решал их вопросы здесь же, на месте.
До самого полудня царь принимал челобитчиков.
— Все на сегодня, — произнес Дмитрий, когда очередного челобитчика отвели в сторону.
Дьяк Клим тут же рванул к толпе и заорал во всю мощь:
— Сегодня царь-батюшка принимать не будет, расходитесь.
Народ с недовольством, но все же начал расходиться. Хотя и не все.
— Все, трапезничать желаю, — высказался Дмитрий и глянул на коней. Которые в это время стояли в сторонке, коня тут же подвели ему, и он лихо вскочил в седло, а после и я.
Улизнуть мне не представилось возможным, пришлось ехать в кремль.
«Мда уж, мечтаю сбежать с царского обеда, а кто-то за такую возможность собственную бороду готов отдать», — промелькнуло у меня, когда я прошел в комнату вслед за Дмитрием.
— Ну, как тебе? — глянул на меня царь, когда я уселся рядом с ним.
— Правильное и нужное дело ты делаешь, Дмитрий Иоаннович, люди видят твою заботу, что они не остались одни со своими горестями, — тут же ответил я.
Дмитрий самодовольно хмыкнул.
Тут же объявились слуги, что начали заставлять стол. Помимо меня, за столом присутствовали Ян, Басманов и дьяк Молчанов.
Вот Молчанов мне совсем не понравился, у него было лицо первостатейного мерзавца, по-другому и не скажешь. Казалось, что столовое серебро сопрет.
— Андрейка, на охоту со мной поедешь? — пригубив вина, спросил Дмитрий.
— Поеду, как не съездить-то, — улыбнулся я несмело.
Закончив с обедом, Дмитрий распорядился, чтобы растопили баньку, и вина пусть туда несут.
Меня же отпустил взмахом руки, и я, выдохнув, тут же покинул царские палаты.
На крыльце у дежурившего слуги тут же потребовал себе своего Черныша, которого привели через пару минут, и направился в сторону дедова подворья. Вот только встретил своих людей куда раньше, они ждали возле кремлевских ворот, и среди них был Василий.
Значит, передал шкатулки и мои слова, я даже выдохнул, так как волновался.
— Здрав будь, — обратился я сразу ко всем.
— Здравствуй, Андреюшка, — улыбнулся мне тепло дед. — Передал все Василий, и царскую грамотку я захватил.
— Хорошо, в Поместный приказ едем. Надо решить уж с моей землицей, — произнес я.
— Это нужно, это правильно, — тут же кивнул дед, огладив бороду.
— Василь, показывай куда ехать-то, — распорядился я, и мы направились в указанную им сторону.
На удивление, все прошло быстро, насколько это возможно. Глава Поместного приказа думный дьяк Иван Тарасьевич Грамотин оказался на месте, и я обговорил с ним вопрос о том, чтобы он выделил подьячих и они проехались по моими землям и зачитали царский приказ о возвращении городов и слобод под мою руку. В охрану же двадцать московских жильцов дьяк пообещал дать, но посоветовал отправить кого-то и из моих людей, чтобы они на месте остались и присмотрели за землями.
Немного подумав, я решил отправить Прокопа, Богдана и десяток своих послужильцев. Сговорились, что ждать моих людей будут после заутренней, через день.
Распрощавшись с дьяком, мы отправились на подворье к деду, а Василия я отпустил домой. Вот только у деда нас ждал сюрприз.
Проехав на подворье, я сразу заметил капли крови на истоптанной земле.
— Чего случилось, Михейка? — обратился я к одному из послужильцев деда.
— Нашим бока намяли, причем сильно. Еле живы остались, вон в амбаре на сено пока положили, — тут же ответил Михей, а мы с дедом тут же переглянулись и, спрыгнув с лошадей, отправились в амбар.
Подойдя к нему, мы сразу расслышали охи и протяжные вздохи, полные боли.
В самом амбаре на полу лежали пятеро в разорванной одежде, на лицах у них не было живого места, одежда вся в крови, но хоть живы.
— Кто? — вырвалось из меня, а в груди начал разрастаться гнев.
Глава 15
Глава 15
— В кабаке, — раздался хрип одного из избитых.
— В каком кабаке? — опешил я удивленно.
— Так это, бражничать они ходили в кабак. Там и перепало, — усмехнулся Михейка, стоящий рядом. Я же вопросительно вздернул бровь.
— Вчера же по рублю дали. Вот эти и убегли сегодня выпить, а там им бока намяли, да еще и ограбили, — скороговоркой пояснил Михейка.
— Вот же ж, — ругнулся я. — Знаешь, в какой кабак-то они ходили? — тут же поинтересовался я.
— В кабак Дрочилы, как я понял, что на Неглинной в Земляном городе, — быстро ответил Михейка.
