Я киваю, мое горло сжимается, а в носу покалывает.
— Позволь мне подслушать, — шепчу я. — Если меня поймают, последствия будут гораздо менее опасными.
— Нет, — шипит он яростным шепотом. — Ты сделала достаточно. Теперь это моя битва, Клэр, — он притягивает меня к себе, его рот у моего уха. — И прежде чем тебе в голову придет еще одна мысль, знай… я тоже тебя люблю. Ты — мой свет, сияющий, как маяк. Ты вывела меня из тьмы, — его руки вокруг меня сжимаются, как туго натянутый ремень, пока я пытаюсь успокоиться. — А теперь иди, маленькая птичка. Лети.
Не буду. Не буду.
Я яростно мотаю головой из стороны в сторону.
— Клэр, — предупреждающе говорит он. Я слишком хорошо знаю этот взгляд, но стою на своем.
— Нет, — говорю я. — Это неизбежно. Теперь я такая же часть всего этого, как и ты.
Его челюсть сжимается, когда он смотрит, как мой отец и шеф разделяют выпивку.
Позади папы я вижу официанта в униформе с песочно-белыми волосами, проходящего между садами и задним входом на кухню.
— Константин, — выдыхаю я. — Это Найл Магуайр…
— Я знаю, — бормочет он в ответ. — Я привел ирландцев. А теперь иди, Клэр, не зли. Ты нужна мне в безопасности.
— Я останусь в безопасности, — говорю я, убирая руку и оглядываясь на него через плечо. — Смотри на меня. Я рассчитываю на то, что ты защитишь меня.
Он тянется ко мне, но я уже оказалась в центре внимания. Я слышу, как он ругается, затем боковым зрением вижу, как он достает мобильный телефон, когда я отворачиваюсь. Мама видит меня в нескольких шагах и машет мне рукой. Я рада, что на мне маска, чтобы скрыть слезы в моих глазах, панику, которая захлестывает подобно водопаду.
Рядом с ним я чувствовала себя намного безопаснее.
Его запах все еще липнет на мне, прикосновение его пальцев все еще ощущается на талии, на мне следы наших диких занятий любовью.
Я обязательно машу отцу, наблюдая, как Константин — таинственный незнакомец, лишь один из многих на балу — исчезает в тени. Несколько человек в масках, стоящих у стены, небрежно следуют за ним. Его люди, или, может быть, ирландцы.
— Клэр, я хотела бы представить тебя моим друзьям, — говорит мама. Ее друзья, такие же безвкусные, как и она сама, задают вопросы о том, что меня похитил «этот монстр». Они слушают с широко раскрытыми глазами и ртами еще до того, как я заговорю.
— Это было ужасно, — говорю я им. — Он был таким сильным и свирепым, я видела, как он оторвал дверь от машины, даже не вспотев, — я почти могу представить, как Константин качает головой, с ухмылкой на лице, а потом он шлепнул бы меня по заднице за то, что я такая дерзкая.
— Тебе было страшно?
— Я была в ужасе, — говорю я хриплым шепотом. Вздрагиваю, когда мимо проходят люди в темных плащах и масках. — Но он не причинял мне вреда, — вру я. Я никогда не забуду эту порку, когда я лежала у него на коленях в машине, и хотела бы я понять, почему мое тело нагревается при воспоминании об этом. — Он использовал меня только для того, чтобы выбраться из тюрьмы. Вот почему я так легко сбежала, — мой голос звучит немного глухо, когда я заканчиваю свой рассказ. — Я никогда не была частью его плана.
Он только что сказал мне, что любит меня.
Я должна оставаться сильной.
Когда вижу, что отец и Парсонс уходят в более уединенное место, я притворяюсь, что задыхаюсь, и это не очень трудно сделать.
— А теперь, если вы меня извините, я хочу немного перекусить.
Еда прямо на открытом дворе, куда направляется папа.
Страх собирается в моей груди. Вот тут-то и начинается пресловутое дерьмо. Мне нужно услышать, что эти двое скажут друг другу, когда они решат, что находятся в безопасности за своими масками и рядом с толпой людей. Мне нужно записать это для доказательства и выяснить, замешан ли кто-нибудь еще. Я дико оглядываюсь вокруг на одну короткую секунду, пытаясь поймать взгляд Константина, но его нигде нет.
Шумная группа молодых девушек, примерно студенческого возраста, встает передо мной. Я прячусь за ними. К счастью, цвет их платьев, мантий и масок похож на мой собственный. Я направляюсь прямо в толпу, пока не вижу их — моего отца и его друга, у бара, каждый с напитком в руке.
Еще день назад мне бы хотелось плакать, думая о том, что мой отец замешан во всем этом.
Но я увидела все изнутри.
Я знаю, что отец виновен.
Но Константин еще не до конца.
Небрежно отскакиваю в сторону, как раз в тот момент, когда один из людей Константина проходит мимо меня. Я удивленно смотрю на него, но он уже ушел.
Слева нет гирлянд, освещающих сад, только парочка людей, тихо разговаривающих друг с другом, но больше никого.
Мой телефон жужжит.
Я смотрю на экран и вижу сообщение от Константина.
Константин: Ты упрямая.
Я: И тебе это нравится.
Константин: Когда один раз сказал девушке, что любишь ее…
Я опускаю голову и сдерживаю улыбку.
