готов к этому, уничтожив все документы и прихватив самое ценное, что легко унести с собой. Слуги подтвердили, что он покинул дом с тремя лошадьми, нагруженными какой-то поклажей. И возвращаться сюда, похоже, не собирался. Во всяком случае, в ближайшее время. Тебе это не кажется странным?
– Необычно, конечно. Но пока я ничего подозрительного не нахожу.
– Давут, много ты видел гяуров, принявших ислам, которые обладают такими деньгами и водят шашни с местными магрибскими царьками? Причем когда эти царьки еще даже не захватили власть, и как у них все сложится, неизвестно. А вот наш гяур очень удачно сумел предугадать развитие ситуации и сделал ставку на победителя.
– Хм-м… Пожалуй, ни одного такого богатого провидца не знаю.
– Вот в том-то и дело. Никаких финансовых затруднений у Сердара нет, Деньги идут к нему сплошным потоком, причем непонятно откуда. Не вникал глубоко в его коммерцию, это дело долгое, но поговорив с приказчиком, у меня сложилось впечатление, что там не все чисто. И таких прибылей просто не может быть. А это значит, что у Сердара есть еще какой-то источник дохода, причем весьма существенный. Чем он занимается на самом деле, никто не знает. Но знают, что он водил шашни с Али-беем. Выводы сделаешь сам?
– Пока нет. Лучше давай ты.
– Сердара специально подвели к Али-бею еще тогда, когда Али-бей был никто. Один из «наследных принцев», которых в правящих домах Магриба как блох на собаке. Но на него сделали ставку и стали помогать в захвате власти. Ради этого Сердар даже принял ислам, чтобы не вызывать подозрений. Тот, кто его послал, исправно подпитывал его деньгами, поскольку захват власти – уж очень затратное мероприятие. Подозреваю, что конечной целью было взбунтовать весь Магриб и добиться его отделения от империи. То, что мы имеем сегодня, полностью укладывается в этот план. Случайными союзниками этого неизвестного оказались тринидадцы, прибравшие к рукам Алжир. А вот Али-бей не оправдал надежд. Поэтому Сердару ничего не оставалось делать, как бежать. Вряд ли именно он стоит за нападением на отряд Али-бея, ему надо было как можно скорее исчезнуть, не привлекая внимания. Но вот хвосты здесь он подчистил хорошо. Можно сказать, профессионально.
– А что, похоже… Во всяком случае, выглядит довольно логично. И как ты думаешь, кто этот неизвестный, который стоит за Сердаром?
– У меня только две подходящие кандидатуры – Австрия и Франция. Возможно, еще и римский понтифик, но только как лицо, занятое обеспечением интересов христианского мира, а не конкретно Папской области. Только им выгодна ситуация с бунтом в Магрибе с последующим отделением его от Османской империи, и у них есть достаточные силы и средства для проведения подобной операции. Остальным это либо не нужно, либо они ограничены в возможностях, либо они вообще не собираются вести какую-то подковерную возню, а просто придут и заберут то, что им надо. Как тринидадцы с испанцами.
– Да уж, Хасан… В логике тебе не откажешь… И что нам теперь делать?
– Ничего. Сердара мы не найдем. Он уже далеко от Туниса, и где он вынырнет в следующий раз, мы не знаем. Как не знаем и его задания. Поскольку он часто исчезал, то значит, работал не только в Тунисе. И очень может быть, что в других местах его знают не как Сердара.
– Значит, зря приходили?
– Почему зря? Не зря. Отрицательный результат – это тоже результат. Я знаю, как выглядит Сердар, поскольку видел его в свите Али-бея. И мы догадываемся, кто он такой. Поэтому при случайной встрече будем знать, с кем имеем дело.
– Ладно, шайтан с ним, с этим Сердаром. Дальше действуем, как и собирались?
– Разумеется! Сначала на «Кирлангич», потом на «Аль Ясат», потом в баню, а потом на постоялый двор к нашим сестричкам. Проведаем их, чтобы не скучали!
Давут засмеялся. А что, сестрички ведь и сами не против! Надо ловить приятные моменты в жизни, пока выпадает такая возможность.
Остаток дня прошел в хлопотах. Сначала вернулись на «Кирлангич», оставили там все «лишнее» и перешли на «Аль Ясат», оставив при себе только то, что может быть у настоящих купцов. Первым делом Иван велел убрать лишние пушки, не обращая внимания на вздохи и причитания Бахира. Не положено местному «купцу» быть вооруженным, как военный корабль, иначе никто не поверит, что перед ними «купец». Затем отправил Мехмеда в сопровождении нескольких янычар, переодетых матросами, к местным торговцам, чтобы подобрать такой товар, который можно быстро сдать оптом. Деньги на закупку выделил Кемаль-паша, поэтому никаких эксцессов не возникло. Сейчас требовалась максимальная достоверность при заходе в Алжир. Неизвестно, какие там порядки установили тринидадцы. Сам же Иван старался оставаться в тени и продолжать играть роль хозяйского сынка, приставленного к делу учиться уму-разуму. Поскольку именно в этой ипостаси его могли запомнить в Алжире.
