— Сделаю, ваше сиятельство.
— Хорошо. Ты всем своим людям доверяешь?
— Да не очень, — пожав плечами, сознаётся хакер. — Но все их компы у меня под контролем. Если вздумают сливать информацию — сразу узнаю и позову ребят снизу.
— Так и сделай. И вот ещё что: поручи кому-нибудь мониторить действия Эглитиса. Если наёмники начнут шевелиться, сразу мне сообщай. Всё, пора работать.
— С радостью, — Егор подскакивает и даже руки потирает от предвкушения.
Приятно видеть человека, который кайфует от своей работы. Я тоже получаю удовольствие от своей. И даже соперничество с кем-либо мне в радость, но только когда его в меру.
Я не зря сказал матери, что намерен положить конец нападениям на меня. Сколько можно? Я каждый раз отбиваюсь, но моим врагам почему-то до сих пор кажется, что в следующий раз я обязательно сломаюсь. Не дождётесь. В этот раз я отвечу так, что все вокруг надолго запомнят.
Если вооружённого налёта на редакцию Золотого льва вам показалось мало, то смотрите, что я сделаю дальше.
Я уничтожу Пересвет. Полностью лишу Германа Старцева его компании. А если он решит атаковать меня физически, то я не успокоюсь, пока не убью его.
Вместе с ЧВК у Старцева будет больше людей, чем у нас. К тому же наёмники люди опытные. Я верю в своих ребят, но у большинства из них нет реального боевого опыта. Часть раньше служила в полиции, но это далеко не то же самое, что быть наёмником и мотаться по горячим точкам.
Но даже на случай реальной войны у меня есть план. Который, я уверен, позволит нам победить.
С одной стороны, я надеюсь, что война не состоится. С другой — я жажду её. Хочу показать, что значит связываться со мной. И если всего, что случилось до этого, было недостаточно, то пролитая кровь станет настоящим аргументом. Пусть каждый, кто захочет со мной враждовать, дважды подумает.
Покидаю базу и сажусь в машину. Водитель поворачивается ко мне:
— Куда едем, ваше сиятельство?
— В школу, — отвечаю я.
— Вы уверены?
— Ну конечно. У меня скоро экзамены, перед Новым годом, — морщусь. — Надо подготовиться.
— Опасно же. Мало ли что этот Старцев вытворит.
— Атаковать внезапно он не посмеет. Сначала должен официально объявить войну. Среагировать успеем. Бриллиант охраняют ребята из Вольги. Так что поехали, я и так опоздал на первый урок.
— Хорошо, — водитель заводит машину, и мы едем.
По дороге попадаем в небольшую пробку, поэтому к школе приезжаем уже тогда, когда начался второй урок. Прощаюсь с водителем и быстрым шагом отправляюсь к входу.
Только захожу на территорию школы, как ко мне устремляется какая-то темноволосая девчонка. Она стояла во дворе и как будто бы специально ждала именно меня.
Но стоит ей подбежать поближе, как я узнаю её. Это же Надя Серебрякова! Ничего себе. Она ещё сильнее похудела и стала выглядеть просто очаровательно.
Не добегая до меня пары шагов, она вдруг резко останавливается и смущённо говорит:
— Привет, Саша.
— Привет. Прекрасно выглядишь. Ты просто умница.
— Спасибо, — щёчки Нади приобретают пунцовый цвет.
А я смотрю на неё и думаю, что она действительно стала очень красивой. Из неказистой толстушки превратилась в складную и аккуратную девушку. Как будто бы два разных человека с одним лицом.
— Почему ты не на уроках? — спрашиваю я, прерывая затянувшееся молчание.
— Тебя ждала!
— Зачем?
— Я слышала, у тебя опять проблемы. Ты что-то не поделил с Германом Старцевым, да?
— Вроде того. У нас одинаковый бизнес, и он ведёт нечестную конкуренцию. Откуда ты знаешь?
— Так со вчерашнего вечера о вас везде пишут. Ты после того, как в аварию попал, вообще из новостей не вылезаешь!
— Есть такое, — усмехаюсь я. — Так и в чём дело?
— Мой отец опять просил передать, что готов помочь тебе. А ещё он сказал, что уже имел дело со Старцевым и может кое-что тебе посоветовать.
— Хорошо, я встречусь с твоим отцом, — помедлив, отвечаю я. — Спасибо, Надя. Идём на уроки?
— Идём, — с улыбкой соглашается она.
Вместе добираемся до входа в школу, а в коридорах разделяемся, ведь мы учимся в разных классах. Оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Надю со спины и вижу, что она тоже обернулась. Как в той песне: «Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она…»
Надежда смущается и сразу прячет глазки. Я только коротко смеюсь. Эх, девчонки. Не умеете вы скрывать свои чувства. А некоторые из вас, наоборот, умеют слишком хорошо.
Жаль, что Надя одного со мной возраста. Я хоть и живу в юном теле, но питаю интерес к женщинам постарше. Это из прошлой жизни осталось, когда я был человеком в возрасте. Не могу воспринимать юных пигалиц как сексуальный объект. Они мне во внучки годятся.
Надежда Серебрякова
Уроки в школе проходят как обычно. Я больше внимания уделяю своему телефону, чем учителям. Мониторю ситуацию, письменно отвечаю на комментарии в соцсетях и вопросы журналистов. Пока что ситуация на прежнем уровне — мы с Германом публикуем порочащие друг друга статьи, но фокус в том, что правда на нашей стороне. И это, как ни странно, минус.
