урналистам начали затыкать рты и закрыли доступ к информации. Утром двенадцатого объявлено: преступник найден, им оказался какой-то сумасшедший, который – вот ведь неприятность! – неделю спустя повесился в тюрьме. Во второй половине того же дня Фальц-Фейн отправляется домой. Обычное совпадение?
– Не верится, – отозвался Славик. – Вдруг он какой-нибудь эксперт, криминалист?
– Смеешься? Бывший спортивный обозреватель и торговец сувенирами? Миллиардер-меценат? Заметь, я проверила только по одной дате, а если копнуть глубже? Что именно «открылось в Барселоне»? И почему барон известил об этом твою родственницу? Почтовой открыткой? Мог бы и позвонить…
– В квартире почему-то нет городского телефона, – сказал Славик. – А восемь лет назад сотовые в России были дорогой редкостью… Черт знает что!
– Полностью поддерживаю, – согласилась Алёна. – Хоть убей, я не могу углядеть логической связи между серией неимоверно жестоких убийств в Испании и питерской старушкой-театралкой.
– Что значит «неимоверно жестоких»? Подробности в газетах печатали?
– Только первые дни, потом ввели цензуру. Пожалуйста. – Алёна взяла один из листов. – Тело сорокалетней матери троих детей Эвиты д’Альбано было обнаружено в подвале дома по улице Санто-Доминго… Так, это неинтересно… Вот: у жертвы удалены сердце, селезенка и обе почки, ампутирована правая рука, снят скальп… В прочих случаях примерно то же самое, иногда и похуже. Их разделывали, как на бойне. Нестыковочку замечаешь?
– Естественно. Один-единственный человек не сумел бы выпотрошить за день сразу девятерых. Я хорошо знаком с хирургией и знаю, что наш организм – довольно крепкая штуковина. Неужто версию с «сумасшедшим» газетчики проглотили?
– Упомянуто, будто маньяк обладал редкой физической силой. Убийства прекратились в день его ареста. Люди были очень напуганы, страх не лучшее подспорье для логического мышления. Поверили, конечно. А после самоубийства подозреваемого журналисты начали мусолить другую тему: якобы его повесили тюремщики – смертная казнь в Испании отменена, людоед получил бы пожизненное…
– Людоед?
– На некоторых телах обнаружены следы зубов. – Алёна поморщилась. – Фу, гадость… Как тебе история?
– Ничего не скажу, любопытно, – проворчал Славик. – Имя барона в газетах упоминалось?
– В том-то и дело, что нет. Ни звука, ни намека. Заслуги в поимке маньяка принадлежат барселонской полиции и особой группе следователей из Мадрида, приехавшей в город на второй день… Будешь еще кофе?
– Давай, – кивнул донельзя озадаченный Славик.
Нехороших тайн прибавлялось с каждым днем. Бабуля-тусовщица, Дверь, сокровища в «Альфа-банке», открытка, неким чудесным образом связанная с резней в Барселоне. Голова кругом!
– Ты работаешь в программе Excel? – спросил Славик возившуюся с туркой Алёну. – Удалось запустить компьютер в гостиной, поможешь кое в чем разобраться?
– В чем именно?
– Следующая часть бабушкиного наследства. Полно таблиц, большинство записей на английском, каждый файл пронумерован – вроде бы по годам. С тысяча девятьсот шестидесятого по две тысячи двенадцатый.
– Как ты сказал? – Алёна резко развернулась на каблуке. Сапоги в доме она опять не сняла, придется отучать. – А ну пошли! Кофе потом!
Открыла папку «Мои документы», быстро нашла файл с именем «2000», загрузила. Нетерпеливо пробежалась взглядом по строкам.
– Аахен, Амстердам, Антверпен… Есть! Барселона! Друг мой Вячеслав, держитесь за что-нибудь твердое, упадете! Смотри очень и очень внимательно, четырнадцатая строка!
Таблица разбита на шесть столбцов. В первом название города, затем дата, время по Гринвичу, географические координаты с точностью до секунды, пятый столбец пустой (напротив стоящего на пункт ниже Бирмингема, наоборот, проставлена галочка), в шестом новая дата. В целом строка выглядела следующим образом:
– Ты доказательств хотел? – зачарованно сказала Алёна. – Седьмое апреля двухтысячного, половина второго дня Гринвича…
– Каких доказательств? – Славик почесал в затылке. – Кстати, что за аббревиатура «AD» в последнем столбце?
– Тысяча сто шестнадцатый год Anno Domini, в переводе с латыни «от Рождества Христова», – машинально ответила филологесса и вдруг осеклась. Медленно сняла очки. – Чего-о?..
В заголовке столбца значилось английское «Where to/Direction» – «Куда/Направление».
Алёна повела себя загадочно – внезапно потеряла всякий интерес к содержимому компьютера, наспех оделась, потерянным голосом сказала: «Я обязательно перезвоню завтра» и ушла, вновь не записав номер телефона Славика. Что произошло, осталось непонятным – не похожа она на девушку с нежной ранимой психикой, такие в парижах-лондонах не приживаются, там акулья хватка нужна. Звериный мир чистогана, как говаривали во времена ранней юности Славика; отечественная офисная моль и в подметки не годится способным вкалывать до посинения монстрам из Настоящих Больших Компаний, каковой Google, несомненно является.
