Переоделся, поднялся в кабинет, у дверей уже мужчина сидит.
– Вы Никита Алексеевич? Добрый день. Меня Артём Витальевич прислал. Я хирург, насчёт работы.
– Заходите, побеседуем.
Внешне парень понравился, рукопожатие крепкое, обладателей влажных ладоней Никита не любил, у таких вегетатика преобладает, эмоции. Документы у кандидата в порядке.
– Коротенько о себе, Сергей Филиппович. Откуда сам, какими методиками владеете?
Сергей из Саратова, закончил университет имени Пирогова. Впрочем, сейчас он переименован в национальный исследовательский университет, учебное заведение серьёзное. Впрочем, кто хочет учиться, овладеть профессией, будет отлично учиться и в провинциальном вузе. А избалованные детки или раздолбаи по жизни и в лучшем учебном заведении будут валять дурака. По ходу беседы Никита задавал неожиданные вопросы.
– Ампутацию бедра выполняли?
– На каком уровне?
– В средней трети.
– Минут за сорок.
Хм, показатель неплохой, бывают и по полтора часа возятся. Хотя это не принципиально, можно застрять из-за осложнений во время операции.
– Почему с прежнего места работы ушли?
– Вы же знаете уровень зарплаты в муниципальном здравоохранении? А у меня семья, дочь недавно родилась.
Семья – это хорошо, человек серьёзный.
– Пока вы меня устраиваете. Не обижайтесь, возьмём с двухнедельным испытательным сроком. Завтра первый рабочий день. У нас, видите ли, контингент пациентов сложный.
– Я наслышан.
– Тогда завтра выходите на работу, ознакомитесь с персоналом, условиями. Уже пациенты на завтра есть, определим в ваши палаты, они с первой по десятую.
Никита сам по отделению прошёлся, всё ли готово? В кабинете старшей медсестры проверил срок годности лекарств. Проверяющих много – Роспотребнадзор, Росздравнадзор, Департамент здравоохранения города. Найдут хоть одну упаковку просроченного лекарства, проблем будет много. Старшая медсестра, Ольга Васильевна, работавшая ещё при Олеге Фроловиче, обиделась.
– Не доверяете?
– Не обижайтесь. После открытия клиники проверяющие набегут, и мне бы не хотелось начинать с взысканий.
К Никите подошла медсестричка.
– Никита Алексеевич, вас спрашивают.
– Иду.
Оказалось – второй кандидат на должность хирурга. Москвич, сеченовку закончил. Документы в порядке и собеседование выдержал достойно.
– Матвей Игоревич, завтра с утра на работу. Испытательный срок две недели.
– Мне уже сказали. До свидания.
Никита вышел в коридор. Первый кандидат, прошедший собеседование, не ушёл, обходил отделение, разговаривал с персоналом. Никите это определённо понравилось. Чувствовалась заинтересованность.
Затрезвонил телефон.
– Да, слушаю, Артём Витальевич, добрый день.
– Кандидаты были?
– Оба, вроде ничего, но это по документам и собеседованию. В деле проверить надо.
– Мне их «сосватали», но не со стороны, из медицинского сообщества, люди серьёзные. Потом доложишь.
Глава 9Заведующий
Утром Никита пришёл за четверть часа до начала работы, а оба претендента уже в ординаторской, переоделись в униформу. Внешне спокойны, но Никита по себе знал – волнуются. От того, как пройдут первые дни на новом месте, первые операции, для молодых хирургов зависит многое. Парни с опытом практической работы, но по поговорке – и на старуху бывает проруха. Эти две недели и заведующий и персонал будут приглядываться внимательно.
Начали поступать первые пациенты. Для начала первая пятёрка в палаты Сергея Филипповича. Часа через два, когда были заполнены документы, Никита их взял, сам осмотрел пациентов. Обследования на поликлиническом уровне и диагнозы – молодого хирурга и Никиты совпадали. Он вызвал Сергея.
– Меня беспокоит вот этот пациент – Мартьянов. Каков план ведения?
– Ногу придётся ампутировать ниже колена, консервативная терапия эффекта не дала.
– Согласен. Пару дней покапать надо, снизить уровень сахара в крови.
У диабетиков осложнений от «сахарной болезни» много. Как врач, Никита их остерегался. Раны послеоперационные заживают плохо, уровень глюкозы в крови скачет, всё же операция – стресс для организма, того и жди от таких пациентов «сюрпризов». К сожалению, пациентов-диабетиков с каждым годом становилось больше. То ли ритм жизни сказывался, то ли неправильное, несбалансированное питание. Впрочем «помолодел» не только диабет, но и онкология. А возможностей для лечения больше не стало. За четыре года «оптимизации» число стационарных коек в стране сократилось на 130 тысяч, цифра огромная, удручающая. Никита, глубоко влюблённый в свою профессию, видя непродуманные шаги Минздрава, по этому поводу переживал. Что толку в МРТ или КТ, если пациент даже до терапевта добраться в глубинке не может? А всё упирается в финансирование. Ситуация в образовании и культуре не лучше. А над койкой в хирургическом стационаре довлеют оборот койки и хирургическая активность. Для платной клиники это не так актуально, а в муниципальных стационарах за показатели спрашивают строго.