Тот, кто лжёт, может говорить любую чушь и доводить ситуацию до абсурда. Тот, кто говорит правду, вынужден оставаться в рамках этой самой правды. Парадокс информационной войны.
Увы, я не могу перейти к той же тактике и публиковать всё подряд, что в голову придёт. Дворянская честь не позволяет. Это Старцеву плевать на неё, давно уже успел запачкать. Таких, как он, в приличном аристократическом обществе презрительно называют делюганами. Это означает примерно «тот, кто ради прибыли забывает про честь».
Я не из таких. Дворянская честь мне дорога. В конце концов, я потомок великой княжеской семьи, и не могу опозорить фамилию.
После уроков выхожу из школы и набираю номер Филиппа Романовича, отца Нади. Номер я записал ещё в прошлый раз. Неожиданно звонок раздаётся совсем рядом.
— Александр?
Поднимаю глаза и вижу в нескольких шагах мужчину в сером костюме. Он радушно улыбается, держа в руках звенящий телефон. Выглядит не очень опрятно. Костюм слегка помятый, и мужчине явно не помешает сбросить лишний вес и подстричься — волосы с проседью торчат в разные стороны.
Зато теперь понятно, от кого у Надежды было наплевательское отношение к внешнему виду. Хорошо, что она нашла в себе силы измениться.
— Добрый день, Филипп Романович, — протягиваю руку.
— Можно просто Филипп, — пожимая её, отвечает мужчина. — Идёмте? Я на машине. Побеседуем где-нибудь в кафе, я хочу вас угостить.
Интересно, с чего такое дружелюбие? Я не против, но теперь от каждого жду подвоха. А от дворян особенно.
— Простите, ваше благородие, у меня нет времени. Не сочтите за грубость, мы не могли бы сразу поговорить о деле?
— Ну не здесь же, — он обводит рукой школьное крыльцо. — Давайте хотя бы выпьем кофе. Через дорогу есть неплохая кофейня.
— Хорошо, давайте.
Когда проходим мимо парковки, подаю знак своим. Водитель и охранник вылезают из машины и вдвоём следуют за нами.
— Обстановка напряжённая, не так ли? — мазнув по моим людям взглядом, спрашивает Серебряков.
— К сожалению.
— Я вас понимаю. Мы со Старцевым конфликтовали несколько лет назад. Сначала были партнёрами, а потом рассорились. Точнее, он кинул меня на круглую сумму, и мне пришлось долго её возвращать.
— Вернули?
— Не полностью. Вы не представляете, насколько изворотлив этот человек. И насколько опасен, — Филипп внимательно смотрит на меня. — Послушайте. Я знаю, на что он способен. И хочу вам об этом рассказать. А ещё — хочу предложить кое-что и надеюсь, вы не откажете. Готовы меня выслушать?
Глава 2
— Выслушать — конечно, с радостью, — говорю я, намекая, что сотрудничество не обещаю.
Сначала надо понять, что он собирается предложить. А главное, чего хочет взамен.
Филипп радушно улыбается и открывает дверь в кофейню, пропуская меня вперёд. Один из моих охранников заходит следом и внимательно осматривает помещение, другой остаётся у входа на улице.
Мы с Серебряковым садимся за столик и заказываем кофе. Я предпочитаю чёрный без сахара, а он берёт латте с кокосовым сиропом и корицей. А потом ещё и насыпает туда три ложки сахара. Какой сладкоежка. Сразу видно, от кого у Нади была неумеренность в пище.
Сделав глоток своего напитка, Филипп говорит:
— Надежда много рассказывала мне про вас, Александр. Знаете, я хочу сказать спасибо за то, что помогли ей.
— И вы туда же? Я ей не помогал. Просто открыл глаза на правду. Всё остальное Надя сделала сама.
— И всё равно я вам благодарен. У меня не хватало смелости сказать дочери в глаза, что она превратилась в жирную свинью. Оказывается, ей было нужно услышать это со стороны, чтобы измениться. Вы не представляете, как я счастлив видеть Надю такой! Она стала настоящей красавицей.
— Вы правы, — соглашаюсь я. — Вы поэтому так хотели со мной встретиться, потому что благодарны за её преображение?
— Именно поэтому. Когда вас изгнали из рода, я искренне желал помочь, но вы так и не позвонили. Теперь я услышал про ваш конфликт со Старцевым и просто обязан вмешаться!
— Вмешаться? — уточняю я.
— С вашего позволения, конечно же, — Серебряков приподнимает руку. — Но поверьте, у меня есть что вам предложить, помимо информации!
Я делаю глоток кофе, глядя в блестящие энтузиазмом глаза собеседника, и честно признаюсь:
— Знаете, Филипп, я не совсем вас понимаю. Что именно вы хотите предложить?
— Давайте не будем торопиться, Александр. Сначала я вам расскажу про то, кто такой на самом деле Герман Старцев.
— И кто же он?
— Помимо того, что беспринципный и опасный человек, у которого есть деньги и связи, — Серебряков оглядывается и понижает голос, — он внебрачный сын князя Жарова.
Мои брови подлетают вверх. Не доношу до рта чашку с кофе и ставлю её обратно на стол.
— Подождите, но ведь они с князем Жаровым на вид ровесники.