Но вот пришли в движение плоты, на которых лежала цепь, и в канале появился проход, который постепенно расширялся. Когда он стал достаточным для прохода кораблей, в канал первыми вошли четыре трофейные галеры под османскими флагами. Очевидно, десант приспособил их к делу, и чтобы не топать до самого Туниса пешком, решили добраться до цели гораздо быстрее и с комфортом. Управление галерой гораздо проще, чем парусным кораблем, поэтому и морские пехотинцы из янычар справятся. А обеспечить ход можно очень просто – пообещать гребцам-невольникам свободу после боя. Прием старый и всегда безотказно срабатывающий. Следом за галерами в канал вошли фрегаты «Низамие» и «Фейзи Мабуд». За ними последовали все три линейных корабля. Ветер благоприятствовал, поэтому сложностей с маневрированием в канале не возникло. Фрегаты «Семенди Бахри» и «Талсими Бахри» пока что оставались возле крепости и были готовы обрушить град картечи на ее стены, если только там еще найдутся желающие пострелять из ружей. Но крепость Саиф-Альнаби молчала. Замок, запирающий вход в Тунисское озеро, был умело и аккуратно открыт своеобразной «отмычкой», а не взломан. Поэтому не пришлось устраивать длительную перестрелку с батареями крепости, неизвестно чем бы закончившуюся. А потом терять сотни, если не тысячи своих людей в ходе штурма с неизвестным результатом. Пусть сейчас Саиф-Альнаби еще и оставалась в руках противника, но оказать никакого влияния на ход дальнейших событий она уже не могла. С момента прорыва османской эскадры к Тунису его дни были сочтены. И это понимали все. Чтобы не оставлять у себя в тылу такой источник беспокойства, часть десанта уже блокировала крепость со всех сторон, а четыре орудия, доставленные с фрегатов на берег и установленные как раз напротив крепостных ворот, уже были готовы начать разламывать эти ворота ядрами с близкой дистанции. После чего десант из янычар ворвется в крепость. Все попытки ружейного обстрела десантной батареи с западной стены тут же пресекались фланговым огнем картечью с двух фрегатов, вошедших в канал и ставших на якоря как раз напротив места предстоящего штурма. Все говорило о том, что Саиф-Альнаби долго не продержится. Без своей мощной артиллерии она превратилась в западню для гарнизона. И рассчитывать на помощь извне не стоило.
За всем этим Иван внимательно наблюдал в бинокль, стоя на палубе «Кирлангич». Поскольку опасности вражеского обстрела с берега не было, шебека подошла довольно близко ко входу в канал. «Шахин» и «Айя» держались дальше в море – они получили приказ вести наблюдение. «Кирлангич» же должна была войти в Тунисское озеро и присоединиться к эскадре после того, как береговая оборона противника в районе порта будет уничтожена. Рисковать понапрасну легким быстроходным разведчиком Кемаль-паша не хотел. От шального ядра никто не застрахован, а шебека – не линейный корабль, ей много не надо. Все это Иван выяснил в разговоре со старшим офицером Жаном Блондо, не отвлекая капитана. Француз очень толково и простыми словами разъяснял ход событий «мало понимающему» во взятии городов с моря юному навигатору, давая оценку тем или иным действиям обеих сторон. Опыт «работы» в Карибском море у бывалого французского корсара имелся приличный, поэтому было с чем сравнивать. Тем более ему было в удовольствие поболтать на родном языке среди «дикарей», коими он все равно считал подавляющее большинство турок и арабов, хоть внешне это и не показывал. Иван выяснил это довольно быстро. Исключения из данного правила в понимании «цивилизованного европейца» были весьма редки, но поскольку Иван как раз к таким исключениям и относился, то месье Блондо общался с ним совершенно искренне и весьма охотно. Кроме него в команде «Кирлангич» француз признавал за людей из османов только капитана Мурада и янычарского офицера Давута. Всех же прочих просто терпел, признавая их полезность для общего дела, но считал недалеко ушедшими от обезьяны. Однако внешне это никак не проявлялось. Уж чем-чем, а умением держать в кулаке свои эмоции недавний корсар, ставший наемником у своих врагов по вере, владел прекрасно.
– В общем, месье Хасан, здешним бунтовщикам вскоре придется либо удирать в пустыню, если успеют, либо сдаваться. Поверьте моему скромному опыту. Испанцы в Новом Свете – гораздо более серьезный противник, чем местная грабь-армия, и то при таком превосходстве в артиллерии они были вынуждены отступать. Ибо даже хваленая испанская пехота против массированного артиллерийского обстрела с моря не имеет никаких шансов, если на берегу недостаточно пушек. Что уж говорить об этих горе-вояках. Они разбегутся сразу же, едва станет жарко. Разумеется, я говорю не обо всех, а об основной массе этого «воинства».
– Судя по тому, что я о них узнал в ходе «визитов» в Тунис, такое вполне может быть, месье Жан. А как вы думаете, что адмирал предпримет дальше? После того, как мы возьмем Тунис?
– Здесь многое зависит от того, какой приказ придет из Истанбула. Никто в здравом уме не заставит нас искать встречи с флотом австрияков, а возможно еще и венецианцев, чтобы навязать им бой и уничтожить. Наша недавняя встреча с Черной Бородой ясно показала, что в открытом бою нас быстро утопят, причем даже без шанса нанести хоть какой-то ущерб противнику. Лично я бы воспользовался прежней тактикой Черной Бороды – внезапные набеги на побережье и охота на морских путях с последующим быстрым отходом, всячески избегая встреч с главными силами противника, и уклонение от боя с ними. Но что решат в Истанбуле, я не знаю.