Я же улыбнулся чутка, услышав такое имя.
— Елисей, — обратился я к своему послужильцу, что с интересом заглядывал в сарай. — Съезди и узнай, что за кабак, что там произошло и кому принадлежит, и куда стрельцы смотрели.
— Все разузнаю, — злобно улыбнулся Елисей, понимая, к чему идет дело.
— К Прокопу еще заедешь. Пусть сюда со всеми своими людишками едет, и брони не забудет, — Елисей только кивнул и тут же поспешил исполнить мой приказ.
— Деда, — протянул я. — Лекаря бы им, а то, поди, переломали сильно. Не дай бог помрут.
— Будет! Познакомился я тут с одним, в стрельцах ходит. Сейчас к нему отправлю.
Все закрутилось, я же кликнул холопов и велел аккуратно избавить пострадавших от порванной одежды и омыть их. Чтобы не ждать и не тратить время, я захватил деда, Олешку и еще пару людей и отправился в Казенный приказ.
Казенный приказ был немалый, считай, с десяток домов, в которых сидели дьяки, подьячие и писцы. Благо препон мне никто не чинил, а как прознали, кто я, сразу отвели к дьяку Власьеву, который был главным в отсутствие Головина.
Нам попался говорливый сопровождающий и пояснил, что Афанасий Власьев посольским приказом руководил, да и в других приказах вес имел немалый.
Дьяк Афансий Власьев мне понравился, по нему было сразу видно, что он умен и образован, своим чином не кичился. Афанасий тут же пояснил, что заглядывал Головин и предупредил о нашем разговоре с ним, и пояснил, что деньги будут готовы в течение трех дней. Афанасий также посоветовал подготовить не меньше трех-четырех подвод, а лучше пять. Да с охраной хорошей, а то всякое может случиться.
— Афанасий, может, еще мне в одной малости поможешь? — задумчиво глянул я на дьяка.
Я же решил, так сказать, наладить с Афанасием мосты, раз он имеет вес и репутацию. Мне услугу окажет, и я как бы стану ему должным, и это нас в какой-то мере свяжется.
— Подворье мне бы свое завести в Китай-городе, а то у деда живу, — тяжко вздохнул я.
— Ну, это в земский приказ идти надо, — протянул Афанасий.
— Так некогда мне пока ходить расхаживать. При царе почти весь день прибываю, вот на силу вырвался, — выдал я.
— Отчего же и не помочь, княже. Переговорю я с дьяками от туда. Подберем тебе подворье под стать, ты уж не сумлевайся, — отвесил мне поклон Афанасий.
— Благодарствую, Афанасий Иванович, — назвал я его по отчеству, отчего Власьев тут же расплылся в довольной улыбке.
Распрощавшись с дьяком, я вернулся к деду на подворья, где уже ждали нас Прокоп с Богданом со всеми моими послужильцами. А вызванный лекарь обихаживал больных.
Лекарь был одет в кафтан из некрашеной ткани. И если бы дед не сказал ранее, что он из стрельцов, я бы и не догадался. Лекарю было лет тридцать, не больше, с окладистой бородой, в момент, когда мы подошли к сараю, он делал лубок одному из избитых.
— Ну, как они? — тут же поинтересовался я, подойдя.
Лекарь сначала глянул на меня недовольно и явно хотел сказать нелицеприятное, но так и замер с открытым ртом. Его взгляд пробежался по моей одежде, в особенности задержался на перстнях, а после он глянул на деда, что находился рядом. Лоб его сморщился, а после лицо озарилось понимаем, и лекарь тут же подскочил с места, отвесив мне поясной поклон.
— Здрав будь, княже, жить будут. Ссадины да ушибы, пара выбитых зубов да кость в руке сломана.
— То хорошо, — кивнул я, глянув на избитых. Которые уже немного оклемались и только пучили глаза.
Лекарь не ответил, лишь еще раз поклонился, я же, не став его смущать и отвлекать, отправился в дом. Где тут же накрыли стол, и мы перекусили, Прокоп явно уже был в курсе произошедшего.
Я же размышлял о том, случайно моих людей побили или умысел это чей-то.
— Андрей, — отвлек меня от размышлений голос деда, и я глянул на него.
— Что дальше-то думаешь делать? Так и будешь при царе? Али чего другое измыслил? — медленно спросил дед Прохор, он был расслаблен, но мне показалось, что для него важен ответ.
— К себе бы в вотчину хотел отъехать, осмотреться там. Стеклом заняться да по всей земле торговать им, полк городовой сделать, коли будут служилые в землях моих. Да помочь Белгороду и другим городам, чем смогу. Может, удастся царя уговорить укрепить их. Кремли каменные там построить или еще чего. Еще крепости поставить по изюмскому шляху да по иным дорогам, чтобы ни один ворог от туда к нам не проскочил.