Когда же наступил вечер и на небе вспыхнули звезды, все проблемы отступили. Иван и Давут заранее распределили «цели». Ивану досталась Аннабель, а Давуту Катрин. Бывшие рабыни прекрасно понимали, кому они обязаны своей свободой, поэтому не строили из себя оскорбленную невинность. Тем более что с невинностью они давно расстались, и горевать об этом уже не стоило. Разоблачения того, что он не «полноценный» мусульманин, Иван не боялся. Небольшое внушение, которое он применил в отношении Аннабель, привело к тому, что она просто не замечала таких подробностей, полностью отдавшись во власть умелого любовника и позабыв обо всем на свете. Как это было не похоже на «любовь» ее недавнего повелителя! Иван понял это сразу, поэтому применил весь свой талант, отточенный и ограненный вдовушками и молодухами в Черкасске. Вечер удался на славу!
Наутро, как ни в чем не бывало, Иван снова распоряжался на «Аль Ясат», стараясь придать трофейной шебеке наиболее «купеческий» вид. Лишние пушки убрали, оставив лишь то недоразумение, которое стояло здесь изначально. Груз для Алжира должны доставить к полудню, и пока можно проверить состояние корабля в целом. Осмотром Иван остался недоволен. С момента захвата портовой стражей никто за «Аль Ясат» не следил, ибо присланным сюда «воинам» Али-бея это было совершенно не нужно. Тем более что быстро разнеслись слухи о непонятных смертях у нее на борту, поэтому многие «воины» удрали с шебеки сразу же. Остальные сделали это чуть позже, когда стало ясно, что власти Али-бея пришел конец. В итоге, когда Мехмед с группой матросов и янычар прибыли на «Аль Ясат» в день взятия Туниса, на борту не оказалось никого, а само судно было загажено и разграблено подчистую. Требовалось приложить немало усилий, чтобы привести шебеку в нормальное состояние. Чем экипаж в данный момент и занимался под руководством Мехмеда, а Иван решил тщательно обследовать состояние корпуса, пока грузовой трюм пуст. Поскольку для дальнейшего дела, на которое он все же надеялся уломать Кемаля-пашу после возвращения из Алжира, это было очень важно. За этим его и застал Давут, только сейчас вернувшийся после бурно проведенной ночи.
– О, Давут, доброе утро! Ты еще жив, любитель сладкого?
– Доброе утро, Хасан! Это было что-то! Ох, и хороша чертовка! А как у тебя?
– Прекрасно! Сегодня вечером иду опять. Ты со мной?
– Разумеется! Но зачем куда-то ходить, когда можно их сюда притащить? Пусть бы и жили у нас под присмотром до самого отплытия!
– Давут, на тебя общение с хорошими чертовками плохо влияет. Никто здесь не должен связывать нас, «Аль Ясат» и Тунис. Пока что наши сестрички не связывают нас и «Аль Ясат» и даже если случайно увидят ее в порту Алжира, то ничего не заподозрят. Но если только будут у нас в гостях на «Аль Ясат» в Тунисе, а вскоре увидят ее в Алжире… Дальше объяснять не надо?
– Не надо. Понял, что сказал глупость. А если мы с ними в Алжире случайно встретимся?
– Не волнуйся, не встретимся. Их по прибытию тринидадцы будут плотно опекать и стараться вытянуть из них все подробности пребывания в Тунисе. Времени для прогулок по городу днем у них не останется, а поздно вечером они сами не захотят. Мы же не собираемся слишком долго задерживаться в Алжире.
– Но зачем они тринидадцам?!
– Как минимум – узнать побольше о Тунисе и о Франции. Как максимум – сделать их своими шпионами во Франции. Ты думаешь, у тринидадцев их нет?
– Есть, конечно… Но женщины… Какой от них толк?
– Толк есть, и огромный. Ты говоришь с позиции нашего мира. А у гяуров все по-другому. У них женщина может занимать очень высокое положение в обществе…
Иван понял, что Давут думает несколько в ином направлении, и решил его просветить в плане отличий общественного устройства Европы и Османской империи. Не то чтобы он этого вообще не знал, но устоявшиеся привычки мешали янычару адекватно воспринимать ситуацию. Дело было в том, что в Османской империи, в отличие от Европы, не было аристократии в привычном европейцам понимании. Не было герцогов, графов и баронов, являющихся землевладельцами и передающих свой титул и фамильные земли по наследству. По наследству передавалась только власть султана, и то не обязательно старшему сыну. Передача власти над империей дочери султана была невозможной даже теоретически, и султан своей властью не мог изменить это правило, если бы и захотел. Титула королевы в Османской империи вообще не существовало, и главенствующее положение среди женщин в многочисленном семействе правящего султана занимала валиде – его мать. Но никакой официальной властью в империи валиде не обладала, и ее власть не распространялась дальше гарема. Конечно, у нее могли быть свои люди, которые действовали в ее интересах, но все это носило приватный характер. На все прочие посты в империи, вплоть до великого визиря, люди назначались, и по наследству эти посты не передавались. Наследственное право существовало только на окраинах империи – в частности в Магрибе, где титул бея передавался по наследству. Но бей являлся вассалом султана, и до недавнего времени его власть официально ограничивалась назначаемым из Истанбула пашой. В настоящее же время беи захотели независимости, и случилось то, что случилось. В метрополии такого не было. Там на абсолютно все государственные посты люди назначались повелением султана. Причем никаких сословных ограничений не суще