– Хм-м, интересно… А как вы предлагаете это сделать? В смысле – внезапные набеги на побережье и охота на морских путях?
– Для этого нам нужны легкие и быстроходные корабли, капитаны которых способны действовать как группой, так и поодиночке. Мощная многочисленная артиллерия здесь не нужна. Нужна в первую очередь скорость и умение хорошо стрелять из того, что есть. Нужны хорошо подготовленные абордажные команды и соответствующее оружие для абордажа. Эх, были времена… Как вспомню Карибское море… Я ведь с самим Франсуа Олонэ в Маракайбо побывал, месье Хасан! Слыхали о таком? Знал и Пьера Большого, и Мингса. Правда, тогда я был еще сопливым юнцом, и от меня ничего не зависело. Но научился многому, поверьте.
– Да, я знаю о Маракайбо и о Франсуа Олонэ, месье Жан. В том числе и о том, чем он закончил – его сожрали дикари-каннибалы в заливе Дарьен. Но как вы думаете, можно ли сейчас применять сходную тактику против австрияков? А также венецианцев, если они уже выступили на стороне австрияков?
– А почему нет? Конечно можно! Особенно если главной целью является не получение добычи, а всего лишь нанесение максимального ущерба противнику. Ведь мы, в отличие от корсаров, находимся на государственной службе и получаем постоянное жалованье из казны. А возможные трофеи пойдут лишь приятным дополнением. Но не с нашей эскадрой этим заниматься, месье Хасан. Она предназначена для эскадренного боя. А нам нужны корабли совсем других типов – легкие и быстроходные, способные уйти от фрегатов Черной Бороды.
– А какие?
– Да хотя бы что-то вроде его «Валькирии». Она крупнее «Кирлангич» и более мореходна, но в скорости вряд ли много уступит. Но от фрегата всяко убежит. А вооружение получше, чем у нас.
– Хм-м… «Валькирия», говорите? Месье Жан, а как бы вы отнеслись к предложению погонять австрияков и венецианцев? Именно таким образом, как вы говорили?
– Да с удовольствием, месье Хасан! Вспомню молодость! Но увы, такого не предвидится. Мы заняты совсем другим делом.
– Как знать, как знать…
В разговоре с наемником у Ивана стал понемногу складываться план дальнейших действий. Если разгромить флот противника в открытом бою нельзя, то что мешает применить тактику, с которой хорошо знаком французский корсар? Причем эту же тактику успешно применяют и казаки. А что если…
Конечно, это будет большой наглостью с его стороны – предложить свою кандидатуру в качестве одиночного охотника на морских путях, но адмирал Кемаль-паша вроде бы вполне адекватен и должен прислушаться к толковому предложению, как обеспечить победу на море. Особенно если на него начнут давить из Истанбула и требовать невозможного. Да и самому «надавить» на него можно слегка. Капитан «Аль Ясат» Хасан уже доказал, что хорошо справляется со своей задачей, несмотря на молодость. И пользы от капитана «Аль Ясат» Хасана будет гораздо больше, чем от навигатора «Кирлангич» Хасана. Ведь если он сможет уйти в «свободное плавание», будучи не привязанным постоянно к эскадре, какие перспективы открываются! Для прикрытия можно взять с собой и Жана Блондо, как «лучше разбирающегося» в этом вопросе. Может, и из старой команды «Кирлангич» кто-то согласится сменить «специализацию», ибо добровольно-принудительная служба в османском флоте, куда их загнали, не спрашивая согласия, многим не по нраву. А что, попробовать стоит! Но только после взятия Туниса, когда Кемаль-паша будет в хорошем расположении духа и станет более восприимчив к различным неожиданным и рискованным предложениям со стороны своих подчиненных. Особенно от тех, от кого их меньше всего можно ожидать. А сейчас можно наблюдать за операцией по взятию Туниса и «учиться». Благо его дальнейшее участие в этом пока не требуется, и можно рассмотреть с безопасного места во всех подробностях действия обеих сторон, получая по ходу дела толковые разъяснения от старшего и более опытного в таких делах «товарища по оружию».
В это же самое время за развернувшимися событиями наблюдали и с противоположной стороны. Мэттью Каррингтон был разбужен спозаранку далекими выстрелами. Выглянув в окно, он с удивлением увидел целую эскадру неподалеку от входа в канал. Флаги издалека было не разобрать, но и так понятно, кто пожаловал. Мэттью поначалу не понял, с чего это на Кемаль-пашу нашло помутнение рассудка и он сунулся под огонь тяжелых орудий крепости, да еще и в закрытом цепью канале. Но взяв бинокль и приглядевшись внимательнее, понял причину такой беспардонной наглости – огонь вели только пушки турецких кораблей, обстреливая берег. Артиллерия крепости молчала. Что это – трусость или предательство, пока было неясно. Турки же совершенно спокойно высаживали десант, не встречая никакого сопротивления. Вскоре все пришло к логическому завершению. Цепь убрали, и турецкие корабли один за другим стали входить в канал. Причем первыми шли четыре тунисские галеры, над которыми уже развевались турецкие флаги. Мэттью в сердцах выругался. Такого развития событий он не ожидал. Да, он располагал информацией о том, что Али-бей частенько выдает желаемое за действительное и что реальный уровень боеспособности его «войск» очень далек от совершенства. Но