Как мышка, ей-богу!
Я, скрестив руки на груди, снова отошел в сторону, чтобы не нервировать врача своим присутствием, затем услышал лязганье инструментов за ширмой и недоумённое хмыканье. Меня обдало жаром, после чего бросило в холодный пот. Сердце сжалось в груди, глухо ударяясь о ребра. Неужто всё настолько хреново в Ксюшиной ситуации?! Что он мог увидеть такого, что выдал столь странную реакцию?
— А что именно за кровотечение было? Когда? Ночью или утром? — начал задавать врач вопросы, и я обратился вслух.
— Не кровотечение… Пр-просто пятнышко крови, — ответила девчонка взволнованным голосом, выбираясь из кресла, судя по звукам.
— И это всё?! — Раздражение в голосе врача нарастало.
— Ну да! Разве этого недостаточно?
Уверенность девчонки таяла на глазах, а внутри меня вдруг появилась надежда на то, что она просто ошиблась, и с плодом всё в порядке.
— Одевайтесь!
Вздохнув, врач вышел из-за ширмы, выбросил перчатки в урну и почесал затылок. Я сверлил его взглядом, желая как можно быстрее услышать его вердикт. Что там произошло? Был бы гинекологом, сам бы уже залез посмотреть, что там и к чему.
— Такое бывает! — сказал Сергей Александрович, присаживаясь за стол. — Я совсем забыл предупредить вас о том, что после осмотра пятнышко крови может появиться. У вас маленькая эрозия. Она и дала немного крови. В этом нет ничего опасного!
Я облизнул губы и не смог сдержать смешок, сорвавшийся с губ. Вспомнил довольную мордашку Ксюши и её уверенное заявление, что беременность сто процентов не наступила, и хотел расхохотаться, но еле удержался. Всё-таки при посторонних я никогда бы не смог повести себя так.
— И что это значит? — с ужасом спросила Ксюша, выходя из-за ширмы и скрещивая руки на груди. — Неужели я всё-таки бер-ременна?
— А с чего вы взяли обратное? — задал встречный вопрос Сергей Александрович. — Слушайте! Ваш анализ я отметил как экстренно важный. Уже через… — он, сощурив глаза, посмотрел в монитор, — десять минут мы узнаем точный ответ…
Глава 5. Ксения
Слова врача резко сбросили меня с небес на землю. Надежда на благополучный выход из ситуации таяла на глазах. Мне казалось, что я, вмиг лишившаяся сил, вот-вот рухну и распластаюсь по кафельной плитке, но чудом смогла устоять на ногах.
Смерив меня пристальным взглядом, врач с тяжестью выдохнул и перевел внимание на ехидно улыбающегося Барышева, объясняя тому, как пройти в комнату ожидания. Но это было мне даже на руку, потому что от пристального внимания хотелось провалиться сквозь землю. Чувство разочарования перемешалось со стыдом и собственной беспомощностью. Я все утро твердила Барышеву, что не беременна, да и сама была в этом уверена, а теперь врач говорил обратное, разубеждая меня в своей правоте.
Чертовщина какая-то… Почему вообще весь этот ужас выпал по мою душеньку?
Демон сверкнул глазами в мою сторону и мотнул головой на выход, что-то бормоча при этом, однако мое сознание не разбирало слов. Звуки будто ударялись о стену, приглушались до едва различимого шепота. Я кивнула, понимая, что пора уходить, и прошлепала к выходу. Врач проводил меня сочувствующим взглядом, только вот оно было не к чему. Меня ничто не спасет, если я действительно окажусь беременной. Лучше бы все произошло нормальным, естественным путем с человеком, которого я хотя бы знала — пусть и без любви, — тогда бы, думаю, не было этого паршивого чувства на душе. Словно плюнули и размазали — а тебе ходить с воспоминаниями всю жизнь…
Я на ватных ногах поплелась по коридору следом за Деспотом в направлении, которое ему указал врач. Там должна была находиться какая-то комната ожидания, и нам предстояло провести в замкнутом помещении не меньше десяти минут, пока не огласят результаты анализов. Нервно сглотнув, я поежилась. Это будут самые ужасные десять минут, которые мне придется переживать в ожидании.
Могу ли я на самом деле оказаться беременна? Должна ли я как-то чувствовать это? Меня не тошнило… Не было ни единого предвестника, которые описываются в интернете, если только не считать задержку. Но ведь и она у меня встречалась частенько. После выпускных экзаменов в школе, помнится, цикл сбился и восстанавливался пару месяцев до прежнего количества дней, да и после первой сессии в институте случалась задержка на недельку… И ничего — всё нормально…
— Проходи! — вдруг послышался настойчивый грохочущий голос, и я обратила внимание, что стою перед открытой дверью.
Войдя в хорошо освещённую комнату, я огляделась. На противоположной стене было небольшое окно с открытыми жалюзи. По обе боковые стены, друг напротив друга, находились кожаные диванчики приятного бежевого цвета, а в центре журнальный столик с несколькими разноцветными пуфиками вокруг. Деспот сразу же сел на один из диванчиков и закинул ногу на ногу. Я не заметила, когда он успел закрыть дверь, отгораживая нас от всего мира, и когда прошел мимо? Мы находились здесь одни. Сердце глухо билось в груди, голова пустела. Я подошла к окну и скрестила руки на груди, ощущая себя словно перед казнью.
