– Беру.
Тут же мужчину под локоток взяла агент. Все поехали в риелторскую контору, подписали договора. Но было ещё необходимо время провести все документы через многочисленные учреждения, от регистрации в управе до получения розового свидетельства о праве на собственность. На следующий день с агентом поехали к продавцу двушки. Опять оформление документов в конторе. Никита перевёл деньги в банке со счёта на счёт и довольный продавец тут же вручил ключи от квартиры.
– Можете переезжать, квартира голая, я у родни живу.
Никита решил сделать небольшой ремонт. Времени немного, поскольку покупатель его квартиры поторапливал. Риэлторы подсказали мастера, дали телефон. Ремонт – обои, покраска – шёл две недели и съел последние накопления. Знакомый помог перевезти вещи на новую квартиру. Никита приехал в свою бывшую квартиру последний раз. Осмотреть – не оставил ли чего, да переписать и сверить показания счётчиков. Вышел на своей площадке, а у его дверей Настя, жмёт на кнопку звонка.
– Настя? Тебя уже выписали? Привет!
– Как видишь. Добрый вечер. Попрощаться пришла.
– А я уже здесь не живу, двушку купил, – не удержался Никита. Сегодня вещи перевёз. Зайди, я показания перепишу, могу проводить.
Никита дверь отпер. В пустой квартире шаги и голоса гулко раздаются, непривычно. Без вещей и мебели квартира большой кажется. Пока Никита переписывал показания, Настя по комнате прошлась. Лицо её печальным было. Наверное, мечтала недавно хозяйкой сюда войти. Разрушилось всё – отношения, здоровье. Когда выходили, Настя спросила.
– Никита, ты меня простил?
– Зла не держу, – ответил хирург.
– Может, не будем торопиться. Наладим отношения?
– Я читал твою записку, которую ты ещё перед госпитализацией оставила. Понимаешь – чувства погасли. Не смогу я…
Никита помедлил.
…с предателем жить. Жить и ждать, когда ты снова предашь.
Настя от жёстких слов Никиты опешила, отшатнулась. В лифте спускались вместе, а из подъезда разошлись в разные стороны, как незнакомые люди.
Полмесяца до зарплаты Никита сидел на сосисках и «Дошираке». Пришлось вспомнить студенческие годы. А что делать, если денег нет? А брать займы в банке или брать у знакомых в долг категорически не хотел, принципиально. По жизни всегда рассчитывал только на себя, на свои силы. Брать в долг, это как жить в долг. Для кого-то приемлемо и Никита таких не осуждал.
С получки половину направил на приобретения, на вторую можно было дотянуть, причем, не слишком затягивая пояс, до следующей зарплаты. Но как же много места стало! Для кого-то двушка, как конура мала. Но таких немного. Кто своим горбом зарабатывает, каждой обновке рад. Как говорится: трудом праведным не наживёшь палат каменных. Особенно учитывая московские цены на жильё.
Знакомых из отделения пригласил обновку обмыть. Наготовил сэндвичей, приготовил пару салатов, а выпивка на любой вкус. Коллеги пришли с жёнами, с подарками, с трудом уместились на диване и нескольких стульях. Но в тесноте – не в обиде. Повеселились, даже песни попели, подвыпив. Сотрудники сбросились и в подарок преподнесли неплохую люстру. Женщины перед уходом давали советы, какого цвета шторы подобрать, да прочее. Но Никита уже решил повесить римские шторы, только бы до следующей зарплаты дожить.
Через несколько дней к Никите подошла заведующая терапевтическим отделением.
– Никита Алексеевич, дочку не посмотрите?
– Обязательно.
– Когда?
– Да хоть сейчас.
Сотрудники и их семьи – дело святое. Времени требуют немного, а уважение оказано. В следующий раз и самому обратиться можно. Через час заведующая Ольга Михайловна привела в кабинет дочь.
– Месяц назад родила, сейчас температура поднялась и грудь болит. Думаю – мастит.
– Посмотрим.
Никита перчатки надел, осмотрел. Первородка, вовремя молоко не сцеживала, застой. Хотя и другие причины бывают, вроде трещин сосков. Диагноз-то ясен, интрамаммарный абсцесс, вскрывать надо. Дочка в слёзы.
– У меня малышка дома, кормить по часам надо.
– Вскрою и отпущу, а уколы мама делать будет. А завтра – ко мне.
После вскрытия гнойника полстакана гноя вышло. Дренаж поставил, рекомендации дал. Неделю ежедневно наблюдал. Антибиотики и молодой организм быстро справились с болезнью. Да только не все болезни лечатся так же быстро и хорошо. Вроде не к месту, но вспомнилось одно высказывание священника, которого оперировал несколько лет назад.
«Люди молятся о лёгкой жизни, а молиться надо о лёгкой смерти, когда придёт».
А ведь верно, по сути. Редко сейчас услышишь мудрое высказывание. Доктор не всегда волен располагать своим временем, особенно оперирующий. Никита уже домой собирался, как позвонил главврач.
– Никита Алексеевич, ты ещё не ушёл?
– Почти, уже переоделся.
– Сейчас в клинику привезут парня, сын…
И назвал фамилию.
– Что-то его скрутило. Посмотри сам. Коли по твоей части, решай. Если нет, мне отзвонись.
– Хорошо.
