И на следующий день не поехали на водную прогулку по Онежскому озеру. Женщины из группы завистливо поглядывали на Лилю. Вот подфартило!
Неделя так и пролетела, Никита себе удивлялся. Стоило платить за экскурсии, когда они из номера не выбирались? В предпоследний день, когда Никита целовал Лилю, раздался звонок телефона. Лиля трубку взяла, палец к губам приложила – тихо, мол.
– Да, милый! Да, здесь такой воздух, такие красоты! Я тоже соскучилась. Да, целую. Конечно, завтра вечером буду.
Никита остолбенел.
– Это кто звонил?
– Ревнуешь? Муж-рогоносец.
– Так ты замужем?!
– А почему тебя это удивляет. Каждая женщина хочет и должна быть замужем.
– А как же?…
Никита рукой на кровать показал.
– Ах, это? Маленькая интрижка. Чтобы жизнь не казалась такой пресной. Мужа я не люблю, зато он меня обожает. Он важная шишка в одной фирме, достаточно обеспечивает.
– Тогда что тебе не хватает?
– Ребёночка хочу. А он не может, ему ведь полтинник.
Никита почувствовал себя использованным, как изделие номер два. Лиля хотела удовольствий и получила их по полной программе. Да и если ставила целью забеременеть, у неё могло получиться. Но Никита не хотел, чтобы его ребёнка, если так случится, воспитывала чужая семья. Ошарашен был, это мало сказать. Блин, интрижка зашла слишком далеко. Лиля оделась, чмокнула его в щёку.
– Ты хороший любовник, жаль, что в Москве живёшь.
И ушла собирать вещи. Никита тоже оделся, пора идти обедать. Брюки и рубашка свободноваты. Вроде и веса лишнего не было, но похудел. Сегодня в ресторане сидел за столом один. Женщины из их группы ехидно переглядывались. После ресторана туристы в город пошли, на экскурсию, а Никита в номер. Лёг на постель, размышлять стал. Почему с женщинами так не везёт? Кто ему нравился, его отвергали, как Настя. Может, причина в нём самом? Никита поднялся, отправился в номер Лили. Постучав, вошёл.
– С претензиями пришёл? Я никому ничего не обещала.
– Да какие разборки? Вопрос у меня, только ответь без женских вывертов, как есть.
– Попробую, если смогу.
Чувствовалось – Лиля удивлена и заинтригована.
– Вот скажи, что во мне не так?
– Всё так!
– Тогда почему с женщинами не везёт? То замужняя, вроде тебя, то…
Никита не договорил, махнул рукой.
– Может, у тебя какая-то черта нехорошая есть? Зануден, жаден, тихий алкаш?
– Если бы.
– Не знаю тогда. Я бы за тебя не раздумывая вышла, да замужем. Сходи к ворожее, вдруг проклятие на тебе?
Как женщины верят во все наговоры, заклятия и прочую чушь! Никита пробормотал.
– Спасибо!
И вышел. Но из разговора одну стоящую идею вынес. Какие гадалки или ворожеи, когда недалеко есть Валаам и монашеская обитель? Надо туда. Никита крещён был, но в церкви бывал редко. И не за благословлением ехать, а совет мудрый получить у старца. Многие из них мирской жизни хлебнули, схиму приняли, глядишь – толковое скажут. Так и сделал. Утром, когда туристы в автобус садились, подошёл к руководителю.
– Я с вами возвращаться не буду. Спасибо за поездку, я на Валаам.
– Пожалуйста, как хотите.
Ну да, баба с возу – кобыле легче. Никита на автобусе рейсовом добрался до побережья Ладоги. Сторговался, моторную лодку нанял. На озере ветерок, лёгкое – 2–3 балла волнение. Велико озеро, вода серая, как на море. И остров оказался скалистым, монастырь – как крепость. Да, собственно он крепостью и был. Не одно столетие сдерживал шведов да прочих неприятелей, осады выдерживал.
Основанный в 1407 году, благословлённый апостолом Андреем Первозванным остров. Полвека назад, при СССР, последние монахи покинули остров. Вновь монастырь начал возрождаться с 14 декабря 1989 года, когда четыре иеромонаха и два послушника ступили на заснеженный берег Никоновской бухты. В 2011 году число насельников уже было 217, их руками отреставрирован монастырь и его жемчужина – Спасо-Преображенский собор.
Встретиться с настоятелем Панкратием удалось только через два дня, да и то при содействии одного из монашествующих.
– Только коротко, в возрасте настоятель, – предупредил монах.
Никиту проводили к келье. Небольшая, аскетическая обстановка, в углу несколько икон. Войдя, Никита перекрестился на образа в красном углу, поклон отбил, поздоровался.
– Долгих лет и доброго здравия, настоятель.
Не ответил Панкратий, долго смотрел на Никиту, потом изрёк.
– Богоугодным делом в миру занимаешься. Не торопи события, всё в твою пользу обернётся.