Константин. Позже поговорим о твоем своеволии, наедине.
Я: И голые?
Константин: Безусловно.
Теперь, когда мы снова вместе, я чувствую, что мой мир опять стал ярче, более живым. Я чувствую, что могу улыбаться. Я чувствую, что все будет хорошо, даже если нам все еще придется идти по раскаленным углям.
Константин: Клэр, ты найдешь в своем кармане маленькое записывающее устройство. Оно выглядит как камешек. Нажми на него. Аккуратно закатай под стул отца, а затем уходи. Мы дальше разберемся.
Я: Поняла.
Ах, вот, что делал его друг.
Дрожащими руками я лезу в прозрачный карман своей мантии. Хм. Я даже не знала, что тут есть карман, но Константин всегда на шаг впереди меня.
Я поворачиваюсь ко всем спиной и смотрю на устройство. Очевидно, это что-то высокотехнологичное и выходящее за рамки возможностей, похожее на камеру наблюдения, спрятанную в камне. Я держу его на ладони, он выглядит как обычный старый камень, но когда переворачиваю вверх дном, вижу маленькие филигранные проводки и крошечный микрофон.
Отлично.
Я делаю глубокий вдох. Подхожу к саду, где лежат разнообразные камни, и задаюсь вопросом, как положить, чтобы никто не заметил.
Я должна это сделать.
Кажется почти сюрреалистичным, что после всего, что произошло — жестокой смерти Рокси и заключения Константина в тюрьму, безымянных смертей и совершенных преступлений — раскрытие правды сводится к фальшивому камню, закатываемому под сиденья виновных сторон.
К счастью, шумная толпа возвращается в мою сторону как раз вовремя. Я притворяюсь, что спотыкаюсь, падаю на колени и кидаю камень как раз в тот момент, когда они проходят мимо меня. Задерживаю дыхание — я даже не придумала план Б — затем выдыхаю его с тихим трепетом победы.
Камень приземляется.
Я поворачиваюсь, встаю, вероятно, подписав смертный приговор моему собственному отцу.
Но теперь я другая женщина. Я видела самую грубую сторону человечества и то, на что способны злые люди. Я уже не так невинна, как раньше. Теперь я выбрала сторону мужчин, которые знают, что такое верность и честь.
Когда я выхожу на лестничную площадку, вижу двоюродного брата Константина, Эммануэля, стоящего рядом со мной. Я смотрю на него в замешательстве. Не ожидала, что Константин пошлет его ко мне.
— Сюда. За мной, — положив руку мне на локоть, он не слишком нежно ведет меня по коридору, ведущему к выходу. Он ускоряет шаг, и я дико оглядываюсь в поисках Константина.
— Где Константин? — спрашиваю я.
— Ждет нас.
Что-то здесь не так. Что-то пошло не так, я знаю это.
— Я тебе не верю, — говорю я. Останавливаюсь у двери, стряхивая его руку, отказываясь сделать еще один шаг.
Он поворачивается ко мне, в его глазах ярость, он хватает меня, но я не позволяю ему прикоснуться ко мне. Я уворачиваюсь от его руки и, повинуясь инстинкту, пинаю его прямо между ног, как раз в тот момент, когда за спиной Эммануэля возникает неуклюжая тень.
— Из всех предателей… — говорит Константин яростным шепотом. Эммануэль на полу, проклинает меня и хватает себя за яйца. Я дрожу от нервов и гнева, но Константин готов убивать. — Ты смеешь прикасаться к моей женщине?!
— Я не… не прикасался к ней! — Эммануэль ахает.
— Ты пытался, и это, блять, одно и то же, — рычит Константин. Он пинает Эммануэля в живот, затем за волосы поднимает его на ноги. — Ты заплатишь за это.
Он толкает Эммануэля к двум своим людям позади.
— Возьмите его с собой. Оставьте его для наказания.
Константин поворачивается ко мне.
— Молодец, маленькая птичка, — говорит он взволнованным голосом. — Пойдем со мной, сейчас же. Ты заслуживаешь услышать правду так же, как и любой из нас.
Константин ведет меня, не сводит с меня глаз, его руки все время на мне.
— Однажды я потерял тебя, — говорит он жарким шепотом. — Но больше не хочу.
Эммануэль ругается позади нас. Константин поворачивается к нему и жарким шепотом ругается в ответ.
— Хотела бы я знать русский, — бормочу я.
Юрий смеется рядом со мной.
— Это не те слова, которые ты хотела бы услышать. Потом будет трудно представить, что твой паренек целует тебя таким грязным ртом.
Глаза Константина мерцают.
Я удивляюсь их беззаботности. После всего, через что прошел Константин, как он может улыбаться?
Может быть, это потому, что впервые за такое долгое время… он на пороге свободы. Он освободится от оков, которые удерживали его. Освободится от обвинений ирландцев.
Я хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу, чтобы все осталось позади.
Странно сидеть в помещении, похожем на конференц-зал, рядом со мной Константин, а вокруг нас его люди. Кто-то нажимает на кнопку, и голос моего отца звучит громко и отчетливо, вместе с голосом начальника полиции.
— Что случилось на складе? — спрашивает папа.
— Это был Рогов. Но неважно, мы снова перенесли продукт.
— Надо было просто убить его, — раздраженно говорит отец.