— Спокойствие, — говорит Ромэн и добавляет: — Дебют.
— Штамп, — отвечает один из бойцов.
— Они со мной, — Ром кивает на меня и моего гвардейца. — Наследник Александр Грозин и его гвардеец. Запиши.
— Так точно, командир, — отвечает боец и жмёт на кнопку.
Раздаётся противный сигнал, и решётчатая дверь открывается. Когда заходим за неё, дверь захлопывается, и только потом открывается следующая, которая ведёт за ограждение из пулестойкого стекла.
— Дебют и штамп — это были пароль и отзыв? — уточняю я.
— Верно, — кивает Ромэн. — Они меняются дважды в неделю.
— Зачем такие строгие меры безопасности? Вас ведь знают в лицо. Да и меня, полагаю, тоже.
— Я отвечаю за внутреннюю безопасность компании, ваше сиятельство. Должен держать сотрудников в тонусе. Идите за мной.
Мы проходим по ещё одному коридору и оказываемся перед лифтом. Чтобы войти в него, Ромэн вводит шестизначный пароль, и только после этого двери открываются.
— Добро пожаловать в подземную крепость Династии, наследник, — говорит Ром, когда мы начинаем спускаться. — Здесь находятся главные серверы, системы службы безопасности, арсенал и бункер, способный выдержать ядерный удар. В него ведут сверхскоростные лифты из кабинета князя и ещё нескольких.
— С ума сойти, — бормочет мой гвардеец.
— Не знал, что здесь вообще есть подземные этажи. Я имею в виду, настолько глубокие, — говорю я.
— Вы ещё многого не знаете о Династии. Разберётесь со временем. Скажите, когда вы собираетесь войти в Династию и какую должность занять? — Ромэн поворачивается ко мне и смотрит так, будто ведёт допрос.
— Пока не знаю, — отвечаю я. — Разве вас вообще должно это волновать?
— Конечно. Каждый сотрудник проходит тщательный отбор, а те, кто занимают руководящие должности — особенно. Вы не станете исключением, несмотря на свой статус.
— Могу только похвалить вас за такое ответственное отношение к работе, — говорю я.
Ром неопределённо пожимает плечами. Когда лифт останавливается на минус пятом этаже, он вдруг выдаёт:
— Я привык всё планировать на много ходов вперёд. Скоро вы в этом убедитесь.
— Что вы имеете в виду? — как-то напрягаюсь я.
— Конфликт между Медведевыми и Вронскими назревал давно. Я подготовил много материалов и варианты действий, которые помогут вам со всем разобраться. Вот что я имею в виду. Идёмте.
Несмотря на то что мы оказались глубоко под землёй, здесь очень светло, но при этом ни капельки не уютно. Под потолком горят холодные светильники, делая тени в углах гуще, а очертания всех предметов вокруг острее. В кабинете Ромэна на стене расположен большой экран, на котором проигрывается видео, имитирующее вид из окна — скалы, затянутое тучами небо и бушующее штормовое море.
Мрачновато. Если экран призван заставить забыть, что находишься в подземелье, то своей задачей он справляется не слишком хорошо. Наоборот, при взгляде на этот шторм возникает какое-то грядущее и тревожное ощущение.
— Интересный вид, — говорю я, кивая на экран.
Ромэн, встав перед экраном, закладывает руки за спину.
— В раннем детстве я какое-то время жил в Греции, рядом с Эгейским морем. Почти такой же вид открывался из моего окна. Мне нравилось наблюдать за тем, как рождается шторм, — рассказывает он. — До сих пор помню это чувство предвкушения. Когда уже сверкают молнии, от грома трясутся стёкла в окнах, волны в ярости бьются о скалы. И вот, начинается ливень и затапливает всё вокруг. То, что так долго готовилось, наконец случается, и никому не скрыться от всепоглощающего шторма.
На его губах на мгновение появляется тонкая улыбка. Затем он садится за стол и говорит:
— Присаживайтесь. Кофемашина в углу, если желаете.
— Нет, спасибо. Значит, вы жили не только во Франции, но и в Греции, — говорю я, садясь в кресло. Мой гвардеец остаётся стоять у двери.
— Францию я считаю своим домом, потому что учился там в школе и провёл, можно сказать, самые счастливые годы. Ещё я несколько лет жил в Бразилии, был наёмником в Африке и год провёл в Японии, на острове Кюсю. Родина моей матери.
— У вас была насыщенная жизнь. Почему же вы решили осесть в России и работать в крупной корпорации? Вам не скучно? — интересуюсь я.
— Вовсе нет. Передо мной стоят крайне интересные и важные задачи. Одну из них я по приказу князя поручаю сегодня вам, — с этими слова Ромэн достаёт из сейфа красную папку и кладёт её на стол. — Прошу. Изучите, как и велел Григорий Михайлович.
— Можете сказать, на что особо обратить внимание? — спрашиваю я, подтягивая папку к себе.
— На всё. Но главное — на мирный договор, который Медведевы и Вронские подписали по итогам войны. Именно благодаря тому, как он написан, Вронские сегодня нашли лазейку и пытаются вернуть земли. Может быть, вы сможете найти в нём ещё что-то, что обернёт ситуацию в нашу пользу. Хотя лучшие юристы Династии уже пытались.
Приподнимаю папку. Увесистая. Здесь не меньше сотни страниц, а у меня не так уж много времени, чтобы со всем разобраться.