Иеромонах, стоявший у дверей, легонько потянул Никиту за рукав, дескать – закончена аудиенция. Никита вышел, немало удивлённый. Он же толком не сказал ничего и ответ неконкретный. Если не торопить события, сколько ждать? Год, два? Избранница, в ком не сомневался, отказала, предпочтя другого. И умалчивала о существовании ещё одного мужчины, предала. Именно так расценивал Никита поступки Насти. Почему-то вспомнилась надпись на борту грузовика, давно ещё видел, а сейчас вспомнилась. «Не верь женщинам и тормозам». Тогда нелепицей посчитал, посмеялся. Неудовлетворённый ответом в тот же день на теплоходе отплыл с острова, другим путём выбраться невозможно. Три часа – и он в Приозёрске. Добрался до железнодорожной станции. Город старинный, но удручала бедность – людей, города. Проходящим поездом доехал до Санкт-Петербурга. На Москву поезда отправлялись часто. Утром уже был в столице. Как же хорошо вернуться в свою квартиру! Маленькая, но своя и такая родная, его гавань и прибежище. Половина отпуска ещё не потрачена, но Никита решил – лучшее средство от хандры и напряжённых воспоминаний – работа. Утром, приведя себя в порядок, явился в клинику, под ясны очи главного врача.
– Готов к труду и обороне! – доложил Артёму Витальевичу. Неотгулянные дни разрешите позже взять?
– Выходи. Вроде отдыхал, а выглядишь утомлённым, – посетовал главврач.
– Пройдёт, – отшутился Никита.
Переоделся в униформу, вдохнул привычные запахи отделения. Пациентов они пугали, а для него – рабочая атмосфера. Удивился и заведующий.
– То, что вышел, это хорошо. Павел Никифорович на больничном, один кручусь, как белка в колесе.
– А что с ним?
– Давление.
И Никита включился. Два хирурга, это уже сила. Плановых операций больше, а работу отделения оценивают по хирургической активности. Кроме того, когда два хирурга в бригаде, можно делать более сложные оперативные вмешательства. За работой вспоминать Настю некогда, но временами, по вечерам, всё же всплывал в памяти её образ, её голос. Злился Никита. Зачем? Если всё кончено! Чтобы загрузить себя до предела, засел за кандидатскую диссертацию. Вчерне все материалы готовы были, но руки не доходили. Научный руководитель возмущался, подталкивал. Три месяца мозгового штурма. Работа, потом систематизация, написание. В рукописном тексте не один и не два раза пришлось делать исправления, порой целые страницы браковал и писал заново. А стал набивать текст на ноутбуке, снова нестыковки обнаружил. Так называемую рукопись принимают только в машинописном, удобочитаемом варианте. Иначе у врачей прочитать её невозможно. Ещё в институте приходится изучать и английский, и латынь, этот мировой язык врачей, и греческий. Многие медицинские термины и названия имеют латинское или греческое происхождение. А ещё на лекциях много писали, стараясь успеть за лектором. Преподаватель давал на лекциях самое новое, чего ещё не было в учебниках, они всегда отстают от новинок на два-три года. А в медицине отставать нельзя, каждые пять лет объём информации удваивается, появляются новые лекарства, методики операций, аппаратура. Скажи кому из хирургов двадцать лет назад, что операции будут выполнять роботы, покрутили бы пальцем у виска, дескать – фантастика! А сейчас рентген – хирургические операции, особенно на сердце, уже обыденность, как и лапароскопические. И в любой области медицины так. Положа руку на сердце – не везде, многое зависит от финансирования, разворотливости и честности главного врача.
Всё же закончил свой труд, передал научному руководителю. Потом оппоненту, ВАК, защита. Нагрузка большая, не заметил, как после отпуска полгода пролетело. Устал, и хотелось отдохнуть. Всё же стал кандидатом наук, даже табличку, сделанную искусным гравёром на бронзе, на двери ординаторской повесил. Пациентам такие таблички внушали уважение, хотя на зарплате не сказались.
Поскольку свадьбы не состоялось, расходов не было, и Никита уже стал приглядываться в объявлениях к ценам на двухкомнатные квартиры. Ещё пару месяцев и уже можно идти к знакомому риелтору, с которым свёл его Артём Витальевич. Сам бы бегать по присутственным местам не хотел. Мало того, что потеря времени большая, так ещё и кинуть могут. Москва ещё и криминальный город.
Через месяц-полтора созвонился с риелтором.
– Надо вашу квартиру осмотреть, оценить. Я подошлю вам оценщицу. Завтра удобно?
– После шестнадцати.
– Ждите.
– У меня ещё вопрос. Если я продам, мне где-то жить надо.
– Не вопрос. Мы вам что-нибудь подберём. После продажи своей квартиры, пока документы будут оформляться, можете в своей квартире жить, где-то месяц.
На следующий день, как и договаривались, пришла оценщица.
– Расположение дома удачное и дом не старый, это плюс.
Оценщица, молодая женщина немного за тридцать, осмотрела квартиру – окна, балкон, даже трубы и батареи отопления.
– Техническое состояние хорошее.
Оценщица сделала несколько фото с разных ракурсов, попрощалась и вышла. Буквально через пару минут снова звонок в дверь. Никита решил – вернулась оценщица, что-то забыла. Открыл дверь, не посмотрев в глазок, замер в шоке. На лестничной площадке стояла Настя с большой сумкой. Восемь месяцев он её не видел, а девушка изменилась, причём не в лучшую сторону. Под глазами тёмные круги, выглядит утомлённой.
– Здравствуй, Никита. Можно войти?
– Здравствуй. Входи, конечно, но не вижу смысла ворошить прошлое. Ты ведь замужем? А если муж узнает?