— Неприятно, наверное, когда родная сестра совершает такую подставу! — произнес Барышев, заставляя обернуться в его сторону.
Мне хотелось вцепиться ногтями ему в череп и выцарапать глаза к чертовой бабушке. Он таким образом издевался надо? Злорадствовал?! Чего хотел добиться своими словами? Чтобы я с ним решила вести откровенный разговор? С ним?!
Я, возмущенная, фыркнула. Взгляд вдруг скользнул на его правую руку и остановился на обручальном кольце, сидящем на безымянном пальце. Меня охватил ужас. Он ещё и женат!!! Интересно: знала ли его жена о желании завести себе наследника искусственным оплодотворением? Хотя в моем случае, наверное, этот процесс нельзя назвать искусственным… Но почему тогда Барышев явился сюда не с ней, а впутал нас с сестрой? Кончики ушей начали гореть, а щеки покалывать от возмущения.
— А вашей жене будет очень приятно, что ребёнка вам родит не она, а любовница? — огрызнулась я и прикусила язык.
Глаза Барышева мгновенно загорелись. Его ноздри начали раздуваться от злости. Он смотрел на меня так, словно прямо сейчас хотел прихлопнуть так, что и мокрого места не останется. Скрипнув зубами, Деспот шумно выдохнул.
— Это не твоё дело, девчонка! — процедил он злобным голосом.
Его слова ударили меня, как пощёчина. Открыть рот и сказать что-то напротив я не успела, потому что он тут же помотал головой, будто читая мои мысли.
— Любовница — это та, которую подминают под себя. Я тебя и пальцем не тронул! Как и твою сестру… То, что именно ты стала инкубатором для моего ребёнка, не даёт тебе права лезть в мою личную жизнь! Скажи «спасибо» сестрёнке, которая подписала договор, взяла денежки и теперь горя не знает, а тебе придётся рожать! Не вынуждай меня снова повторять, на что я способен, потому что в следующий раз я просто перейду к активным действиям.
Слова Барышева, смешанные с сильной яростью, заставили меня дрожать под напором его интонации и взгляда. Дыхание спёрло, и я резко отвернулась к окну, чтобы, если слёзы и хлынут, он не увидел мою слабость.
Что будет дальше?
Как сложится моя жизнь, если врач подтвердит беременность?
Что я буду говорить маме?
Как оправдываться не за свой проступок?
Меня начало потряхивать, ладони вспотели. Обхватив себя руками, я устремила взгляд в окно, только бы не смотреть снова на Барышева, готового накинуться на меня и разорвать в клочья. Что я такого спросила, что он как с цепи сорвался? Губы мгновенно пересохли, и захотелось пить, но я боялась сдвинуться с места, чтобы набрать воду из кулера в пластиковый стаканчик. Лишь скрип двери заставил меня резко обернуться.
На пороге появился доктор…
Он посмотрел на меня с сочувствием, и по его взгляду я уже понимала, каков пришел результат. Знала, но не хотела верить в судьбу-злодейку, посмеявшуюся надо мной. Не может ведь этого быть!
«Не со мной! Пожалуйста!!!», — хотелось крикнуть, но в горле встал удушающий ком.
— Анализ крови на ХГЧ подтвердил беременность… Всё прошло успешно, — произнес врач сухим, но твердым тоном, глядя прямо на меня, а затем повернулся к Барышеву: — Роберт Елисеевич, поздравляю, скоро вы станете отцом.
Слова ударили обухом по голове, и я автоматически задержала дыхание, неспособная выдержать потрясение. Ноги подкосились — я чуть было не упала, вовремя ухватившись за подоконник. Рядом неожиданно оказался Барышев, поддержавший за локоть и поясницу. Я посмотрела на мужчину, удивленная его присутствием, а затем на свою побледневшую руку, вцепившуюся за край подоконника. Меня трясло, ноги едва держали, из горла рвались хрипы. Барышев помог мне дойти до дивана и сесть, прислонившись спиной к мягкой обивке, вскоре даже протянул прохладную воду в стаканчике. Как он так быстро двигался, казалось мне странным и неестественным. Или это мое сознание нещадно тормозило? Я взглянула на Деспота со злостью, несмотря на оказанную им помощь. Все это было через чур показушным, лицемерным. Он добился своего!..
«Поздравляю! Вы стали отцом моего ребенка без моего на то согласия! И я еще должна выносить, родить и отдать?! Просто отдать незнакомцу за деньги, полученные сестрой?!», — продолжало назойливо крутиться в голове, подстегивая зарождающуюся ярость.
Меня снова затрясло — и сильнее, чем прежде. Я не чувствовала конечностей, будто меня парализовало или какой-то внутренний импульс контролировал организм, игнорируя мозговые сигналы. Удерживая дрожащими руками пластиковый стаканчик, я прислонила его к губам и выпила воду жадными глотками, чуть не поперхнувшись в процессе. Деспот хмурился, наблюдая за мной, а в его взгляде, казалось, время от времени проскальзывало беспокойство. Опустошив стаканчик, я уставилась в одну точку под ногами. Разум отказывался принимать действительность.