Следующим днём решил взять на лапароскопическую операцию пациентку Изместьеву с желчнокаменной болезнью. Оперировал Сергей. Никита был ассистентом, вторым номером. За каждым действием приглядывал, но не вмешивался, поскольку серьёзных ошибок не было. У Сергея на лбу от напряжения пот выступил, но руки не дрожали.
Размылись, сняли операционную одежду. Никита почувствовал, как самого напряжение отпускает. В ординаторской попросил Сергея.
– Не забыл протокол писать?
Писанины у врачей много. Эпистолярный жанр медики не любили, но куда от него денешься? Сергей корпел долго.
– А как фамилия анестезиолога и операционной медсестры?
Никита взял чистый лист бумаги, написал состав операционной бригады. Наконец Сергей протянул заполненный лист. Никита читать стал. Почерк у врачей скверный.
«Число, месяц, год. Предоперационный эпикриз. Начало операции, время окончания, продолжительность. Согласие пациента получено. Диагноз до операции и после. Хирург – Звягин С. Ф., ассистент – Зотов Н. А., анестезиолог, операционная медсестра, метод обезболивания. Пока всё верно. Под эндотрахеальным наркозом над пупком с помощью иглы Вереша наложен пневмоперитонеум. Затем над пупком введён 10 мм троакар, через который введён лапароскоп». И дальше всё грамотно, чётко, на страницу. В конце подпись.
– Молодец, прямо писатель! – одобрил Никита. Теперь в истории запись о назначениях. Не придираюсь, но требую, чтобы документы были в порядке. К примеру, уйдёшь ты домой, а с пациентом экзитус, что тогда? Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
Так и пошло. В этот же день Никита вторым номером стоял на операции у Матвея. У того операция полегче, тромбофлебит нижних конечностей. И Матвей не подкачал, Никита не подсказывал, не направлял, наблюдал. В иные моменты хотел сам за инструменты взяться, да не положено, его дело теперь контролировать. Уж лучше бы сам оперировал, к концу дня устал, как после объёмной операции. Матвей дежурить остался, Сергей и Никита по домам отправились. Лена пришла немного раньше Никиты, обед подогрела. Всё же в семейной жизни есть плюсы. Никита опростал тарелку в считаные минуты.
– Проголодался? – заметила Лена.
– Кто как работает, тот так ест! И приготовлено вкусно, хвалю.
А ещё домашние котлетки, не чета магазинным, даже микояновским. После еды включил телевизор, новости посмотреть, и незаметно для себя задремал. Проснулся от голоса супруги.
– Ты ничего не заметил?
Никита осмотрелся. Всё на своих местах.
– Нет.
– Невнимательный ты! – надула губы Елена. А брови у меня?
Фу ты, господи! Елена накрасила их кардинально чёрным, по моде. Для мужчин же подобные мелочи несущественны. Сколько раз Никита слышал от женского персонала в отделении.
– Ой, девочки! У меня беда, ноготь сломала!
А, по мнению Никиты, как и других мужчин – мелочь, не стоящая выеденного яйца. Обрежь ножницами ровно и забудь, сам отрастёт. Хирурги, в том числе женщины, ногти стригли коротко, профессия обязывала.
На следующий день оперировали Мартьянова. Ампутации Никита не любил, калечащие операции. До последней черты тянул таких больных консервативно. Но сейчас других вариантов не было. Вдвоём с Сергеем нарисовали маркером на коже предполагаемые разрезы. Надо было выкроить кожный лоскут для прикрытия культи. У пациента целый букет болезней – сахарный диабет, облетерирующий эндартериит, это только то, что связано с ногой. И ещё целый список других. Богатый сын обещал после операции оплатить биологический протез. Недешёвое удовольствие, по цене, как автоиномарка. Зато позволяет в полной мере пользоваться ногой, как своей. Видел Никита таких пациентов. Сначала даже слегка шокирован был. Пациент с биологическим протезом руки выполнял тонкие манипуляции. Никита впечатлился.
Сейчас сложности были. Близко к коленному суставу ампутировать – культи не хватит для надёжного крепления протеза. А далеко не позволяют изменённые ткани – кожа и мышцы высохли, почернели, трофические язвы появились, пульсации на артериях нет.
Инструмент при подобных операциях подобен слесарному, даже инквизиторскому. Пила – ножовка, проволочная пила, дрель со сменными головками для опиловки кости, дабы острые края костные не травмировали ткани.
Приступили. Первым номером – Сергей. Никита не только контролировал, но и участвовал активно. Сергей кривой иглой под сосуд лигатуру проведёт, а Никита узлы завязывает. Мышцы пересекли, обнажили кости. Сергей взялся за пилу. Большая берцовая и малоберцовая кости поддались быстро. Голень со стопой отделили. Начали из мышц формировать культю, получалась. А с кожным лоскутом проблема. Начали матрацным (непрерывным) швом шить, а кожа изменённая рвётся, нить не держит. Намучились изрядно, но завершили. Тут анестезиолог голос подал.
– У вас как? Давление падает.
– Выводи, мы закончили.
Пациент в возрасте, букет болезней, операция травматичная, да ещё наркоз. Размылись, переоделись. Пациента перевезли в палату интенсивной терапии, под неусыпный контроль. В иных больницах были реанимационные отделения, где отделений хирургического профиля много. А в клинике при каждом отделении своя палата. Конечно, для клиники накладно, больше персонала содержать надо, зато на одного-двух пациентов и медсестра, и врач-реаниматолог, больше внимания, выше выживаемость.