Парня привезли на дорогой иномарке. Водитель услужливо дверцу распахнул, с заднего сиденья вышел мужчина, помог выбраться парню. У Никиты заныло под ложечкой. Сразу видно – острый живот, по его части, считай – пропал вечер, а то и ночь. Днём на местах весь персонал, а ночью только дежуранты.
Никита в приёмное отделение спустился, куда уже входили посетители. Парню немного за двадцать, руки к эпигастрию прижимает, как называется верхняя часть живота.
– Здравствуйте, я хирург Никита Алексеевич. Садитесь, рассказывайте.
– Как ножом ударили вот сюда! – парень показал место.
– Давно?
– Часа четыре назад. Подумал – съел что-нибудь. Принял таблетку обезболивающую. Вроде полегче стало.
Никита осмотр начал. Живот напряжён, как доска, пульс частит, а температура нормальная. И при перкуссии печёночная тупость не определяется. Скверно, похоже на прободную язву желудка или двенадцатиперстной кишки. Впрочем, хрен редьки не слаще. Пациента привезли на кресле в рентгенкабинет, хотя он бодрился.
– Сам пойду!
Никита сам смотрел парня вместе с рентгенологом. Парень храбрился, но стоял с трудом. Никита увидел главное – серп воздуха под диафрагмой. Патогномоничный, достоверный симптом нахождения газов или воздуха в брюшной полости, что бывает при прободениях язвы желудка или двенадцатиперстной кишки, а ещё при проникающих ранениях брюшной полости. Но ранения не было и диагноз ясен.
– Готовьте операционную, собирайте операционную бригаду, – распорядился Никита.
Парень, как услышал про операцию, отказываться стал.
– Доктор, давайте обойдёмся без неё. Таблетки, уколы, капельницы.
– У вас нет выбора.
– Мне надо посоветоваться с отцом.
– Это пожалуйста, но недолго.
В отделение поднялся отец, беседовал в коридоре с сыном, потом пришёл к Никите в ординаторскую. Отца понять можно, об отпрыске беспокоится. Папа – человек властный, жёсткий, по лицу видно.
– Никита… э…
– Алексеевич, с вашего позволения, – подсказал Никита.
– Я бы хотел услышать ваше мнение.
– У вашего сына прободная язва, надо срочно оперировать, если хотите, чтобы сын остался жив. То есть простыми словами – язва проделала дырку в стенке желудка или двенадцатиперстной кишки, не суть важно. И через дырку эту в брюшную полость попадает не только воздух, но и пища. Ситуация грозит перитонитом, осложнением грозным, всегда приводящим к смерти!
– Вы меня пугаете?
– А смысл?
– Мне нужно время подумать.
– Десять минут, – предупредил Никита.
Отец пациента вышел в коридор, взялся за телефон. Сейчас будет обзванивать знакомых врачей, выяснять, насколько ситуация серьёзная и прав ли хирург, настаивая на операции. Что ж, это право отца и Никита его не осуждал. Всё равно четверть часа есть, пока приготовят операционную, соберётся бригада. Это только кажется, что хирург оперирует один. Анестезиолог и его медсестра, операционная медсестра и санитарка, хирург и его ассистент. Уже шесть человек. А при объёмных операциях в бригаде и до десяти человек бывает, а то и больше. И от слаженности работы, от ответственности, умения, зависит результат.
Прошло десять минут, во время которых Никита историю болезни заполнил. В ординаторскую зашла операционная санитарка Леночка.
– У нас всё готово, ждём пациента.
– Хорошо.
А папа пациента всё разговаривает по телефону. Никита вышел в коридор.
– Мне бы хотелось услышать ответ.
– Вы гарантируете благополучный исход?
– В медицине гарантий не бывает, увы!
Папа скривился, как будто лимон съел. Никита не хотел попусту обнадёживать, ещё неизвестно, что в брюхе. Но отец был человеком, привыкшим быстро принимать решения, тем более консультации по телефону не дали радужных надежд.
– Хорошо, оперируйте.
– Тогда подпишите согласие.
Подписывать должен пациент, он совершеннолетний, но в экстренных случаях или ввиду тяжести состояния больного могли подписывать согласие его родственники.
Папаша поставил подпись, устроился в кресле.
– Я здесь буду ждать.
– Не возражаю.
Никита пошёл в операционную, туда же завезли на каталке пациента. Пока Никита и второй хирург, дежурант Сергей Михайлович переодевались, мылись, парню дали интубационный наркоз.
Ох, не любил Никита высокопоставленных пациентов или их родню, как сейчас. Капризны, часто предъявляют необоснованные претензии, считают – за деньги могут купить всё, здоровье в том числе. А тело-то такое же, как у всех.
Начали операцию. Разрез, ушивание подкожных сосудов, рассекли мышцы, снова ушивание сосудов. Вскрыли брюшину. В брюшной полости полно серозной жидкости, но не гноя, уже обнадёживает. Отсосали, Никита желудок слегка сдавил.
– Вижу! – сказал Сергей Михайлович. Луковица двенадцатиперстной.
Никита и сам увидел крохотный дефект. Это лучше, чем прободная в желудке. Ушили продольным швом по Гейнеке, сальник подшили, сделали ревизию. Швы держат, герметичны, остальные органы в порядке. Ввели антибиотики, поставили дренажи, ушили.