Времени до вечера оставалось предостаточно, а занять себя особо нечем. Изучать непонятные таблицы смысла не имеет, все одно в длинном списке городов и координат ничего не понять. Включил телевизор, пролистал каналы. Истинно красные оттенки от «Лонда-колор», Петросян, Зверев и венесуэльский сериал не вдохновили, вырубил с отвращением. Заглянул на ту сторону – уже без лишних опасений, – покормил свинок, подбросил в клетку свежей травы.
Один момент! Неужели дымом пахнет? Очень тонко, едва ощутимо? Нет, показалось.
В отдалении громыхнуло, на западе кучевые облака, собирается гроза. Придется Мастеру с Маргаритой пережить природный катаклизм, ничего, не промокнут – клетка надежно укрыта, камера выключена. Когда здесь стемнеет, надо будет поставить в режим ночной съемки, вдруг ночная жизнь Мира-за-Дверью более активна?
Ветер усилился, и Славик понял, что кроме лесных ароматов в воздухе разлит запах влаги. Не болота, а именно большой воды – как на берегу Финского залива или Ладоги. Гляньте только, в предгрозовом небе летают белые чайки, значит, и вправду рядом крупный водоем! Надо проверить!
– Не скучайте тут, – посоветовал Славик морским свинкам. – Попозже еще разок навещу.
Ни завтра, ни послезавтра Алёна не зашла и не позвонила, а ведь могла взять номер у Натальи.
…План длительного похода туда зрел третьи сутки, впрочем, «длительность» была весьма относительной – предполагалось отойти от Двери не больше чем на километр-полтора, описать полный круг и сразу вернуться. Обзорная экскурсия по местности без определенной цели. В программе максимум – найти следы деятельности человека, хотя бы ржавую консервную банку или кострище, минимум – посмотреть, что представляют собой окрестности.
Обеспечивать собственную безопасность придется серьезно, а это новые траты, причем немалые… Нехорошо выйдет, если однажды в гости заявится вежливый тип адвокатского облика в костюмчике-галстучке (таких Славик на дух не переносил) и потребует вернуть денежки, позаимствованные в банковской ячейке. Интуиция, однако, подсказывала – вероятность такого визита стремится к нулю, деньги и золото принадлежат Славику, в качестве бесплатного (вот смех!) приложения к квартире и, прежде всего, к Двери. Дверь – тот стержень, вокруг которого вращался странноватый мирок Людмилы Владимировны.
В конце концов, если бы та сторона несла реальную угрозу, мадам Кейлин должна была оставить предупреждение, предостережение. Пока ничего не говорит о том, что из-за Двери в любой момент могут нагрянуть озверелые хемули с муми-троллями.
Тем не менее надо быть осмотрительным, Дверь сама по себе жутковатый феномен, а если вспомнить сегодняшние откровения Алёны про…
Стоп. Не забивай голову всякой ерундой. Если боишься, сходи в Большой дом на Литейный и напиши заявление в ФСБ – так, мол, и так, вступил во владение квартирой, где нашел удивительную Дверь. Пришлите собаку с милицией. И пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта фон Фальц-Фейна.
Исход предсказуем: принудлечение в Скворцова-Степанова. А кормят там ужасно.
Все равно однажды придется кому-нибудь рассказать, нельзя хранить такой секрет в гордом одиночестве – вдруг завтра кирпич на голову упадет, а преемник отсутствует…
Преемник? Значит, вот кто я на самом деле?
Только преемник чего? И чей?
– Километр сто двадцать пять метров, – Славик посмотрел на шагомер и включил диктофон коммуникатора. – Направление на север. Берег широкой реки, слегка заболоченный. Река течет с востока на запад, разделяется на три или четыре рукава, отсюда плохо видно… Пойду вдоль берега налево на аналогичное расстояние. Основная примета – выветрившийся скальный выход, формой похож на голову крокодила или ящерицы.
Человек в зелено-буром «лесном» камуфляже и черном бандане стоял на вытянутом камне, действительно напоминавшем морду гигантской рептилии. Поляна и Дверь остались за спиной, в четверти часа спокойной ходьбы. Каменюка вдавался в спокойную полноводную реку подобно лодочной пристани.
На противоположном берегу – низины с тростником и чахлыми кривыми березками, за ними темно-зеленая полоса елового леса. Чуть дальше и правее от основного русла отходили более узкие рукава. Видны темные завалы топляка, километрах в полутора к северо-востоку – небольшой остров с пологим холмом посередине.
– Батюшки, тюлени… – ахнул Славик, углядев движение на реке. Сначала решил, что видит крупных (слишком крупных!) рыб, поднес к глазам бинокль и понял, что против течения плывут шесть темно-серых нерп. – Ну дела!
Других животных он пока не видел, зато оценил количество диких птиц: неподалеку от Двери прямо из-под ног взлетел громадный черный глухарь, напугавший Славика до полусмерти – уж больно здоров и шумен! Кукушки перекликались постоянно, сразу в пять-шесть голосов. Всякой мелочи вроде синичек кругом порхало великое и явно непуганое множество.