— Я могу показать эти материалы своим людям? — спрашиваю я.
Подумав, Ромэн медленно кивает и говорит:
— Только при условии, что они сохранят информацию в тайне.
— Само собой. Я доверяю своему отделу инфоборьбы.
— Отдел инфоборьбы? — с интересом уточняет Ром.
— В современных дворянских конфликтах информационная война зачастую наносит больше ущерба, чем гвардия.
— В чём-то вы правы. Но гвардия может то, чего никогда не смогут хакеры.
— Убить? — уточняю я.
— Вот именно. Впрочем, в этом деле нам ни в коем случае нельзя доводить до насилия, — Ромэн указывает на папку. — Иначе может вспыхнуть война между кланами.
— Само собой. Вы что-то ещё хотите добавить?
— Только то, что вы можете рассчитывать на любую помощь. Запишите мой номер и звоните в любое время.
— Хорошо, — я киваю, доставая телефон.
Через какое-то время мы прощаемся. Ром передаёт охранникам, чтобы нас выпустили, и мы с гвардейцем поднимаемся обратно в основной холл небоскрёба.
После подземных этажей здесь просто рай — простор и живой свет. Я бы никогда не смог работать так глубоко внизу, без окон. Не знаю, как Ромэну и остальным сотрудникам СБ это удаётся. По мне, так настоящая пытка.
Закончив некоторые другие дела в городе, я еду домой. Там захожу в комнату, которую оборудовал под кабинет, и достаю из потайного сейфа за картиной глушилку с десятком антенн. Почти такую же, как у Виталия в его тайной квартире.
Не хочу становиться таким же параноиком, как дядя, но здоровая осторожность не повредит. Пока что я точно не хочу, чтобы кому-нибудь стало известно о моей связи с отцом. Это может спровоцировать такие события, что борьба за Цитату и война со Старцевым покажутся детским лепетом.
Собственно, это и есть детский лепет по сравнению с тем, что мне предстоит.
Поэтому, даже несмотря на то, что я собираюсь позвонить отцу с одноразового номера и через анонимный мессенджер, а также то, что на телефоне установлена защита от Егора, я включаю глушилку. Теперь есть почти стопроцентная вероятность, с моей стороны никто не сможет прослушать разговор.
Набираю номер Сергея Черепова, который успел выучить наизусть, и слушаю гудки.
— Алло? — раздаётся в трубке.
— Это Александр. Можете говорить? — спрашиваю я.
— Да, говори, я один. И прошу тебя, обращайся на ты. Со мной не надо выкать, по крайней мере, когда мы наедине, — говорит Черепов и, не дав мне ничего сказать, спрашивает: — Как твои дела? Как чувствуешь себя на посту наследника?
Мне становится неуютно от этих вопросов. Такое ощущение, будто мы с ним и правда отец и сын, которые постоянно поддерживают контакт. Но ведь это далеко не так.
— Звание наследника заставляет меня заниматься одним важным делом, — говорю я. — Хочу попросить твоей помощи.
— Помогу чем смогу. В чём дело?
— Во вражде между родами из наших кланов.
Пересказываю Сергею ситуацию, а он внимательно выслушивает, а затем говорит:
— Я что-то слышал об этом краем уха. Но ты должен понять, я здесь пока никто. В отличие от тебя, меня ещё официально не вернули в род. Готовятся документы и так далее, причём в нашем клане есть те, кто против этого.
— Против того, чтобы тебя вернули в род? — удивляюсь я.
— Конечно. В клане Череповых всё далеко не так радужно, как у Грозиных. Идёт борьба за власть, потому что все понимают — когда князь умрёт, титул достанется либо мне, либо кому-то из женщин нашей семьи. А так как мой отец против того, чтобы передать титул женщине, то… Сам понимаешь.
— Кто-то из вашего клана надеется захватить титул князя?
— Вот именно, — подтверждает Сергей.
Немного помолчав, я спрашиваю:
— Почему ты мне это рассказываешь? Я ведь из рода Грозиных, ваших злейших врагов. Не боишься, что я расскажу деду о вашем тяжёлом положении, и мы поможем роду Череповых пасть?
— Нет, не боюсь. Ты не способен на такую подлость.
— Уверен?
— Конечно. Что бы там ни думал, ты мой сын. И мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты думаешь, — отвечает Черепов.
Снова чувствую себя немного неловко, поэтому решаю вернуть разговор в нужное русло:
— Так что там насчёт Медведевых и Вронских? Ты можешь попробовать как-то урезонить своих? Конечно, не просто так, давайте найдём компромисс. Я, в свою очередь, могу договориться с Медведевыми.
— Хорошо, я попробую поговорить с князем и что-нибудь узнать. Перезвоню тебе.
— Не надо со мной связываться, я сам перезвоню. Когда? — спрашиваю я.
— Утром тридцатого.
— Хорошо, тогда до связи.
— Был рад тебя слышать, — говорит Сергей, а я кладу трубку.
Какой-то неприятный осадочек остался после этой беседы. Отец, похоже, искренне желает наладить со мной отношения, а я, неожиданно для самого себя, этому сопротивляюсь. Как будто во мне говорит какая-то детская обида.
Похоже, что я слился с прошлым Александром гораздо крепче, чем думал. И я — уже не совсем я, а какая-то новая личность, слитая из двух. Конечно, мой характер доминирует, но кое-что от «настоящего» Александра Грозина мне всё же досталось.